Вальсингамские девы

«Девушка хороша собой, – подумал он, бросив на нее быстрый оценивающий взгляд. – Но она так полна раздражения, что душа холодеет от ее взгляда. Нет, все-таки, лучшей жены, чем мисс Кэтрин, мне не сыскать».

– Рада знакомству, преподобный, – коротко сказала Кристин и сделала еле заметный книксен. – Но я устала и хочу спать, так что, прошу простить меня.

– Погоди, Крис, пойдем вместе, – остановила ее сестра, а затем обратилась к пастору: – Если у вас появятся вопросы, или вам что-то понадобится, обязательно обращайтесь ко мне. Да, и ехать в поместье вам пока не стоит: мистер Пилоу сам приезжает к нам каждый день, так что, вы увидите его завтра в церкви. А теперь прошу прощения, но мне нужно идти: нельзя оставлять Кэсси одну надолго.

– Благодарю вас, мисс Глоуфорд, вы и так уже оказали мне помощь, – ответил ей мистер Литли, склоняясь в поклоне.

Кейт сделала легкий книксен, и девушки направились домой.

Пастор смотрел им вслед и теперь, после милого и содержательного разговора с Кэтрин, был полон решимости сделать девушку своей супругой. Выждав, когда сестры скроются за очередным поворотом, он направился к своему дому, но, вспомнив по пути сказанное о Кэсси, нахмурился: ему было жаль девушку, но симпатии он к ней не испытывал. Ему вдруг показалось, что если он женится на Кэтрин, то она обязательно заберет в его дом свою больную сестру.

«Нет, нет, Чарльз, успокойся, наверняка, эта больная девица – обуза для мисс Кэтрин, – мысленно сказал он сам себе. – За ней требуется уход, и она приносит много хлопот. Нет, эта обуза останется для второй сестры, этой мисс Кристин».

И, успокоив свою душу, пастор, счастливый и полный надежд, пошел спать.

Глава 14

На следующий день во время утрени мистер Литли раздал мужчинам деревни вещи покойного пастора, которые принесли Кэтрин и Кристин. Несмотря на то, что вещи были старые и потертые, их быстро разобрали. После службы молодой пастор познакомился с мистером Пилоу, и тот грубовато заявил ему, что, кроме как на утрени и вечерни, ему в церкви лучше не появляться, однако архитектору новый пастор пришелся по душе: в отличие от старика Глоуфорда, этот молодой служитель Бога не лез с советами и не стремился работать в ней как строитель.

После утрени крестьяне, как обычно, направились на поле, а Кэсси побежала с детьми в лес.

Вернувшись домой на обед, Кристин с саркастической улыбкой поведала Кэтрин о новых сплетнях.

– Вчера тебя и нового пастора увидела Роуз, а сегодня разболтала всем о том, что ты и он скоро поженитесь.

Кэтрин с терпением относилась к сплетням, но терпеть не могла, когда они касались непосредственно ее особы, поэтому вспыхнула от возмущения этой ложной сплетней.

– Что? Роуз совсем из ума выжила! – воскликнула она: мысль о подобном замужестве и замужестве вообще возмутила ее до глубины души. – Как они могут предполагать, что я выйду замуж и оставлю Кэсси! Бессердечные!

– Не знаю, Кейт, но, если честно, я довольна тем, что, благодаря сплетням о тебе, перестали болтать обо мне и Джоне, – усмехнулась Кристин. – Ты же знаешь, как у нас любят посплетничать, и недавно ты сама утешала меня. Неприятно, правда?

Кэтрин ничего не ответила, но, когда вернулась на поле, сделала сплетнице Роуз строгий выговор, пристыдив ее за «длинный грязный язык».

– Господь накажет тебя, будь уверена! Он ненавидит ложь и ненавидит сплетников! Тебя ждет небесное наказание, Роуз, и ты его заслужила! – напоследок сказала Кейт расплакавшейся девушке и вернулась к работе.

Остальные сплетники, смаковавшие эту новую занимательную сплетню, приумолкли и прикусили языки: Кейт всегда умела найти нужные слова и цитаты из Писания, чтобы смутить и пристыдить негодников.

Пастор Литли, также услыхавший эту сплетню, возомнил, что Кэтрин, видимо, была необычайно польщена тем, что «ее сватают за самого пастора Литли!», но, когда узнал об истинном мнении девушки, его сердце упало, и его охватил страх того, что Кэтрин рассердилась на него (хотя сплетни-то распускал не он) и откажется выйти за него. И, чтобы оправдать себя в глазах девушки, этим же вечером провел проповедь о пагубности сплетен, пригрозив в конце своего монолога, что сплетники будут непременно наказаны Богом и никогда не войдут в Царствие Божие.

Но что взять с крестьян, проживающих в маленькой бедной деревушке? Сплетни были для них такой же духовной пищей, как и Писание, поэтому сплетничать не перестали, а просто делали это за спинами Глоуфордов.

Чтобы пресечь слухи, пастор еще целую неделю ходил из дома в дом и знакомился с жителями Вальсингама, спрашивал, есть ли у них нужды, и после каждого такого визита бедного мистера Литли женили то на одной девице, то на другой, то на третьей. Сам пастор не упускал возможности обмолвиться словечком с Кэтрин, а та, в свою очередь, понятия не имела о том, что слухи насчет ее и пастора – правдивы.

Кэсси начинала тревожиться: ее отец все не возвращался, и она каждое утро вбегала в комнату отца, надеясь застать его. Бедная девушка даже не заметила того, что вещи отца исчезли.

Как-то за завтраком Кэсси спросила у Кэтрин:

– Кэти, а где папа? Когда он уже вернется?

Та улыбнулась ей, но, встретив проницательный взгляд Кристин, посерьезнела.

– Не беспокойся, милая, он ушел, чтобы поработать, – ответила она младшей сестре.

– Так долго? – капризно спросила Кэсси.

– Да, так случается. Но папа обещал купить нам подарки.

– Подарки? Я люблю подарки! – воодушевилась Кэсси и захлопала в ладоши. – А когда он вернется? Он обещал сделать мне новую куклу!

– Я сама тебе ее сделаю, хорошо? – пообещала Кейт. – Не печалься, он вернется, вот увидишь.

– Поскорей бы! Я хочу получить свой подарок! – отозвалась на это Кэсси и еще на неделю забыла об отце.

Но в конце июля Кассандра стала беспокойной: она с нетерпением ждала возвращения отца, но он не приходил. Однажды, на этой почве, ее охватила настоящая громкая истерика, и сестрам пришлось успокаивать ее всю ночь. После этого всплеска эмоций Кэсси ждала отца уже молча, перестала спрашивать о нем сестер и начала принимать его отсутствие как должное.

К концу месяца, наконец, была завершена долгожданная реконструкция церкви, что было довольно пышно отпраздновано вальсингамцами от мала до велика. Мистер Пилоу вздохнул с облегчением и уехал в Лондон – ему казалось, что с тех пор, как он впервые оказался в захолустье Вальсингам, прошло лет так сто.

***

Возвращение графа Дрэймора в Лондон затянулось до самого августа. Узнав о том, что его наниматель вернулся, мистер Пилоу, без приглашения, явился к нему с отчетом о завершении реставрации и документами, а также за заслуженной оплатой своих услуг. Граф принял его крайне любезно: в последнее время его жизнь была довольно скучна, поэтому визит архитектора и возможность узнать о последних новостях из Вальсингама на время разбавили его скуку.

– Надеюсь, в мое отсутствие не произошло ничего неприятного? – поинтересовался граф, разглядывая на чертеже новый облик церкви, который графически оформил мистер Пилоу. – Вижу, вы постарались на славу, Георг: ваша работа превыше всех похвал, думаю, мои крестьяне были в восторге от восстановления их церквушки.

Мистер Пилоу, довольный высокой похвалой, вольготно расположился в кресле и отпил глоток чаю.

– Сэр, я польщен вашей похвалой и благодарю вас за столь высокий отзыв о моей работе. А все произошедшие в деревне события я описал в своих письмах, – сказал архитектор, заподозривший, что его высокородный наниматель не удосужился прочитать его кропотливую корреспонденцию, и такое пренебрежение к его труду покоробило самолюбие мистера Пилоу.

– Должен признаться, я не читал ваших писем: до вчерашнего дня я был очень далеко от Лондона и не имел возможности ознакомиться с ними, – ничуть не смутившись сказал на это граф, но, заметив недовольство на лице визитера, решил успокоить его. – Уезжая, я позабыл передать вам новый адрес для корреспонденции. Не обижайтесь на мою забывчивость, Георг, так как моя память часто подводит меня.

Искренний вид графа и его извинение остудили обиду мистера Пилоу.

– В таком случае, сэр, я кратко опишу вам события, но советую прочитать мои письма, ведь прожив два месяца в вашем Вальсингаме, я много чего запамятовал, – сказал архитектор и вновь отхлебнул чаю. – Чудный чай, Ваше Благородие. Индийский?

– Китайский, прямиком с плантации. Если он пришелся вам по душе, я прикажу прислать вам десяток фунтов, в знак своей благодарности за проделанную вами работу и за ваше терпение в Вальсингаме, – с улыбкой ответил граф Дрэймор.

– Буду премного благодарен, сэр, – отозвался мистер Пилоу: чай пришелся ему по вкусу, и архитектор был не прочь заполучить хотя бы пару фунтов, а здесь – десять! – С чего мне начать, Ваше Сиятельство?

– Не буду заставлять вас вспомнить все события: довольно будет рассказа о самых значимых, а все остальное я прочитаю в ваших письмах.

– Тогда начну с самого печального события, сэр: погиб пастор Глоуфорд, – тихо сказал мистер Пилоу.

– Как? Пастор? – удивился лорд Дрэймор.

Его лицо нахмурилось: смерть пастора неподдельно огорчила графа.

– К сожалению, сэр, он стал жертвой плиты, сорвавшейся с фасада церкви во время реставрации, – сообщил архитектор. – Крестьяне были в ужасе и скорбели неимоверно.

– Когда произошло это несчастье?