Отмеченная огнем. И остался только пепел

– Прошу прощения, господин десница…

– Давай так: ты расскажешь то, что интересует меня, а потом я постараюсь удовлетворить твое любопытство, – смягчился он.

Ведунья чуть заметно кивнула.

– Расскажи, что произошло, пожалуйста. В деталях. Я, конечно, в общих чертах уже в курсе событий, но хочу услышать твою версию.

– А ты разве не можешь просто прочесть мои мысли? – удивилась ведьма.

– Нет, – без обиняков ответил Веренир. – Это невероятно редкий дар. К тому же все чтецы рано или поздно лишаются рассудка. Не хотел бы я в своей голове слышать чужие голоса. А ты разве можешь?

Она отрицательно покачала головой. Тарелки были уже пусты. Веренир поднялся и подал руку Исхе. Та безропотно приняла приглашение и вместе с хозяином покоев подошла ближе к камину, в котором язычки пламени лениво облизывали единственное полено. При взгляде на огонь Исха почувствовала, как сердце пропустило удар и забилось быстрее. Но она сделала несколько глубоких вдохов и успокоилась. Здесь безопасно. Пока что. Десница кивнул Исхе на одно из двух кресел, стоявших в нескольких шагах от очага. Ведьма присела. Хозяин покоев подкинул дров и последовал ее примеру.

Шло время. Исха молчала, мужчина ждал.

– Я могу задать только один еще вопрос? – как-то вдруг напряглась она.

Он без тени улыбки кивнул.

– Я под стражей? Или свободна?

Веренир задумчиво погладил пальцами короткую бороду.

– А это будет зависеть от того, что ты скажешь. Но не советую мне врать. Мысли, может, я и не читаю, а вот ложь чувствую.

Ведьма тяжело вздохнула и принялась рассказывать о событиях злополучного дня.

– Так что, если ты хочешь знать, я ли убила ту девицу, ничем не помогу, потому что сама этого не знаю, – заключила она через некоторое время. – Могу лишь с уверенностью сказать, что нарочно ничего для этого не делала.

Она устало откинулась на спинку мягкого кресла, обитого все тем же пурпурным бархатом, что и в ее спальне. Молчание затягивалось. В какой-то момент Исхе показалось, что десница вот-вот позовет стражу, и ее уведут в темницу. Она начала покусывать губы, не замечая того.

– Что ж. Я тебе верю, – спустя вечность, как показалось ведьме, вынес вердикт Веренир. – Ты хочешь уйти?

– Я… – Исха запнулась. – Я не знаю…

Маг повернулся к собеседнице и внимательно посмотрел ей в глаза.

– И куда ты пойдешь? Твоего дома уже нет, забыла? А даже если что-то осталось, неужели ты вернулась бы к этим людям? – лицо его сейчас выражало крайнюю степень отвращения.

Ведунья покачала головой:

– Я была бы рада все забыть, но, боюсь, эти воспоминания будут преследовать меня до конца дней.

– Будь моей гостьей, пока не решишь, что делать дальше.

– Это очень неудобно… – замялась Исха.

Веренир снова смотрел на огонь.

– Я настаиваю, – твердо добавил он, не глядя на нее.

– А Григ? Что будет с ним?

Веренир на мгновение поджал губы.

– А что будет с ним – решать не мне. С точки зрения закона он не сделал ничего дурного. Наоборот – пытался спасти женщину из огня.

– Ведьму, – поправила его Исха. – Пытался спасти ведьму.

– Пусть так, – согласился Веренир. – Это ничего не меняет. Формально перед великим князем, который олицетворяет правосудие, мы все равны.

Исха издала звук, похожий на короткий смешок.

– Его судьбу решит жречество. А мне больше ничего от него не нужно, я узнал все, что хотел.

Исха всем корпусом повернулась в Верениру. Он это заметил, однако упрямо не поворачивал головы к своей собеседнице, смотря на последний догорающий язычок пламени.

– Господин десница…

– Веренир, – перебил он. – Называй меня Верениром. Тошнит от этой официальности.

Исха набрала в грудь воздуха, словно перед прыжком в воду.

– Хорошо. Веренир, я могу увидеть Грига? – она продолжала сверлить его взглядом. Непонятно почему, но мужчина этого не хотел, хотя причин тому быть не могло.

– Да, – он встал с кресла резче, чем хотел. – Да. Можешь увидеть своего жреца, если это так необходимо.

Исха сглотнула. Какая странная реакция на вполне закономерную просьбу.

– Спасибо.

– Можешь идти, – сказал он, уже отвернувшись к окну.

***

Исха так разволновалась, что совсем забыла расспросить Веренира о куче важных вещей. Что с ее амулетом? Как удалось вернуть ее? И главное: зачем? Он ведь так и не ответил. Она лишь знала, что обязана этим двум мужчинам в равной степени. Один вытащил ее из огня, другой вернул к жизни. И если поступок жреца она еще могла понять, ведь они успели сблизиться за то время, пока тот жил в Логе, то действия мага оставались загадкой. Она знала, каково это: разжигать почти потухшую искру жизни, и как много это отнимало сил. Но воскресить уже мертвого? Непостижимо! На это никто не способен! Нет, конечно, ведьма читала о некромантах, которые могли управлять мертвыми телами, но она вовсе не чувствовала себя мертвецом. Вернее, ощущала себя в общем и целом как обычно.

Да. Задачка. Ничего, раз она согласилась быть его гостьей, у них еще выдастся возможность все обсудить. Тем более десница в конце разговора оказался явно не в духе, и лезть к нему с остальными вопросами было по крайней мере неразумно, если не сказать – опасно. Она же не знает, какой он. А вдруг разозлится – и передумает с ней возиться. В Логе ходили байки про узников, которых «забывают» на десятки зим в подземельях. Тогда уж лучше смерть. По крайней мере, там, за чертой, ничего не было. Она будто исчезла. Или просто ни о чем не помнила. В любом случае сейчас самое главное – увидеть Грига. Женщина шла по узкому каменному коридору за служанкой, которая вела ее к жрецу. Ведьма тщательно закуталась в шарф, остались видны только глаза.

Он пошел за ней в огонь! Как человек в здравом уме может на такое решиться? В здравом ли? А что если все эти люди, которые шептались за ее спиной, правы? Что если она действительно его околдовала?

Размышлять дальше оказалось некогда – перед ней распахнулась дверь, ведущая к покоям, в которых сейчас находился жрец. Она робко заглянула внутрь. Григ дремал, откинувшись на высокую подушку. Но, услышав звук открываемой двери, сразу распахнул веки.

– Исха! – воскликнул он и дернулся к ней, но сразу же охнул и упал обратно.

– Лежи, пожалуйста, не двигайся! – подбежала к нему ведьма.

Может, он и рад был бы ее не послушать, но любые движения отзывались острой болью в области сердца.