Отмеченная огнем. И остался только пепел

Все трое громогласно зароготали.

– Что вы себе позволяете? – первым опомнился Григ. – Я – служитель божий!

– Жрец, стало быть, – задумчиво пробормотал четвертый, выходя из придорожных кустов. Один его глаз закрывала темная повязка. – Тебя-то нам и надо!

Начало светать. Почти непроглядная темнота сменилась серыми сумерками. Одноглазый подошел к замершей Исхе и внимательно ее оглядел. Видимо, оставшись удовлетворенным, он коротко скомандовал:

– Жреца убить. Девку в лагерь.

Все произошло слишком быстро. Исха даже понять ничего не успела. Раздался тихий свист летящего болта, и Григ без единого звука свалился к ее ногам.

– Григ! – Исха упала на колени рядом с ним, но в тот же миг один из напавших схватил ее за талию и потащил.

– Отпусти меня сейчас же! – завопила она. – Григ!

Кто-то заткнул ей рот толстой веревкой и накинул на голову мешок, умелыми движениями скрутив сзади руки каким-то жгутом, который больно врезался в запястья и обдирал кожу. Мыча, она стала лягаться, но сразу же получила коленом под дых. Удар был такой силы, что она не могла даже дышать, не говоря уже о сопротивлении. Какое-то время ее кто-то нес на своем плече, потом перекинул на спину лошади или осла. В мешке оказалось душно и пыльно, воздуха катастрофически не хватало, а каждый шаг животного отдавался болью в ребрах.

– Обыскал его? – услышала ведьма, почти теряя сознание.

– Пустой. Бедные нынче жрецы пошли.

Исху душили злые слезы беспомощности. Она отключилась.

***

Пробуждение было еще хуже. Исхе плеснули в лицо чем-то холодным. Она заморгала, отплевываясь. К счастью, это оказалась обычная вода, даже чистая. Вероятно, где-то в лесу тек ручей. Кляпа во рту не было, но язык нащупал множество ворсинок от веревки. Солнце уже встало и бледным диском проглядывало сквозь неплотные тучи.

– Смотри-ка, живая. А мы уж подумали, сдохла по дороге, – на нее уставился незнакомый бугай. У него не хватало кончика носа, а лицо пересекал рваный шрам.

– Женщина не считается мертвой, пока она теплая, – заржал рядом с ним мелкий, который при первой их встрече держал арбалет.

– Что вам от меня нужно? – прохрипела Исха, не узнав свой голос. Тут уж расхохотались все, кто находился рядом.

– А вот вечером узнаешь! Лихой у нас строгий. Всю добычу за день делим после заката, до этого – ни-ни. Так что сиди тихо. С бабой позабавиться всякий рад, но коль орать будешь, пока другие отсыпаются после ночной смены, пеняй на себя. Прирежу, глазом не моргну.

Ведьма благоразумно промолчала. Попыталась использовать дар, чтобы потихоньку освободить руки от веревок, но совершенно ничего не произошло. Было ожидаемо, но все равно обидно. Она без сил привалилась к широкому шершавому стволу дуба, под которым ее кинули.

Грига убили. Ей тоже скоро не жить. Это она знала точно, глядя на тех, кто сейчас ее окружал. Изуродованные шрамами лица, у некоторых не хватало пальцев или даже конечностей. Щербатые оскалы вместо улыбок. Абсолютно все вооружены. Из середины живота стала подниматься тихая паника. Она где-то в глубине леса и одним быстрым арбалетным болтом в сердце не отделается.

Это случилось, когда Мирам еще была жива. К ним, шатаясь, из леса вышла женщина. Она пребывала не в своем уме. Взгляд устремлен куда-то вдаль, волосы взлохмачены, а часть и вовсе выдрана, из-под лохмотьев, которые, по всей вероятности, раньше являлись платьем, выглядывала обнаженная кожа с ужасными ссадинами и синяками. Нос и уши ее кровоточили, по бедрам тоже текла кровь. Она умерла через несколько лучин на руках у старой ведьмы, пробормотав за все время только одно слово – «разбойники». Да, бывало так, что помочь уже оказывалось ничем нельзя. Страшно подумать, что испытала та несчастная перед тем, как пришло спасительное небытие. Кем она была и как попала в такую ситуацию? Они так и не узнали. Ее никто не искал.

И почему мы всегда думаем, что опасность грозит кому угодно, но только не нам?

***

– Значит, они просто ушли? Не вместе, но один за другим через небольшой промежуток времени. Ночью. Я правильно понял?

Веренир не был сильно высоким, скорее, имел средний рост, но сейчас вся ночная смена дружинников во дворе будто съежилась под его пристальным взглядом. Они не только чувствовали себя гномами перед великаном, но и выглядели почти так. Он даже не повышал голос, однако на лицах подчиненных читался чистейший ужас. Слишком уж яркими получались рассказы их товарищей, присутствовавших на допросах десницы. Конечно, он работал далеко не со всеми, кто попадал в княжескую темницу, ведь с рядовыми случаями вполне справлялся вольмирский палач. Но особо важные персоны встречались лично с ним. И рано или поздно говорить начинали все. Иногда, когда пленник находился уже при смерти, но продолжал молчать, десница выгонял всех присутствующих из пыточной камеры. Что происходило дальше – никто не знал, но информацию он добывал всегда. Закрытые двери и неизвестность страшили больше всего. Что можно было сделать такого, чтобы человек, молчавший все то время, пока его суставы разрывались на дыбе, начал говорить? Это настолько ужасно, что десница не позволял при этом присутствовать?

– Д-да, господин, – пролепетал старший. – Именно так. Приказа не выпускать не поступало…

– Вот как значит, – он долго смотрел вдаль, словно мог видеть сквозь каменную стену. Но через щепку* [щепка – время горения деревянной щепы, около нескольких минут] снова взглянул на стражника. Его голос все еще оставался спокоен и вкрадчив. – То есть тебя совсем не смутило то, что два человека выходят из замка среди ночи ради того, чтобы идти в другой город через лес, где лютует банда одноглазого?

Почти год в окрестностях столицы творились страшные вещи. Разбойники грабили и убивали даже средь бела дня. Через лес стало можно ходить только в сопровождении охраны, вооруженной до зубов. Многих из банды ловили: вешали, садили на кол – все без толку. Бандитское логово процветало, постоянно пополняясь новыми членами. Уж что только княжеский шуйца не пытался сделать. Но рыба гниет с головы. А найти голову этой лесной твари, терроризирующей всю округу, – ее главаря – никому не удавалось. По свидетельствам чудом выживших жертв и пойманных бандитов, у того был только один глаз – довольно приметная черта, а кликали его Лихим. Но это не облегчало задачу взять его.

– Так женщина только жреца догнать хотела, что-то ему сказать невтерпеж было, – начал оправдываться стражник. – Я ж решил, что она еще в городе с ним свидится, жрец-то чуть идет, диво, что в такую даль собрался.

– Что ж, сам виноват, – пробурчал Веренир себе под нос. – Вы не получите жалования за эту смену, потому что могли бы сами догадаться, что выпускать кого-то ночью – чистое безумие, тем более беззащитную женщину, – он снова смотрел на стражу. – Другого наказания не последует, потому что вам действительно не давали по этому поводу четких указаний. До сих пор. Теперь я запрещаю так делать. О каждом, кто захочет выйти из замка после захода солнца, докладывать утром лично мне.

Такая мера поубавит желающих шляться невесть где по ночам. Конечно, этот приказ вряд ли понравится шуйце, ведь именно Витабут главенствовал над стражей. Но как правая рука князя Веренир имел право в крайних случаях распоряжаться и в этой области. Крайний случай наступил. Его переполняла злость. На жреца и на Исху. Какого лешего им понадобилось уходить среди ночи, никому ничего не сказав? Неужели Григ не мог дождаться утра? Десница без проблем выделил бы ему парочку дружинников для охраны, чтобы добраться до места нового назначения без происшествий. Какие же люди идиоты! Да. Будто без них хлопот мало.

Теперь, скорее всего, придется проехаться по лесу. Стражники сообщили, что жрец собрался в Вилью, значит, ехать нужно на восток. Конечно, Веренир надеялся на то, что Григ не отправился в путь сразу же. Возможно, он подождал утра где-то в таверне. В столице много ночных забегаловок. Только этот сон… Исха побежала в лес как раз в сторону от заходящего солнца. На восток. Верениру редко виделись сны, но те, которые он запоминал, что-то определенно означали. Он не всегда мог сразу разгадать, что именно. Но сейчас все было очевидно. Если только они еще живы.

Маг далеко не сразу заметил пропажу гостей, никто из слуг не удосужился сообщить ему, что после ночи их никто не видел. А уже вечерело. Если, как сказала стража, Исха вышла вслед за Григом, чтобы только о чем-то поговорить, она должна была уже вернуться. С ним или без него. Под ложечкой противно заныло. Банда одноглазого не ставила перед собой ограничений. То и дело в лесу находили трупы не только мужчин, но и женщин с детьми. Многих не обнаруживали вовсе. В округе водилось много хищников, которым было крайне выгодно соседство с вечными поставщиками свежего мяса.

– Пора с этим покончить, – несколькими щепками позже говорил он шуйце. – К нам уже купцы ездить не хотят. Столица беднеет. Сколько они жизней за этот год погубили? Сотню? Пять? Десять? Сколько еще нужно, чтобы ты начал действовать, Витабут?

Высокий и статный человек, уже весь седой, но не потерявший свежести в свои полсотни с хвостиком зим, смотрел на него глазами цвета льда. Они были настолько светло-голубыми, что казались почти белыми.

– И что ты предлагаешь? – с вызовом спросил тот. – Может, сам отправишься на поиски этого… Лихого?! – не церемонясь, он сплюнул прямо на пол в своих покоях.

Веренир вернул ему холодный взгляд:

– Именно.

Шуйца в первый момент растерялся, но очень быстро взял себя в руки.

– Что ж, в таком случае – скатертью дорога. Что тебе от меня-то нужно?

– Дай мне несколько самых… – он пожевал нижнюю губу, – самых отбитых ребят.

Витабут недоверчиво на него посмотрел:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты же меня понял. Я отправляюсь через лучину. Они должны быть готовы.

Шуйца скрипнул зубами, но проглотил. Несмотря на выслугу, невзирая на свой богатый опыт, по рангу он был лишь левой рукой князя, подчиняясь правой – Верениру.

– К чему такая спешка? – попытался возразить он. – Солнце вот-вот сядет, ночью все равно ни хрена не найдете в этом треклятом лесу. И сам сгинешь, и людей за собой потянешь. Отправляйтесь на рассвете.

Веренир еще раз смерил собеседника долгим тяжелым взглядом и покачал головой.

– У тебя есть одна лучина, – подчеркнуто твердым тоном сказал он, выходя в коридор.

Первой мыслью шуйцы было идти за поддержкой прямо к князю. Однако за ней пришла более любопытная: если настырный ведьмак в лесу погибнет, его место займет кто-то более покладистый, а то и он сам. Конечно, тогда провалится грандиозный план, который они все вместе придумали на случай войны с Империей. Что ж, так тому и быть. Он придумает новую стратегию, уж в этом Витабут хорош. А подчиняться мальчишке? Пора бы это прекратить.

К назначенному времени во дворе замка стояла дюжина вооруженных и полностью готовых к выходу дружинников. Пространство заполнилось негромким гулом мужских голосов.