Дыши

Вечером того самого дня, когда должны были сообщить результаты, мы вновь сидели у него дома. Он рисовал мой ещё один, уже четвёртый по счёту, портрет. Каждый раз новый портрет отличался от предыдущего.

Раздался звонок, мой друг бросил всё и побежал к телефону.

Через минуту он вернулся расстроенный.

– Что случилось? – спросил я его. – Сообщили результаты?

Он помотал головой.

– Звонила моя мама, узнать пообедали ли мы, – он расстроенно сел за мольберт.

– Не волнуйся, всё будет хорошо.

Мы продолжили.

Через некоторое время звонок раздался вновь. Мой друг убежал, затем вернулся. Это звонил его одноклассник, спрашивал домашнее задание на завтра.

Затем звонок раздался снова.

И ещё раз.

Звонки продолжались, и не сказать бы что их было гораздо больше, чем обычно. Просто в этот день они звучали иначе. Больше приковывали к себе наше внимание, они звучали на порядок громче обычного, сотрясая звоном всю квартиру.

После одного из этих звонков, мой друг вернулся в комнату, и по его лицу я понял, что это тот самый звонок.

– Ну что там? – спросил я, затаив дыхание.

Он ничего не ответил, лишь сел молча за мольберт и взял кисточку в руки. На его лице не читалось ничего, кроме опустошающего безразличия. Его стеклянный мёртвый взгляд устремлялся не на картину. Его взор не был обращён на что-то конкретное. Мой друг поправил огромные роговые очки на носу, что-то подрисовал кисточкой и затем отложил её. Он ещё несколько секунд смотрел в пустоту. Я не мог ничего сказать. Мы так и сидели в тишине.

– Твой портрет готов. Ты можешь идти, – спокойно сказал он.

– Но что там с конкурсом?

Он повернул на меня голову.

– Пожалуйста, тебе надо уйти.

Я хотел было что-то сказать, но он повторил:

– Пожалуйста.

Я встал, подошёл к двери, посмотрел на него и сказал, что мы поговорим с ним завтра. Затем окинул беглым взглядом портрет. Этот, как и прошлые, отличался.

На картинах изображён один и тот же человек. Картины написаны одним и тем же художником. Но все они абсолютно разные.

Экспрессионизм – направление в культуре, которое имеет довольно широкое понятие. Им обозначают совокупность разнообразных явлений в искусстве, выражающих тревожное и болезненное мироощущение. Основным выразительным средством экспрессионистов стала экспрессия, которая проявлялась в деформации пропорций, экзальтации образов, кричащей цветовой гамме.

Эдвард Мунк. Эгон Шиле. Франц Марк. Мой маленький пухлый друг в очках.

Я вышел из квартиры в соседнюю, к себе домой. Меня терзали мысли о том, что лучше мне остаться и поддержать его в этот сложный для него период, но также я понимал, что ему хотелось побыть одному. Хоть я и ушёл, а мой маленький друг остался совсем один в пустой квартире, я всё равно был рядом. В этом и есть главный плюс синдрома ленивой дружбы.

Утром за завтраком мы с родителями смотрели новости. Сначала ведущие рассказывали о внешней политике, затем о достижениях наших учёных, новости спорта, прогноз погоды и в конце небольшим блоком – новости культуры. Одна из новостей была связана с конкурсом, в котором мой маленький пухлый друг принимал участие. Ведущий сказал, что объявлены результаты прошедшего недавно международного конкурса молодых художников. Мои опасения подтвердились, мой маленький друг не победил. Победу одержала девочка из крошечного городка, расположенного в паре сотен километров от нашего дома.

Ей пять, она жила в детдоме, и она рисовала лучше моего пухленького друга.

Сама новость длилась не больше минуты. Ведущий сказал, что эта девочка сможет учиться в лучшей художественной школе, а многие уже сейчас готовы удочерить её.

В конце, буквально на пару секунд, показали и сам рисунок. Два чёрных очень худых и высоких силуэта людей с неестественно длинными головами на сером фоне. По крайней мере, это то, что я успел разглядеть.

Я никогда не понимал этих конкурсов, и до сих пор не знаю, как определить победителя в искусстве. Даже после оглашения результатов, перед всеми стоит лишь один вопрос: «Почему?».

Проигравшие пытаются понять, почему не они. Победитель думает, почему именно он.

Это произошло в субботу. Я зашёл в гости к этому маленькому художнику, но его мама сказала, что он закрылся в комнате и ни с кем не хочет разговаривать. Я уселся возле его двери.

– Эй, – крикнул я в дверь, – ты тут?

Никто не ответил.

– Ты хотя бы подай знак, что ты жив, – пошутил я.

– Пожалуйста, не отвлекай меня. Я занят, – раздражённо ответил голос из-за двери, – завтра поболтаем.

– Но…

– Пожалуйста, – повторил он.

Я ушёл, а следующим утром вернулся и застал его в кресле гостиной. Он сидел с телефонной трубкой у уха и весело помахал, когда заметил меня. Из его ответов я понял, что он разговаривал с кем-то из организаторов конкурса. Он договорил, положил трубку, обернулся на меня:

– Я это так не оставлю, – сказал он, вернул трубку к уху и набрал номер.

Ему девять, он боялся спать без ночника, но не боялся разговаривать со взрослыми по телефону на равных.

Все его попытки оказались тщетными. Ему отвечали:

Это всего-навсего конкурс.

Организаторы не несут ответственности за выбор жюри.

Будет ещё много интересных соревнований, и мы желаем вам удачи.

На следующий день я пришёл, чтобы позвать его гулять и увидел, как он сидел в кресле совсем опустошённый.

– Ничего не выходит. Они не хотят говорить, они боятся признать, – хныкал он.

– Может, ты слишком серьезно воспринял просто…

Он закрыл лицо руками.