Зуб Дракона

– Ты ж сам сказал, что попробовать принёс.

– Правильно! Попробовать. Но это – с горошком! Там соку много. Значит, горошек – на потом, когда воды не будет. А сейчас надо было фасоль!

– Принесли же воду.

– Принесли. Значит, надо фасоль. А горошек – на потом! Ай, ты уже всё равно испортил. Теперь надо съедать. Открывай уже! – Олег сунул банку мне в руки, полез в свой вещмешок, порылся в поклаже и вытащил БУХАНКУ БЕЛОГО ХЛЕБА!

– Вот! Жрите, пока не засох. Я для вас, дураков, старался. Тащил сюда на гору. Сдохли бы тут с голоду без меня.

Вот так мы и прижились втроём на Второй точке. В тесноте, как говорится, да не в обиде.

После хавчика Бендер попёрся на Третий пост к Серёге Губину. Ну и я попёрся тоже. Раз уж не удалось уговорить Хайретдинова, то решили отнести Серёге полную полуторалитровую фляжку воды и большой кусок белого хлеба.

– Держи, братан. Чё с нами не пошёл? Отпился бы там от души!

Серёга молча расстегнул пуговки внизу штанины, закатал зелёную армейскую ткань и выкатил опухшую лиловую коленку.

– Офиге-еть! Что это с ней?

– Вчера, как от последней воды на подъём пошли, я поскользнулся на мокрой скале и упал. И ловил же бинокль, чтобы не разбить. Коленкой в скалу приземлился, там хрустнуло что-то. Думал – не дойду.

– А чё не сказал никому?

– А смысл? Что изменится? Волшебник, что ли, на голубом вертолёте за мной сюда прилетит? Надо было идти, а не скулить, ну я шёл.

Смотрел я на Серёгину распухшую ногу, пытался понять в чём прикол этой жизни. Один пацан залез на Зуб Дракона без еды и почти без патронов, а другой принёс для друзей буханку белого хлеба. Третий пошел за водой без автомата, а четвёртый с изуродованной ногой затащил на гору тысячу патронов к снайперке, ночной бинокль и часть жратвы Бузрукова. И не скулил. В чём разница этих поступков, найдите, как говорится, хотя бы три отличия. Полагаю, что прапорщик Хайретдинов за время службы внесёт ясность коротко, в двух матерных армейских фразах.

После визита к Серёге мы с Олегом решили хотя бы немного осмотреть подходы к нашей Второй точке. Едва я отошел от полуразрушенного СПСа, как наткнулся между скалами на зелёную «игрушку», похожую на незрелый ананас. В блестящем проволочном ушке «ананаса» (в эр-образной чеке) болтался кусок серебристой проволочки. Рядом валялась перекрученная гимнастёрка, перемазанная бурыми пятнами. Это была запёкшаяся кровь раненого солдата. Очевидно, солдат получил ранение в грудную клетку, гимнастёрку с него сняли, бросили, его самого перевязали и унесли. А гимнастёрка осталась. Видимо, сработал ещё один ПОМЗ. Тот сработал, а этому обрезали растяжку и успокоились.

Что теперь делать с оставшимся ПОМЗом? Сделать вид, что я его не заметил? А потом Олег, или кто-то из пацанов, точно так же напорется на него и будет лежать ещё одна гимнастёрка? В этот момент я вспомнил, что «сапёрский» сержант подарил мне жменьку металлических штырьков-предохранителей. Такой штырёк надо вставлять в верхнюю дырочку взрывателя на тот случай, если ты криворукий или нервный. Потом можно выкручивать взрыватель из мины. Если сделать неправильное движение, Р-образная чека выскочит, предохранитель упрётся в зелёный корпус, не позволит ударнику пройти глубже, не позволит подорвать заряд.

Нормально всё придумано, только под предохранитель надо ещё трубочку устанавливать, чтобы ударник глубоко не вошёл. А у меня трубочек не было.

Вставил я чеку, протянул к мине дрожащие ручонки и подумал грустную мысль: – «Что будет, если ударник всё же достанет до капсюля-детонатора? Кирдык мне тогда будет»!

Затем в голову пришла следующая мысль: – «Если выживу, то переверну ударник, выдерну р-образную и проверю защищает предохранитель без трубочки, или, не защищает».

Третья мысль была такая: – «Конструкторы не идиоты, чего ты себя нахлобучиваешь. Крути, не бойся»!

В общем, у ударника на резьбе пять витков, всего пять оборотов надо сделать, чтобы его выкрутить. А у меня за эти пять оборотов такая буря эмоций в голове пронеслась, что ни в сказке сказать, ни пером произнести.

Чем дальше продвигалась наша служба, тем больше Чудных Мгновений преподносила жизнь. Пока поднимались из Дархейля на Зуб, было хреново: тяжело, жарко, не хватало воды и кислорода. После того, как дошли, выяснилось, что воды нет и завтра не будет, кислорода тоже. Днём жарища, ночью холод собачий, и кругом всё в минах.

Дошли, блин!

10. Глава десятая. Фарид

Прежде чем заняться фортификацией на Второй точке поста Зуб Дракона, мы с Олегом провели тщательную рекогносцировку. Если ту же самую мысль высказать простыми словами, то перед началом строительства укреплений мы с Олегом провели разведку окрестностей. В процессе этой вдумчивой деятельности мы наткнулись на восемь ПОМЗов с перерезанными растяжками. Расположены они были в самых неожиданных местах, так что «кайфа» мы натерпелись чуть ли не полные штаны. В конце концов мы превозмогли дрожание наших рук, развинтили и приволокли на пост все восемь мин, сложили их горкой в отдельно стоящий СПС, подумали, что они пригодятся для использования по прямому назначению против вражеских диверсантов.

После проведения минного разграждения мы принялись «толкать инженерную мысль» насчёт того, каких укреплений и в каком количестве нам следовало соорудить. В тот день я пожалел, что в детстве читал всякую фигню, а не «Теорию фортификации» Альбрехта Дюрера. Знал бы, что такая ерунда со мной приключится, соломки бы постелил на каждом углу толстым слоем. Но, былого было не вернуть, библиотеки на Зубе Дракона не оказалось, как говорят пацаны из Узбекистана «поезд ушла» и обратно вернуться не обещала. Поэтому мы с Олегом вытолкнули Мишу Мампеля жариться под июньским солнцем на посту, а сами ходили среди скал с умными рожами, чесали репы, прикидывали, что будет, если по нам пальнут из Хисарака или обстреляют с соседнего хребта. Исходя из желания ещё немного пожить, выбрали место в нагромождении скал, решили укрываться от пуль и непогоды именно там, ибо скалы крепкие, пулей их не возьмёшь. Для пущей надёжности задумали соорудить среди базальтовых глыб большой СПС отдыхающей смены, затем наметили позицию для Олега и ещё одну для меня.

С позиции Олега открывался шикарный вид на ущелье Хисарак с дальним видом и перспективой. Его снайперская винтовка в таких условиях должна была раскрыть все свои достоинства и преимущества. А с моей позиции сектор обстрела упирался в округлый бугор, поросший душистым укропом. Если душманам взбредёт в голову побегать по этой лужайке, то мой ручной пулемёт придётся как нельзя лучше в такой обстановке.

После разработки генплана мы взялись за строительство СПСа в скалах. Натаскали камней, затеялись складывать из них стену. С первого раза получилась полная ерунда. Камни мы положили, как умели, а умели только криво и косо. Между камнями образовались огромные дыры, через них ветер гулял, как хотел. Мы засыпали дыры крупным горным песком, подумали, что на свете всех умней. А ночью передумали, потому что поднялся сильный ветер, весь наш песок летал по внутреннему пространству СПСа так, как будто в этой стране не существовало закона всемирного тяготения. Камушки размером со спичечную головку больно хлестали по пятаку и вызывали досадные ощущения. Кроме того, ночью навалилась редкостная холодина, как будто к нам подкрался Северный Ледовитый океан. От дубака и огорчения я жалобно выл на луну, но меня никто не слышал, потому что ветер выл гораздо сильней.

Мне стало очевидно, что в детстве следовало заниматься горным туризмом, потому что он развивает силу, ловкость, выносливость и… боковое зрение.

После восхода солнца между огромных базальтовых булыганов снова заползали зелёные человечки. Мы корячились изо всех сил, таскали камни, старались заделать дыры в стенах. Нам требовалось оборудовать место для сна, закрепиться на вздыбленной земле, чтобы в пропасть не улететь, ночью не замёрзнуть, днём не изжариться. В строительном порыве мы вкалывали, как сто дурных, в результате так сильно вымотались, что в нас можно было не стрелять, ибо мы сами валились с ног от усталости, нехватки кислорода и обезвоживания.

На фоне такого драматичного развития событий Хайретдинов принял решение, что вода – это ресурс особо ценный, его нельзя расходовать бесконтрольно. Он нашёл в блиндаже какой-то бачок, слил в него из фляжек всю воду и объявил личному составу (то есть нам), что отныне каждому бойцу на завтрак, обед и ужин будет выдавать по солдатской кружке воды. Решение командира солдаты не обсуждают, а выполняют, поэтому ситуация с водой сделалась для всех единообразная, но очень безобразная.

Воды конкретно не хватало. Без неё стало настолько грустно, что днём я стоял на посту под палящим солнцем и никак не мог отогнать от себя навязчивую мысль. Снова и снова я думал об одном и том же. О воде. Никак не мог вспомнить: на гражданке, до призыва в армию, я пил что-нибудь между завтраком, обедом и ужином, или мне хватало той воды, которую я принимал на завтрак, обед и на ужин? Понимаете, о чем я? В повседневной жизни каждый нормальный человек делает порядка двадцати вдохов каждую минуту. Он думает об этом? Конечно же нет. Задумается лишь тогда, когда с кислородом начнутся проблемы. И тогда от этой мысли будет не отвязаться. Точно так произошло со мной. Меня назначили на пост, сказали выискивать при помощи бинокля душманов. В бинокль я, конечно же, смотрел, но в голове у меня были не душманы, а навязчивая мысль – пил или не пил я в детстве между приёмами пищи. Если пил, то что? Компот? Компо-о-о-т! Это же такое чудо! Это – изобретение человечества! И чай. Тоже изобретение. А лимонад! Вы представляете – ЛИ-МО-НАД!!!

Через несколько дней после подъёма на отвратительную гору мы получили из Рухи «караван». Как говорилось в известной песне: – «Он привёз гранаты и взрывчатку, это для меня и для тебя». У душманов подобные экспедиции собирали из ослов и мулов, а в Советской Армии сформировали из солдат и сержантов. Начальство нашего батальона отловило всех, кто подвернулся под руку, включая Фарида и других дембелей, которые не уехали в Союз с «отправкой» Яшки Нейфельдта. В ожидании следующей «отправки» им предложили, ну, то есть, приказали, прогуляться на трёхтысячник и скоротать там недельку-другую среди заминированных скал в компании ПМНок и ПОМЗов с порезанными растяжками.

Поскольку вся караванная братия, с точки зрения хождения по горам Гиндукуш, была такими же неумехами, как мы, они высосали на подъёме всю воду и доползли до «Зуба» на четвереньках и на последнем издыхании. Чтобы мы всей грустной толпой не вымерли, как мамонты, от обезвоживания на посту, к нам, таки, прилетел вертолёт. Он был под завязку загружен военным имуществом, в том числе двумя столитровыми резиновыми ёмкостями РДВ-100, заполненными водой. «Счастье-то какое», – подумали мы и поскакали вприпрыжку на вертолётку.

После того, как вертолёт завис над взлёткой, коснулся одним колесом какого-то булыгана, мы кинулись к нему с распростёртыми объятиями, как вратарь Дасаев на футбольный мячик. Но очень быстро передумали и побежали в противоположном от вертолёта направлении. Оказалось, что главный винт гнал вниз мощный поток воздуха. Этот воздух бил в почву, поднимал с неё песок и камешки, сплошным упругим потоком давил в лицо. Дышать было невозможно, смотреть невозможно, потому что ресницы вдавливало прямо в зрачки. Мы все держались за головные уборы, гримасничали, корчились и закрывали лица руками от того, что их било камешками. Только в индийских фильмах красавчик Амитабх Баччан умудрялся петь и танцевать напомаженным лицом там, где идёт строительство или подвешен груз. Нормальные пацаны на Зубе Дракона корчились, и никак не решались приблизиться к вертолёту.

Главный летун в это время сидел за рычагами в напряге, манипулировал изо всех сил, чтобы удержать вертолёт, потому что его постоянно колбасило порывами ветра из ущелья. В этой нелёгкой обстановке отважный бортач (борт-техник) распахнул дверь и вышвырнул столитровую резиновую ёмкость РДВ-100 с высоты двух метров точно в сторону Планеты Земля. В грузовом отсеке стало минус сто килограммов, вертушку рвануло вверх. Летун упёрся в рычаги, напрягся в стремлении удержать машину в районе нашей горы. РДВшка хрястнулась бочиной об камни и лопнула, как детская бумажная «бомбочка», сброшенная пионером с балкона. Плотный поток воздуха из-под винтов превратил воду в пыль, перемешал с песком. Вся вода в мгновение ока разлетелась фонтаном брызг по окрестностям Зуба Дракона. У меня и у пацанов в бошках выключились лампочки. ВОДА ПРОПАЛА!!! Мы дружно кинулись под летящие из-под винта камни.

В это время летуну удалось стабилизировать машину, бортач выкинул вторую РДВшку.

– Мудаки! Што ж вы творите!!! – Сам для себя выкрикнул Фарид и кинулся под РДВшку с голым пузом наперевес. Сам для себя, потому что крик его потонул в рёве движков и винтов.

Как я узнал, о чём кричал Фарид? А я сам в ту секунду кричал то же самое. И ещё матерился. Все мы тогда кричали и матерились. Потому что убить об скалы 100 литров воды – это было непереносимое горе!

Вторая столитровая ёмкость упала Фариду на голую грудь, опрокинула его и покатилась по склону к обрыву. Фарид вцепился в РДВшку обеими руками и всеми ногами, сжал её из последних сил. Он цеплялся за неё, как будто в пропасть катился живой человек, как будто родное дитя катилось к обрыву. РДВшка перевалила через Фарида один раз, подняла его на себя, пошла на второй оборот, всё ближе к пропасти. Фарид расставил ноги. РДВшка подмяла его под себя, расставленные ноги упёрлись в землю. Шнурок, стягивающий горловину РДВшки не выдержал давления, лопнул, из горловины плеснула вода.

Если кто-нибудь когда-нибудь видел, как в экстремальных условиях спасают от гибели людей, то он поймёт, что Фарид спасал не воду, не РДВшку. Он спасал пятнадцать человек. От жажды, от мук, связанных с обезвоживанием, от медленного мучительного издыхания. Спасал и спас! Примерно 70 литров воды уцелело, зато Фарид чуть не улетел со скалы в пропасть. Он в тот момент был дембель, ждал, что ему вот-вот зачитают приказ об увольнении в запас и направят в Кустанай по проложенной Яшкой дорожке. Зачем он прыгал под РДВэшку? Ведь ему не пить той водицы, у него в Кустанае будет, как говорится, и ванна, и кофе, и какао с чаем. Главное доехать «дотудова» живым. А для этого не надо сигать под тяжелые предметы, выпадающие из вертолётов.

Зачем он это сделал? Ради этих пятнадцати пацанов что ли? Ну, таки, да, ради них.

11. Глава одиннадцатая. Странный химик

Вертолёт облил нас водой, обсыпал песком, вывалил из своего чрева на взлётку всякую всячину, после чего улетел. Как говорилось в старинной бандитской песне: – «И Сеня с чувством долга удалился». В силу своих физических свойств вода испарилась с наших тел незамедлительно, всё остальное мы обтряхнули ладонями, и пошли таскать на территорию поста: кривые дубины, изображающие из себя брёвнышки, рулоны маскировочной сетки, лом, лопаты, кирку, ящик гвоздей, моток колючей проволоки и мешки для песка. Всё это добро нам доставили для того, чтобы мы на Зубе Дракона настроили бастионов, обтянули их колючей проволокой и загородили сигнальными минами.

Построить бастионы – это была удачная мысль. Потому что, если придут душманы, то, как сказал Хайретдинов, запасных органов ни у кого из нас не было, а душманы на территории Пакистана – были. Значит они обязательно должны были прийти в Афганистан и заглянуть к нам в гости.

Пока это огорчение не настало, мы взялись за лопаты. Решили откопать траншею на позиции Бендера, потому что сектор обзора «оттедова» был обращён к Хисараку, а в Хисараке, там не Институт Благородных девиц, а место сборища бородатых, агрессивно настроенных мужиков.

Мы решили хоть чем-то оградить себя от этой неприятности. Ломом прочертили линию между скал, где Олегу будет удобно маневрировать во время приёма гостей. Присмотрели огневую позицию основную, запасную, путь отхода к СПСу отдыхающей смены. Олег окинул взором объём предполагаемых работ по грунту и выдал своё экспертное заключение:

– Блин, большие трудно-затраты.

После этого мы взяли в руки шанцевый инструмент и принялись методично лупить им в гору. Где можно было копать лопатой, там мы с Бендером напряглись изо всех сил, но я вас уверяю – горы не были бы горами, если бы этот грунт можно было вот так запросто взять и покопать. Он неспроста там лежал, в горах на высоте, неспроста не падал вниз. Его частички крепко-прикрепко держались друг за друга и за окружающие скалы. Поэтому я отложил лопату и взялся за кирку. После нескольких взмахов этим инструментом вспомнил тематический эпизод из своего босоногого юношества.

Перед призывом в армию мне довелось провести лето на родительской даче. Батя тогда ещё посещал работу, соответственно в один прекрасный понедельник уехал и сказал, что на ней и заночует. У меня же были летние каникулы, ехать никуда мне не требовалось, я отоспался-отожрался, после чего удаль молодецкая попёрла из меня в самые неожиданные стороны. В одной неожиданной стороне, в районе старого сарая, я наткнулся на кувалду, закинул её в тачку и пошёл по окрестностям собирать булыжники. Их в то время по территории Белоруссии валялось великое множество, да и деревья ещё росли корнями вниз. Поэтому я вооружился тачкой, кувалдой и пошагал за бесплатным, так сказать, халявным строительным материалом. Те камни, которые я мог поднять и загрузить в тачку, я поднимал и грузил. Если же камень был мне не по силам, то я лупил по нему кувалдой, пока он не разваливался на несколько кусков. После чего задача сводилась к предыдущей – поднять и загрузить.