Зуб Дракона

А дальше, вообще, началась полная хрень. Без воды было настолько плохо, что я с коричневыми зубами подбил на подвиг боевых товарищей. Мы с Бендером задвинули Хайретдинову мысль, чтобы напихать пустых фляжек в два вещмешка, и пусть сапёр покажет, где их тут можно наполнить поблизости. Во время этой беседы лейтенант снова отколол номер. Он позвал своего сержанта, как в детском садике: – «Сеня! Поди сюда». И продолжил в том же духе: – «Иди, покажи пацанам, где источник, а сам потом в полк ступай».

– А Вы? – Сеня вник в тему с пол-оборота.

– А я тут побуду ещё пару денёчков. Что мне там делать? Прийти, чтобы КЭП мне мозг выносил? Скажешь, что я тут мины снимаю.

– Ага. – Сеня развернулся, взял сапёрный щуп и потопал к тропе.

Классно-то как! Офицер при солдатах… при чужих солдатах! Обратился к сержанту «вась-вась», тот ответил ему – «ага». И они договорились о том, как ввести в заблуждение прямое и непосредственное начальство. Короче, у Мампеля, Бурилова и Орлова нарисовался на горизонте подходящий командир – лейтенант Васильев.

После того как Хайретдинов «обтёк» от выходки лейтенанта, он одобрил нашу идею с фляжками, но добавил в неё педагогический этюд. Сказал, что за водой пойдут не два человека, а четыре. Мампель и Бурилов, с его точки зрения, нуждались в развитии физических способностей. Поэтому он приказал им тоже идти за водой. А Герасимовича назначил старшим, чтобы он лич-чно отвечал за этих изменников Родины.

После команды Хайретдинова фляжки моментально очутились в четырёх вещмешках, а военное имущество очутилось на земле. Сеня-сапёр махнул нашим пацанам рукой, мол, салют, орлы. Опёрся на длинный зелёный щуп и сиганул со склона на тропу, как будто у него в ногах стояли гуттаперчевые прокладки. После прыжка он очень резво ломанулся по тропе вниз. Мы четверо кинулись за ним.

Сапёр спрыгивал с огромных валунов, опираясь на щуп, как на посох, двигался вниз не просто быстро, он стремительно нёсся. Мы за ним не поспевали.

Перед призывом в Армию я занимался спортом, каждое утро пробегал восемь километров, думал, что сделал себе офигенное развитие. А в тот день я бежал среди скал за сапёром и не мог его догнать. У меня подгибались ноги. Мышцы усиленно работали, потребляли гликоген и глюкозу, выделяли молочную кислоту и были «забиты» ею. Моя хилая сердечно-сосудистая система не справлялась со своей задачей. Исправить такую ситуацию могли только специальные тренировки в условиях высокогорья, другого способа не существовало. Вот тут-то я и вспомнил слова Рязанова, что нашей Седьмой роте повезло, у нас будет время пройти акклиматизацию, привыкнуть к высоте, подкачать нижние конечности. Безусловно – повезло. Я гнался за сапёром и думал, что надо использовать выпавший шанс по прямому назначению. Надо не филонить, не шланговать, не сидеть на горе на мягкой попе. Надо ходить во все караваны, ходить за водой, ходить, куда только Хайретдинов будет направлять. Чтобы тренироваться. Потому что в сентябре нас снимут с Зуба Дракона. Мы – горнострелковая рота в горном батальоне. Вряд ли с Зуба нас направят в Анапу полежать на пляже. Так что, занимайтесь альпинизмом, дорогие товарищи. Он развивает ловкость, силу, выносливость и … боковое зрение!

– КЛАЦ!!! – Щёлкнули мои зубы друг об дружку. Потому что сапёр спрыгнул с огромного валуна, а я сдуру отважно кинулся за ним. Сапёру было хоть бы что, а у меня после приземления полетели искры из глаз, во рту образовался вкус металла и в голове возникло наивное удивление – неужели человеческий организм способен спрыгивать с такой высоты? Как я не сломал себе ноги?

С Зуба Дракона сержант привёл нас в самый низ. Туда, где мы набирали последнюю воду. Блин, с таким показывальщиком, … хотя, какой лейтенант, такой и сержант.

– Всё, пацаны! Это последний источник. Запасайтесь водой. – Сказал сапёр, встал на четвереньки и припал к воде, как неделю не жрамши.

– Ну, хорошо. Запасёмся. – Мы тоже встали на четвереньки и тоже принялись глотать воду, как неделю не жрамши.

Сапёр отпился, встал на ноги, опёрся на свой зелёный щуп, спрыгнул с площадки вниз, махнул нам рукой:

– Пока, пацаны! – Он развернулся и запылил по тропе в сторону Мариштана.

– Бывай, братан!

Минут тридцать мы глотали воду, переводили дух, затем снова глотали. Я знал, что не надо много пить после обезвоживания организма. Но эти знания были из другой жизни, из мирной. Это были знания другого человека, жившего в совершенно других условиях. На склоне раскалённой горы я понимал, что не надо много пить, но всё равно пил. Потому что сейчас мы наполним фляги и уйдём на Зуб Дракона. А там воды не будет.

Через полчаса мы затарили фляги и поковыляли на жуткий Зуб Дракона. А поскольку находились мы в самом низу подъёма, мне очень сильно захотелось убить проводника, который нас сюда завёл. Несколько скрашивало положение то, что в вещмешке у меня находилось 12 фляжек. Они весили 18 килограммов, что значительно меньше веса боеприпасов и бронежилета, которые я тащил по этой тропе вчера. Восемнадцать значительно меньше, чем шестьдесят четыре, это вам любой водонос скажет. Значит, у меня был шанс подняться засветло и не очень сильно вымотаться.

Перед началом подъёма мы ещё раз напились, намочили майки и гимнастёрки, надели их мокрыми на себя и двинулись на Зуб. Минут через 20 мы начали … СЦАТЬ. Это не очень романтичная информация, но надо понимать, что с тобой будет, если ты после обезвоживания выпьешь полтора ведра воды. В лучшем случае, ты начнёшь поливать всё вокруг, как пожарный брандспойт. В худшем «положишь» себе почки. Потому что человек – не верблюд, он не может запасать воду впрок.

На наше счастье мы были молодые и крепкие парни. Собственно, это взаимосвязанные вещи – молодой организм крепок здоровьем и слаб мозгами. Природа специально так устроила, иначе наш вид не выжил бы. Слабые мозги регулярно приводят к таким поступкам, пережить которые организм может, только проведя полную мобилизацию заложенной природой прочности. В старости такое не проканает.

Пока мы карабкались на ужасную раскалённую гору, бойцы на посту за это время понемногу освоились. Хайретдинов разделил участок скального хребта на три позиции и назвал их «Точками». Для меня определил место на Второй Точке вместе с Герасимовичем и Мампелем.

После нескольких часов подъёма мы пришли на Зуб с водой. Встретил нас Хайретдинов. В сапогах, штанах и с голой волосатой грудью. Потому что днём на горе было очень жарко.

– Мампель! – Прапорщик аж присел от неожиданности. Он не ожидал увидеть то, что увидел: – Где твой автомат?!! Ты душманам личное оружие продал?!

Мишка ему в ответ: – Он тут, на посту. Я не брал автомат! Я сейчас Вам покажу!

– Ты МНЕ сейчас покажешь?! Раздерить тебя тридеручим продиром! – Заревел Хайретдинов. – Это Я ТЕБЕ сейчас покажу! Герасимович!!! Ко мне бегом марш!

Бендер возник перед Хайретдиновым. Доложил, как положено, для чего пожаловал.

– Ты что, Герасимович?! Ты с ним заодно, что ли? Ты – пособник?! – Хайретдинов вытянул в сторону лица Бендера свой подбородок. – Я назначил тебя ответственным, а ОН у тебя – без автомата! Ты тоже к врагу собрался переметнуться?!

– Вы меня назначили ответственным – я выполнил Ваш приказ. Я его обратно привёл. – Бендер говорил совершенно невозмутимо. Как будто Комендант не зыркал на него своими Командирскими глазищами. – А что он без автомата, так мне от этого только спокойнее.

– Засчитываю! – Хайретдинов из позы Грозного Коменданта принял позу «вольно», засунул пятерню со скрюченными пальцами в шевелюру на своей груди. – Раз выполнил приказ, значит, засчитываю.

– Бурилов! – Прапор перевёл взгляд на Бурилова. – А ты, я смотрю, у меня исправляешься.

– А-а-га. А я чё? А я ничё. Я, как все. – Бурилов расплылся в улыбке конопатой рожей, густо заляпанной горной пылью по жирному липкому поту.

А у меня точно такая же рожа. У нас у всех такая рожа. Со струйками пота через грязищу. Но для Хайретдинова красота солдата заключена не в конопушках и не в ровности рожи. Он не балерин для балета подбирает. Для него красота солдата в том, как солдат выполняет боевую задачу. Выполнил задачу, значит красавец. А с лица, хоть на Квазимоду будь похож, хоть на Алена Делона. Хайретдинову не на портрет с тобой фотографироваться.

– Молодец, Бурилов! Ну, давай, иди отдыхать. – Хайретдинов развернулся и пошагал на Первый пост.

После команды Хайретдинова «отдыхайте» я притопал на Второй пост, расселся в полуразрушенном СПСе, взял в руки коробочку с детонаторами. Сапёр Сеня, перед тем, как уйти, от своих щедрот вручил мне полкоробочки. Прокомментировал, что это – алюминиевые. Они, во-первых, легче, чем медные. Улавливаем, да? Легче-тяжелее по горам таскать. Теперь всё будет измеряться такими категориями: легче-тяжелее, есть вода – нет воды. А, во-вторых, алюминиевые обжимаются зубами. Это очень удобно в полевых условиях. Алюминиевую трубочку, наполненную бризантным взрывчатым веществом, можно надеть на огнепроводный шнур, засунуть себе в рот и аккуратно обжать без помощи плоскогубцев. Чтобы трубочка со шнура не соскакивала. Нормально, да? Трубочку с бризантным ВВ можно сплющить у себя во рту, внутри своей головы. А что будет, если она сплющится с избытком и взорвётся?!

Ни в каком кошмарном сне не мог себе представить, что придётся засовывать в рот и сжимать зубами трубки с бризантным веществом. На Второй точке я сидел с детонаторами в руках, горестно размышлял о сопротивлении материалов, то есть пытался оценить насколько сильно детонатор разворотит голову, если взорвётся во рту. В этот напряженный драматизмом момент в СПС ввалился Бендер. Он сбегал к Хайретдинову, чтобы с помощью своих способностей к убеждению разместить на Второй пост Губина вместо Мампеля. Хайретдинов выслушал Бендера, а затем коротко и ясно, в двух матерных фразах, объяснил, что Комендант здесь – Хайретдинов. А Герасимович здесь – солдат. Поэтому по команде Хайретдинова Герасимович должен сделать «кру-у-гом» и в режиме «бегом» выполнить то, что ему приказано.

Классно они поговорили!

По понятной причине мы все решили, что злой Прапор заметил у водопоя, как Бендер ссорился с Мампелем. Поэтому направил Мампеля на «перевоспитание» к Бендеру из чувства мести за ночную выходку. Это мы так подумали. Потому что были молодые и дурные. А на самом деле, Прапорщик ещё внизу, в Рухе, составил список фамилий и перечень оружия. Он заранее поделил личный состав на пары: пулемёт-снайперка, снайперка-пулемёт. Потому что он был взрослый и умный, ему боевой приказ надо было выполнять, а не в детский садик играть. Меньше всего его занимало, кто с кем «дружу-недружу» или «гуляю-негуляю». Поскольку у Бендера и у Серёги Губина были снайперки, то на одной точке им оказаться было никак не суждено. Хоть уговаривай Хайретдинова, хоть не уговаривай.

Бендер не уговорил, ясный пень. С перекошенным от ярости лицом он, не солоно хлебавши, заскочил в наш СПС с раздутыми ноздрями. Мишка Мампель в этот момент сидел на попе и матерится в адрес Прапорщика. Он изображал голос Хайретдинова, кривлялся и говорил, что Хайретдинов приказал написать объяснительную записку о том, как Мампель тёмной ночью ночевал отдельно от подразделения, как собирался вступить в сговор с противником и сбежать в Израиль. В этот момент в СПС запрыгнули ноги в зелёных армейских штанах и с размаху пнули Мишкин вещмешок:

– Бах!

– У-у-у-у, Мампелюга хренов!

Мишка шарахнулся к стенке СПСа от неожиданности. Видимо, решил, что в СПС запрыгнул разъярённый Хайретдинов. Но это оказался разъярённый Герасимович.

– Мампелюга хренов! Если бы не ты, здесь был бы Серёга Губин!

При упоминании Серёгиного имени Мишка подскочил.

– Это ты, Бандера?! Это ты! Что я тебе сделал? Что ты на меня кИдаешься?! – Мишка толкнул двумя руками Бендера в грудь. Перешагнул через стенку СПСа.

– Что я вам всем сделал? Что вам всем от меня надо?!

На всякий случай я тоже поднялся на ноги. С коробкой детонаторов в руках. Мишка отвернулся, в сердцах махнул на нас рукой и пошёл прочь.

– Да ты чё? Ладно, да? – Олег удивлённо переводил взгляд с меня на Мишку, с Мишки на меня. Затем засунул руку себе за пазуху, вытащил банку консервов. Протянул в сторону уходящего Мампеля.

– Мишка! Да я пожрать принёс. Ладно, да?! «Глобус» принёс. Идём, попробуем!

Мишка молча развернулся, пошёл обратно к нашему СПСу. Олег опустил вниз руку с банкой. Я положил коробку с детонаторами на стенку СПСа, вынул из кармана штатный консервооткрыватель, взял из руки Олега банку, проткнул ей крышку.

– Димыч! Ну что ты делаешь! Это ж – на потом! – Олег выхватил из моих рук продырявленную банку.