Домби и сын

Впередъ черезъ темный ландшафтъ съ быстротою вихря, разс?кая пыль и грязь, какъ морскую п?ну, впередъ и въ галопъ!

Движенье, стукъ и тряска завторили теперь в?рнымъ и громкимь эхомъ безпорядочнымъ мыслямъ б?глеца. Ничего н?тъ яснаго снаружи и ничего н?тъ яснаго внутри. Предметы пролетаютъ мимо, погружаются одинъ въ другомъ, сливаются, мелькаютъ и скользятъ отъ глазъ въ исчезающемъ пространств?. За перемежающимися лоскутьями изгороди y фермы, юркнувшими посреди дороги, опять и опять пустота, мрачная и дикая. За фанiгастическими образами, мелькнувшими въ душ? и вдругъ изглаженными невидимой силой, опять и опять мрачная картина ужаса и страха, намалеванная яркой краскою сознанiя безсильной злобы. Вотъ пахнулъ воздухъ съ отдаленной Юры и на минуту осв?жилъ надорванную грудь; но вотъ въ то же мгновенье передъ фантазiей б?глеца адскiй звонъ и стукъ тысячи враждебныхъ рукъ, готовыхъ раскрыть его вены и выц?дить всю его кровь.

Потухшiе фонари на извозчичьей карет?, пестрота лошадиныхъ головъ, энергичные жесты кучера и даже колыханье его собственной шинели, – все это породило тысячи неясныхъ и см?шанныхъ фигуръ, соотв?тствовавшихъ его мыслямъ. Вотъ передъ нимъ ц?лыя группы знакомыхъ чучелъ, согнутыхъ въ три погибели въ лондонской контор?, a вотъ и самъ сумасбродъ, отъ котораго онъ б?житъ, и тутъ же подл? него м-съ Домби въ торжествующей поз?; они говорятъ, см?ются, пляшутъ, прыгаютъ и вдругъ умолкаютъ вс? и пропадаютъ отъ крутого поворота. Время и м?сто, лица и предметы, мысли и грезы, д?йствительность и полусонная мечта, прошедшее, настоящее, Лондонъ и дорожный чемоданъ, Парижъ и кучерская шляпа, родина, Сицилiя, тюрьмы, – все это слилось, см?шалось, отороп?ло, омрачилось, расползлось въ его душ?, и все поддаетъ ему толчки для усиленнаго б?гства. Гэй! гой! Впередъ и въ галопъ черезъ темный ландшафтъ съ быстротою вихря, разс?кая пыль и грязь, какъ морскую п?ну! Лошади дымятся, фыркаютъ, прядаютъ, несутся, какъ будто самъ дьяволъ взгромоздился на ихъ спины и въ б?шеномъ трiумф? гонитъ ихъ по мрачной дорог? въ самый тартаръ!

"Въ тартаръ" – звучить дребезжащiй колоколъ въ его ушахъ! "Въ тартаръ", съ ревомъ повторяютъ колеса, и паническiй страхъ овлад?ваетъ б?глецомъ съ новой силой! Св?тъ и т?нь, какъ чертенята, м?няются и прядаютъ на головахъ всп?ненныхъ коней, и н?тъ имъ отдыха ни на минуту! Впередъ и впередъ по мрачной дорог? – въ тартаръ!

Онъ не думалъ ни о чемъ въ особенности, и его умъ неспособенъ былъ отд?лить одинъ предметъ оть другого. Ниспроверженный планъ наградить себя сладострастною жизнью за долговременное принужденiе, подлая изм?на челов?ку, который въ отношенiи къ нему всегда былъ справедливъ и честенъ, но котораго онъ презиралъ и ненавид?лъ вс?мъ своимъ сердцемъ, разсчитывая со временемъ отмстить ему сторицей за каждое грубое слово или гордый взглядъ, – вотъ главн?йшiя мысли, возникавшiя въ его мозгу. Низкiй, пресмыкающiйся льстецъ, онъ вполн? сознавалъ мелкую роль, которую принуждалъ себя играть столь долгое время, и т?мъ глубже вкоренилось въ немъ желанiе поразить наповалъ чопорное чучело, передъ которымъ онъ пресмыкался. Онъ думалъ о женщин?, которая такъ жестоко провела его и одурачила, прiискивалъ средства разстроить ея торжество и покрыть ее позоромъ; но вс? эти думы, темныя и сбивчивыя, не достигали зр?лости въ его мозгу и отскакивали одна отъ другой при первомъ энергическомъ толчк?. Была, впрочемъ, одна постоянная идея, преобладавшая въ разгоряченной голов?, идея – отложить обдумыванiе вс?хъ этихъ плановъ до другого удобн?йшаго времени.

Проносились передъ нимъ старые дни, предшествававшiе браку м-ра Домби. Онъ думалъ, какъ ревновалъ онъ къ молодому челов?ку, какъ ревновалъ онъ къ молодой д?вушк?, какъ ловко отдалялъ вс?хъ незваныхъ гостей и какъ искусно очертилъ вокругъ своего властителя зав?тный кругь, въ который не вступалъ никто, кром? его самого.

– Для чего же я пускался на вс? эти прод?лки? – спрашивалъ онъ, ударяя себя въ лобъ. – Неужели для того, чтобы б?жать, какъ вору, отъ б?шенаго дурака?

Онъ зар?залъ бы себя за собственную трусость, если бы могъ спокойно обсудить, что онъ д?лаетъ; но его парализованная мысль отстраняла возможность яснаго сознанiя, и онъ смотр?лъ на себя черезъ густой туманъ недавняго пораженiя. Проникнутый безсильною злобою къ Эди?и, ненавистью къ м-ру Домби и презр?нiемъ къ самому себ?, онъ ?халъ впередъ и ничего больше не д?лалъ.

Опять и опять онъ прислушивался къ звукамъ экипажа, который, будто, ?халъ позади, и опять показалось ему, что этотъ звукъ раздается громче и громче. Наконецъ, онъ р?шительно ув?рилъ себя, что за нимъ погоня, и закричалъ: "Стой!" – Лучше, – думалъ онъ, – потерять секунду времени, ч?мъ мучиться такою неизв?стностью.

Это слово мгновенно остановило лошадей, коляску, кучера среди дороги.

– Дьяволъ! – вскричалъ кучеръ, оглядываясь черезъ плечо. – Что тамъ такое?

– Слышите? Чу!

– Что?

– Этотъ шумъ.

– Угомонишься ли ты, проклятый разбойникъ? – Воззванiе относилось къ одному изъ коней, бренчавшему своими колокольчиками. – Какой шумъ?

– Да позади. Разв? за нами не скачуть? Чу! Что тамъ такое?

– Какой чортъ тебя давитъ, окаянный? – Обращенiе къ другому коню, положившему морду на товарища, который расшевелилъ остальныхъ двухъ лошадей. – Ничего н?тъ за нами.

– Ничего?

– Ничего, кром? разв? зари.

– Ваша правда. Теперь ничего не слышно.

Экипажъ, полуоткрытый, въ дымящемся облак? отъ лошадиныхъ спинъ, ?детъ медленно въ первый разъ, потому что кучеръ, остановленный безъ нужды на всемъ ходу, брюзгливо вынимаетъ изъ кармана ножикъ и навязываетъ новую нахлестку на свой бичъ. Зат?мъ опять: гэй! гой! гупъ! и быстроногiе кони понеслись, какъ вихрь.

Но теперь зв?зды побл?дн?ли, замерещился день. М-ръ Каркеръ, ставшiй на ноги среди коляски, могъ, оглядываясь назадъ, различить сл?дъ, которымъ онъ ?халъ, и вид?ть, что вдали не было никакой погони, никакого путешественника. Скоро сд?лалось совс?мъ св?тло, и солнечный лучъ заигралъ на виноградникахъ и обширныхъ нивахъ; одинокiе работники, покинувшiе свои каменныя постели, выступили изъ своихъ временныхъ лачугъ и принялись за работу на большой дорог?, уплетая мимоходомъ корки хл?ба. Мало-по-малу закопошились крестьяне, вызванные изъ своихъ хижинъ дневными работами; по м?стамъ стояли y воротъ ротоз?и и съ глупымъ любопытствомъ смотр?ли на про?зжавшiй экипажъ. Вотъ и почтовый дворъ, завязшiй въ грязи, съ своими помойными ямами и общирными полуразрушенными сараями, вотъ и каменный замокъ, огромный, старый, лишенный т?ни и св?та, выглядывающiй, словно сторожъ, своими пирамидальными окошками и сверху украшенный теперь синимъ дымомъ, который вьется и кружится около фонарей на башняхъ.

Съежившись и скорчившись въ углу коляски, м-ръ Каркеръ постоянно им?лъ въ виду одну мысль – ?хать быстр?е и быстр?е, безъ оглядокъ, которыя однако онъ позволялъ себ? всякiй разъ, на открытомъ пол?, гд? на него не глаз?ли праздные з?ваки.

Раскаянiе, стыдъ и злоба терзали его грудь, и опасенiе быть настигнутымъ или встр?ченнымъ вр?залось гвоздемъ въ его разстроенный мозгъ, онъ, безъ всякаго основанiя, боялся даже путешественниковъ, которые встр?чались съ нимъ на дорог?. Тотъ же несносный страхъ и ужасъ, который забрался къ нему ночью, воротился и днемъ съ неистощимымъ запасомъ св?жихъ силъ. Однообразный гулъ колокольчиковъ и топота коней, однообразiе безсильной злобы и душевной муки представляли однообразное колесо, которое онъ, палачъ самого себя, верт?лъ безъ устали и безъ пощады, раздираемый страхомъ, сожал?нiемъ, страстью. День, какъ и ночь, былъ для него фантастической грезой, гд? только его собственная пытка была д?йствительнымъ явленiемъ.

И вотъ мерещились ему длинныя дороги, которыя тянулись безъ конца въ безпред?льный горизонтъ, дурно вымощенные города на холмахъ и въ долинахъ, гд? выставлялись y дверей и темныхъ оконъ разноцв?тныя фигуры съ гримасами и безъ гримасъ, и гд? по длиннымъ, т?снымъ улицамъ съ ревомъ, гвалтомъ и мычаньемъ гнали на продажу коровъ и быковъ, забрызганныхъ грязью, избитыхъ дубиной, исцарапанныхъ собачьими клыками. Мерещились мосты, кресты, магазины, амбары, лавки, церкви, почтовые дворы, новыя лошади, впрягаемыя насильно въ дышла, и старые кони съ посл?дней станцiи, взмыленные, всп?ненные, съ понурыми головами и раздутыми ноздрями, сельскiе погосты съ черными крестами, искривленными на могилахъ, обложенныхъ засохшею травою и увядшими цв?тами; потомъ опять и опять длинныя, предлинныя дороги, выгнутыя зм?йками на долинахъ и холмахъ и протянутыя безъ конца въ безпред?льный горизонтъ.

Грезитъ м-ръ Каркеръ утромъ, въ полдень, вечеромъ, ночью, при закат? солнца и новомъ восход? солнца, и мерещится ему, будто длинныя дороги тамъ и сямъ остаются назади, см?няемыя жестокой мостовой, по которой хруститъ, трещитъ, качается, ныряетъ и подпрыгиваетъ его коляска, вихремъ проносясь между пестрыми жильями, на самый конецъ къ большой церковной башн?; будто зд?сь онъ выскакиваетъ самъ, закусываетъ на скорую руку и выпиваетъ залпомъ рюмку джину, утратившаго для него горячительное и ободрительное свойство; будто зат?мъ виляютъ и ф_и_н_т_я_т_ъ передъ нимъ сл?пые кал?ки съ дрожащими в?ками, ведомые нищими старухами въ жалкихъ лохмотьяхъ, безсмысленными, полунагими идiотками; хромыми, изуродованными, исковерканными: будто все это прокаженное отребье нищей братьи окружаетъ его съ плачемъ, воемъ, визгомъ, протягиваетъ къ нему руки, умоляетъ, грозитъ и отскакиваетъ прочь, разсыпаясь и стр?ляя крупной дробью отборныхъ ругательствъ; будто, наконецъ, онъ опять взгромождается на свое обычное м?сто, съеживается, скорчивается и летитъ съ быстротою вихря по той же безконечной дорог?, зам?чая въ полусн?, что луна бросаетъ слабый св?тъ на верстовые столбы, и оглядываясь по временамъ назадъ въ смутномъ страх? наткнуться робкимъ глазомъ на мнимую погоню. И мерещится ему, будто не спитъ онъ никогда, и только дремлетъ съ открытыми глазами, вздрагивая и вскакивая по временамъ, чтобы прокричать громкiй отв?тъ на мнимый голосъ; будто онъ рвется, мечется, кривляется, кружится и проклинаетъ самого себя за то, что напрасно прискакалъ на изм?нническое rendezvous, что выпустилъ ее изъ своихъ рукъ, за то, что б?жить теперь сломя шею, что не посм?лъ явиться на его глаза, чтобы сд?лать ему безстрашный вызовъ, за то, что перессорился со вс?мъ св?томъ, безумно разорвавъ дружескiя и родственныя связи, и за то, что нашелъ въ себ? самомъ непримиримаго врага, пораженнаго нравственной проказой, отравляющей дыханiе всякаго близкаго челов?ка.

И видитъ онъ въ лихорадочномъ бреду картины прошедшей и настоящей жизни, сбивая и перепутывая ихъ съ настоящимъ мгновенiемъ б?шеной ?зды. Старыя сцены мелькаютъ передъ нимъ, незванныя и непрошенныя, между новыми предметами, которые насильственно л?зутъ въ глаза. И бредитъ м-ръ Каркеръ о томъ, что миновало и покончилось давнымъ давно, не обращая, по-видимому, никакого вниманiя на встр?чаемыя лица, которыя однако отуманиваютъ его голову и вдавливаютъ свои фигуры въ его разгоряченный мозгъ.

И видитъ м-ръ Каркеръ въ лихорадочномъ бреду буйныя и странныя сцены, за которыми опять монотонный звонъ колоколовъ, безконечный стукъ колесъ, лошадиныхъ копытъ и никакого покоя. Фантастическими призраками мелькаютъ передъ нимъ города и деревни, почтовые дворы, лошади, холмы и долины, св?тъ и тьма, дороги и мостовыя, лощины и горы, ведро и ненастье, тишина и буря, и опять тотъ же монотонный звонъ колоколовъ, безконечный стукъ колесъ, лошадиныхъ копытъ, и никакого покоя.

И видитъ онъ сквозь сонъ, что подъ?зжаетъ, наконецъ, шумными дорогами къ шумной столиц?, вихремъ проб?гая города и деревни съ ихъ р?дкой стариною, корчась въ три погибели въ своемъ безпокойномъ углу и плотн?е закрываясь толстою шинелью, чтобы не наткнуться робкимъ взоромъ на густыя толпы бурливаго народа.

Бредитъ м-ръ Каркеръ, и т?мъ быстр?е мчится впередъ, стараясь ни о чемъ не думать, и всегда колесуемый безпокойной мыслью. Мерещится ему, будто онъ не знаетъ, сколько часовъ пробылъ въ дорог?, и не ум?етъ сообразить точно м?стностей на своемъ пути. Голова его кружится, въ глазахъ темн?етъ, умъ, воображенiе и память парализованы въ своей д?ятельности, но н?тъ ему остановки и покоя на трудномъ пути; и вотъ, наконецъ, онъ въ Париж?, гд? мутная р?ка неудержимо катитъ свои быстрыя волны среди двухъ ревущихъ потоковъ движенiя и жизни.

И мерещатся ему нескончаемыя улицы, набережныя, мосты, погреба, подвалы, водопроводы, фонтаны, своды, арки, крытые пассажи, густыя толпы черни, солдаты, омнибусы, фiакры, барабаны, и опять монотонный звонъ колоколовъ, безконечный стукъ колесъ и конскихъ копытъ, которые теперь теряются во всеобщей сует? и суматох?. И вотъ смолкнулъ этотъ гвалтъ, когда м-ръ Каркеръ въ другомъ экипаж? очутился за парижской заставой; но въ его ушахъ опять однообразный звонъ колоколовъ, безконечный стукъ колесъ, лошадиныхъ копытъ, и н?тъ ему никакого покоя.

Разъ и еще разъ солнечный закатъ, длинныя дороги, ужасъ ночи, слабый св?тъ фонарей, и опять однообразный звонъ колоколовъ, безконечный стукъ колесъ, лошадиныхъ копытъ и никакого покоя. Разъ и еще разъ взошло жгучее. солнце на высокомъ горизонт?, и бредитъ м-ръ Каркеръ, будто кони его съ большимъ трудомъ взбираются на верхъ горы, спускаются внизъ, будто вдругъ обдало его прохладной св?жестью морского в?тра, и онъ увид?лъ утреннiй св?тъ на краяхъ отдаленныхъ волнъ. Мерещится ему, будто при полномъ прилив? онъ входитъ въ гавань, видитъ рыбачьи лодки на поверхности далекихъ волнъ и веселыхъ женщинъ съ ихъ д?тьми на берегу; будто м?стами разбросаны рыбачьи с?ти вм?ст? съ платьемъ рыбаковъ, будто впереди кишатъ и снуютъ толпы матросовъ на самыхъ вершинахъ корабельныхъ мачтъ, и будто вся эта картина исчезаетъ во всеобщемъ блеск? и колыханiи воды.

Берегъ дальше и дальше отъ глазъ, и грезитъ м-ръ Каркеръ, будто онъ наблюдалъ съ пароходной палубы, какъ р?д?лъ туманъ, исчезая въ солнечныхъ лучахъ, и какъ позолотилась, наконецъ, вся поверхность тихаго моря. Берегъ потемн?лъ и скрылся отъ глазъ, но вотъ впереди, по другую сторону, мерещатся утесы, строенiя, в?тряная мельница, церковь, и все это подходитъ ближе и ближе, становится видн?е и видн?е. Новая гавань, новый шумъ и новыя лица съ радостными криками на новомъ берегу. Бредитъ м-ръ Каркеръ, будто съ новымъ паническимъ страхомъ онъ сходитъ съ пароходной л?стницы, и вотъ его нога опять на родной земл?.

И задумалъ онъ въ своемъ тревожномъ сн? удалиться куда-нибудь въ знакомую деревню, успокоиться, отдохнуть, свести прошедшее съ настоящимъ и сообразить свои будущiе планы. Загроможденный безпорядочными грезами, онъ припомнилъ, наконецъ, какую-то станцiю на жел?зной дорог? съ уединеннымъ и спокойнымъ трактиромъ и туда р?шился направить свой дальн?йшiй путь.

Съ этой ц?лью онъ пошелъ въ контору жел?зной дороги, взялъ билетъ, с?лъ въ карету, закутался щинелью, притворился спящимъ, и скоро паровой гигантъ съ быстротою стр?лы умчалъ его отъ морского берега во внутренность континента. Прибывъ къ назначенному м?сту, онъ тщательно осмотр?лъ окрестность съ ея мал?йшими подробностями. Разсчетъ его оказался в?рнымъ: это было совершенно уединенное м?сто, на краю небольшого л?са. Зд?сь стоялъ всего только одинъ вновь выстроенный домикъ, окруженный красивымъ садомъ; до ближайшаго маленькаго городка было н?сколько миль. Незам?ченный ник?мъ, м-ръ Каркеръ вошель въ трактирь и нанялъ на верху дв? уютныхъ уединенныхъ комнатки, сообщающихся одна съ другой.

Его главн?йшимъ нам?ренiемъ было успокоиться, привести въ порядокъ свои мысли и потомъ уже д?йствовать, смотря по обстоятельствамъ. Разстройство его душевныхъ силъ, омраченныхъ злобой, достигло теперь до посл?дняго пред?ла, и онъ скрежеталъ зубами, расхаживая по своей комнат?. Его мысли, не направленныя ни на что въ особенности, блуждали наудачу и кружили его голову. Онъ б?сновался и вм?ст? чувствовалъ смертельную усталость.

При всемъ томъ онъ не мотъ забыться ни на минуту. Его изнеможденный духъ утратилъ возможность терять сознанiе, и, казалось, его чело было заклеймено роковымъ проклятiемъ, которому суждено навсегда лишить его покоя. Онъ не им?лъ никакой власти надъ собственными своими чувствами, какъ будто они принадлежали другому, постороннему лицу. Какая-то невидимая сила отталкивала его вниманiе отъ настоящихъ образовъ и звуковъ и насильственно вбивала въ его голову вс? смутныя вид?нiя и призраки оконченнаго путешествiя. Мстительная женщина въ своей гордой и грозной поз? безпрестанно представлялась его умственному взору, и въ то же время онъ продолжалъ лет?ть сломя голову черезъ города и деревни, по горамъ и оврагамъ, по дорогамъ и мощенымъ улицамъ, въ дождь и бурю, въ ведро и ненастье, всегда и везд? оглушенный однообразнымъ звономъ колоколовъ, безконечнымъ стукомъ колесъ и лошадиныхъ копытъ, всегда и везд? осужденный на пытку безсильной злобы и мучимый презр?нiемъ къ самому себ?.

– Какой нынче день? – спросилъ онъ трактирнаго слугу, приготовлявшаго ему об?дъ, – среда?

– Помилуйте, какая среда. Сегодня четвергъ, сэръ!

– Ну да, я забылъ. A сколько времени? Мои часы не заведены.

– Безъ четверти пять, сэръ. Можетъ быть, сэръ, вы долго изволили находиться въ путешествiи?

– Да.

– По жел?зной дорог??

– Да.

– Безпокойно, сэръ!

– Много зд?сь про?зжающихъ?

– Довольно, сэръ, нечего жаловаться. Только сегодня никого не было. Бываетъ, сэръ, д?ла идутъ не такъ, чтобы того. Плохо, сэръ.

Не отв?чая ничего, Каркеръ с?лъ на софу, облокотился об?ими руками на свои кол?ни и уставилъ глаза на полъ. Онъ ни на минуту не могъ овлад?ть своимъ вниманiемъ, и оно, противъ его воли, обращалось на тысячи отдаленныхъ и смутныхъ картинъ. Сонъ р?шительно б?жалъ отъ его глазъ.

Онъ выпилъ посл? об?да рюмку вина, другую, третью, но безъ всякаго усп?ха; никакiя искусственныя средства не могли сомкнуть усталыхъ очей. Его мысли, безсвязныя и смутныя, волочили его безъ пощады по пятамъ дикихъ лошадей, какъ злод?я, осужденнаго на мучительную пытку безъ отдыха и забвенiя.

Какъ долго онъ сид?лъ, преданный, такимъ образомъ, своимъ дикимъ мечтанiямъ, никто не мотъ сказать съ большею неправильностью, ч?мъ самъ онъ. Однако ему было изв?стно, что онъ пилъ долго и пилъ много при слабомъ св?т? нагор?вшей св?чи, какъ вдругъ онъ вскочилъ съ своего м?ста и, пораженный внезапнымъ ужасомъ, началъ вслушиваться.