Домби и сын

– У Madame есть горничная, – возразилъ Monsieur. Этого довольно.

– Mille pardons, Monsieur! При Madame н?тъ горничной.

– Я прi?хала одна, – сказала Эди?ь. – Такъ мн? было нужно. Я привыкла путешествовать одна. Не надобно прислуги. Пусть они идутъ и не присылаютъ никого.

Monsieur выпроводилъ слугъ въ коридоръ и заперь за ними дверь. Лысый оффицiантъ, оборачиваясь съ низкимъ поклономъ назадъ, зам?тилъ, что Madame все еще стоить въ прежнемъ положенiи. Черты ея лица, какъ и прежде, были неподвижны, хотя она смотр?ла во вс? глаза.

Когда звукъ этого огромнаго ключа въ рук? Каркера, запиравшаго наружную дверь, раздавался въ пустыхъ комнатахь и, умирая постепенно, достигалъ въ заглушенномъ вид? до отдаленнаго будуара, бой соборныхъ часовъ, гуд?вшихъ полночь, см?шался въ ушахъ Эди?и съ этимъ звукомъ. Каркеръ, д?лая паузы, вслушивался, по-видимому, такъ же какъ и она, и потомъ тяжелою стопой пошелъ назадъ, запирая двери во вс?хъ комнатахъ. Эди?ь на минуту оставила бархатную спинку креселъ, и рука ея пододвинула къ себ? столовый ножикъ; потомъ она опять остановилась въ прежней поз?.

– Какъ странно, мой ангелъ, что вы ?хали одна! – сказалъ онъ при вход? въ комнату.

– Что? – возразила она.

Тонъ ея голоса былъ такъ суровъ, и гордая голова съ такою живостью повернулась къ нему, сверкая своими жгучими глазами, что м-ръ Каркеръ, со св?чею въ рукахъ, остановился неподвижно, какъ будто она приковала его къ м?сту.

– Я говорю, – началъ онъ, наконецъ, поставивъ св?чу на столъ и стараясь улыбнуться, – какъ это странно, что вы прi?хали одна! Предосторожность совершенно лишняя! Вы могли нанять горничную въ Руан? или Гавр?: времени было слишкомъ много, хотя вы самая капризная и упрямая изъ женщинъ, которыя вс? затмеваются вашей красотой.

Ея глаза засверкали какимъ-то дикимъ блескомъ, но она стояла, не перем?няя позы и не говоря ни слова.

– Никогда вы не были такъ прекрасны, какъ теперь, въ эту счастливую ночь. Даже картина, которую я всегда носилъ въ своей душ?, любуясь на нее день и ночь въ тяжкую годину испытанiя, – самая слабая копiя передъ очаровательнымъ оригиналомъ.

Ни одного слова въ отв?тъ, ни одного взгляда. Поникшiя в?ки совс?мъ закрыли ея черные глаза, но голова ея держалась гордо.

– Тяжелое было время! – продолжалъ Каркеръ, начиная улыбаться, – но вотъ оно прошло, и мы т?мъ безопасн?е можемъ наслаждаться настоящимъ. Сицилiя будетъ м?стомъ нашего уб?жища. Въ беззаботной и очаровательн?йшей стран? Европы мы станемъ, мой ангелъ, искать вознагражденiя за продолжительное рабство.

М-ръ Каркеръ р?шительно повесел?лъ и уже готовился съ отверстыми объятiями приступить къ своей красавиц?. Но Эди?ь быстро схватила ножъ и отступила шагъ назадъ.

– Остановись, – сказала она, – или я тебя убью!

Они оба безмолвно смотр?ли друтъ на друга.

Изумленiе и ярость отразились на его лиц?, но онъ мгновенно подавилъ эти чувства и продолжалъ спокойнымъ тономъ:

– Тише, мой ангелъ, тише! Мы одни, и никто насъ не видитъ и не слышитъ. Неужели вы думаете запугать меня этой д?вственной вспышкой!

– A разв? ты над?ешься запугать меня, когда говоришь объ уединенiи этого м?ста? Думаешь ли отвратить меня отъ моихъ нам?ренiй, припоминая, что никто зд?сь меня не услышитъ, меня, которая нарочно прi?хала сюда, чтобы стать съ тобой лицомъ къ лицу? Отважилась ли бы я на этотъ поступокъ, если бы въ моемъ сердц? существовала боязнь? Н?тъ, робость не заставила бы меня явиться на этомъ м?ст? и въ этотъ часъ, чтобы высказать теб? все, что y меня на ум?!

– A что такое y васъ на ум?, прекрасная упрямица? Право, mon amour, въ этомъ положенiи вы прекрасн?е вс?хъ женщинъ на св?т?. Говорите: я слушаю.

– Я ничего не скажу, – возразила она, – до т?хъ поръ, пока ты не сядешь на стулъ… не то… не подходи ко мн?! Ни шагу больше! не то я убью тебя!

– Разв? вы принимаете меня за своего супруга? – возразилъ м-ръ Каркеръ, стараясь, но весьма неудачно, улыбнуться.

Не удостаивая его отв?томъ, она протянула руку, указывая ему на стулъ. Онъ закусилъ губы, нахмурился, засм?ялся и с?лъ съ пораженнымъ, нер?шительнымъ, нетерп?ливымъ видомъ, котораго онъ не могъ поб?дить.

Она бросила ножикъ на столъ и, приложивъ руку къ своей груди, говорила:

– Лежитъ зд?сь вещь, ув?ряю тебя, не похожая на любовный медальонъ, и если разъ ты осм?лишься осквернить меня своимъ прикосновенiемъ, я испробую ее на теб? какъ на пресмыкающейся гадин?, которую ничего не стоитъ раздавить. Зам?ть это хорошенько!

Онъ попробовалъ улыбнуться и попросилъ ее шутливымъ тономъ скор?й окончить эту комедiю, такъ какъ ужинъ простываетъ. Но тайный взглядъ, брошенный на нее, былъ очень угрюмъ и неспокоенъ; его нога сд?лала нетерп?ливое движенiе.

– Сколько разъ, – говорила Эди?ь, склоняя на него свой мрачный взоръ, – твое безстыдное плутовство подвергало меня оскорбленiямъ и обидамъ? сколько разъ твои обидные слова и взгляды изд?вались надо мной, какъ надъ нев?стой и несчастной женой? сколько разъ ты обнажалъ и растравлялъ рану моей любви къ этой невинной и беззащитной д?вушк?? Ты съ неумолимой злостью раздувалъ пламя, которое меня пожирало, кололъ и жалилъ меня со вс?хъ сторонъ и возбудилъ въ этой груди отчаянное мщенье, которое, быть можетъ, никогда бы не гор?ло съ такою яростью.

– Вы вели аккуратный счетъ вс?мъ этимъ матерiямъ, надо отдать вамъ справедливость. Ну, сударыня, продолжайте. Впередъ, прекрасная Эди?ь! Для вашего супруга это хоть куда… б?дный Домби…

– Ты былъ его сов?тникомъ, льстецомъ и другомъ, и этого слишкомъ довольно, чтобы презирать васъ обоихъ, хотя бы вс? другiя причины роковой ненависти разлет?лись въ дребезги! – сказала Эди?ь съ такимъ гордымъ презр?нiемъ, отъ котораго онъ невольно затрепеталъ.

– Такъ неужели только для этого вы уб?жали со мной? – спросилъ м-ръ Каркеръ, д?лая судорожное движенiе.

– Да, и это посл?днiй разъ мы стоимъ зд?сь другъ передъ другомъ, лицомъ къ лицу. Злод?й! Мы въ полночь встр?тились и въ полночь разстанемся. Ни одной минуты не остаюсь я посл? того, какъ выговорю свое посл?днее слово.

Онъ схватился рукою за столъ и бросилъ на нее свой безобразн?йшiй взглядъ, но не тронулся съ м?ста и не произнесъ никакой угрозы.

– Я женщина, закаленная въ униженiи и безславiи съ первыхъ л?тъ моего несчастнаго д?тства, – продолжала Эди?ь, выступая впередъ съ своими сверкающими глазами. – Меня выставляли на показъ и отвергали, навязывали встр?чнымъ покупщикамъ, продавали и оц?нивали до т?хъ поръ, пока душа зачахла отъ стыда и заклеймилась позоромъ. Не было во мн? природной грацiи или прiобр?теннаго таланта, которые бы служили для меня ут?шенiемъ и отрадой: ихъ разбрасывали и выв?шивали всюду, чтобы надбавить мн? ц?ну, точь-въ-точь, какъ д?лаетъ съ своимъ товаромъ какой-нибудь площадной крикунъ. Мои б?дные, гордые прiятели любовались мною и одобряли эти сцены, и всякая связь между нами замерла въ моей груди. Н?тъ изъ нихъ ни одного, который бы въ моихъ глазахъ стоилъ больше комнатной собаки. Я стояла одна во всемъ св?т? и отлично понимала, какъ пустъ для меня этотъ мiръ, и какъ, въ свою очередь, я пуста для него. Вы это знаете, сэръ, и понимаете, что мн? нечего было гордиться этой славой.

– Да, я воображалъ это, – зам?тилъ м-ръ Каркеръ.

– И разсчитывали на это, – прибавила она, – и пресл?довали меня. Хладнокровная ко всему на св?т? и проникнутая совершеннымъ презр?нiемъ къ безжалостнымъ орудiямъ, истребившимъ во мн? челов?ческiя чувства, я не могла не знать, что супружеская связь, какая бы ни была, прекратитъ, по крайней м?р?, этотъ постыдный торгъ, доступный для всякаго в?трогона, который нагло позволялъ себ? браковать и безславить выставленную жертву. Вотъ почему, въ свою очередь, я сама согласилась на низкiй торгъ, какъ презр?нная женщина съ веревкою на ше?, которую пьяный мужъ продаетъ на какой-нибудь торговой площади среди б?лаго дня. Вы это знаете.

– Да, – сказалъ Каркеръ, выставляя вс? свои зубы, – я это знаю.

– И ты разсчитывалъ на это и пресл?довалъ меня, – повторила Эди?ь съ большой выразительностью. – Съ первыхъ дней замужества на дорог? моей жизни очутился низкiй извергъ, неслыханный и неожиданный, который опуталъ меня такимъ новымъ стыдомъ, что мн? невольно показалось, будто до той поры я еще не была знакома ни съ какимъ униженiемъ. Его пресл?дованiя, прикрытыя зм?иной лестью, были до того безсов?стны и наглы, что самыя низкiя ругательства не могли бол?е унизить выбранной жертвы. Этотъ стыдъ самъ супругъ утвердилъ за мною, онъ самъ погрузилъ меня въ него собственными руками и по собственной вол? сотню разъ повторилъ убiйственныя условiя моего позора. И вотъ, дикiй сумасбродъ и его палачъ совм?стными силами нарушили мой покой, затормошили меня, загнали, перебрасывая, какъ мячикъ другъ отъ друга, и, наконецъ, съ неутолимымъ варварствомъ выгнали меня изъ посл?дняго уб?жища любви и благородства, уб?жища, откуда, скр?пивъ сердце, мн? сл?довало удалиться, подъ опасенiемъ сгубить окончательно невинное созданiе, чуждое вс?хъ этихъ пронырствъ и лишенное всякой защиты и покровительства въ чудовищномъ дом?. Мудрено ли, что я возненавид?ла обоихъ вм?ст? съ одинаковой силой.

Она стояла теперь въ полномъ торжеств? своей негодующей красоты, и м-ръ Каркеръ наблюдалъ ее съ напряженнымъ вниманiемъ. Она была р?шительна, неукротима, и было ясно, что онъ казался въ ея глазахъ не страшн?е червяка.

– Должна ли я говорить о супружеской чести или о сознанiи своего долга? Зач?мъ? Это – пустой звукъ для твоихъ ушей, пустой звукъ и для меня. Но если я скажу теб?, что мал?йшее прикосновенiе твоей руки леденитъ мою кровь антипатiей, что я возненавид?ла тебя съ первыхъ минутъ нашего свиданiя, и отвращенiе мое возростало съ каждымъ днемъ по м?р? нашего знакомства; если скажу, наконецъ, что въ настоящую минуту ты въ моихъ глазахъ самый омерзительный предметъ, которому н?тъ ничего подобнаго между пресмыкающимися гадами, что изъ этого выйдетъ?

Каркеръ улыбнулся кое-какъ и сквозь зубы проговорилъ.

– Ну, моя королева, что изъ этого выйдетъ?

– Что происходило въ ту ночь, когда, ободреныый домашней сценой, ты осм?лился придти въ мою комнату и говорить со мною?

Каркеръ пожалъ плечами и улыбнулся опять.

– Что тогда происходило? – повторила Эди?ь.

– У васъ отличная память, м-съ Домби, и, я не сомн?ваюсь, вы это помните.

– Да, очень помню. Слушай же. Предложивъ тогда это б?гство, – то есть по твоему выходило, что это б?гство должно было состояться, – ты сказалъ мн?, что я погибла, ни больше, ни меньше, погибла потому, что ты былъ въ моей комнат? въ глухую полночь, что объ этомъ – стоило теб? захот?ть – тотчасъ же узнаетъ весь домъ, что и прежде не разъ я оставалась съ тобой наедин?, что я призналась теб? сама въ страшной ненависти къ своему супругу, что, наконецъ, однимъ словомъ, моя репутацiя въ твоихъ рукахъ, и ты можешь, при первомь удобномъ случа?, оклеветать жертву.

– Всякiя хитрости позволены въ любви, говоритъ старинная пословица, – прервалъ Каркеръ, улыбаясь.

– Съ этой роковой ночи, – продолжала Эди?ь, – разомъ и навсегда окончилась моя продолжительная борьба съ т?мъ, что отнюдь не было уваженiемъ къ моему доброму имени, – я и сама не знаю, что это было, – можетъ, отдаленная надежда прiютиться опять какъ-нибудь въ этомъ посл?днемъ уб?жищ?, изъ котораго меня выгнали. Съ этой поры разъ и навсегда исчезли въ душ? всякiя чувства, кром? гн?ва, ненависти и мщенiя, и вотъ однимъ и т?мъ же ударомъ я повергла въ прахъ твоего горделиваго владыку и привела тебя самого въ это поэтическое м?сто, гд? ты смотришь на меня во вс? глаза, понимая, наконецъ, чего я добивалась.

Онъ вскочилъ съ своего стула съ ужасными проклятiями. Она опять приставила къ груди свою руку; ея пальцы не дрожали, и ни одинъ волосъ не шевелился на ея голов?. Онъ и она стояли неподвижно, ихъ разд?ляли столъ и одинъ стулъ.

– Если я забываю, что этотъ челов?къ – да проститъ меня Богъ! – прикасался къ моимъ губамъ своими гадкими губами и держалъ меня въ объятiяхъ въ ту роковую ночь, – продолжала Эди?ь, указывая на него, – если я забываю гнусный поц?луй, осквернившiй мою щеку, это значитъ, супругъ мой, что я съ тобою развелась и хочу истребить изъ своей памяти посл?днiе два года своей жизни, хочу исправить, что было сд?лано и вывести изъ заблужденiя! Забываю и свою встр?чу съ тобою, милая Флоренса, когда ты, въ простот? невиннаго сердца, простирала ко мн? свои объятiя и хот?ла приставить свое личико къ этой опозоренной щек?, на которой еще пылалъ адскимъ пламенемъ гнусный поц?луй этого изверга; забудешь ли ты, въ свою очередь, этотъ роковой позоръ, которымъ изъ-за меня покрылась твоя семья?…