Бабайка

– Когда нам надлежит…?

– Отправляйтесь немедленно. Два дня. Я даю вам два дня.

– Будет исполнено, сэр, – сказал лейтенант и остался стоять.

– Что-то еще, лейтенант? – с легким раздражением спросил губернатор.

– Каллагэн. Он ждёт вашего решения.

– По возвращении в Йорк мой секретарь оформит приказ от моего имени. За убийство дуэлянта в момент исполнения служебных обязанностей воина Пограничной охраны Йана Каллагэна в кандидаты.

Лейтенант смотрел на губернатора, лицо его было непроницаемо.

– Закон есть закон, – сказал губернатор. Может, чуть громче, чем нужно.

– Так точно, господин губернатор, – немедленно откликнулся лейтенант, и, чётко повернувшись, обратился ко мне:

– Мастер Григорий.

– Прощайте, мастер, – сказал констебль. – Вы должны верить. Должны верить, что всё будет хорошо. Вам это под силу, я думаю.

Губернатор забарабанил пальцами по столу. Шериф глянул на него, покачал головой, словно не соглашаясь с чем-то, и отвернулся.

Я должен верить, усмехнулся я, шагая вслед за лейтенантом. Обожаю ценные советы.

Лейтенант открыл тяжёлые створки входных дверей и остановился, озирая ночное небо. Небо было мокрое, неуютное.

– Грегори! – женская фигурка метнулась ко мне из темноты. – Что они сказали?

– Джоанна!

– Возьми это… – и она сунула мне что-то мне в руку.

– Мисс! – лейтенант шагнул вперёд, оттесняя Джоанну. – Сержант! Уведите девушку!

– Да, сэр, – из темноты к нам торопливо подошли бойцы Пограничной стражи. Я уже различаю форму, думал я отстранено, глядя, как крепкие парни аккуратно и настойчиво оттесняют девушку, с которой свела меня судьба в Далёкой Радости.

– Грегори!

Прости, Джоанна. Может быть, в другой жизни – в совсем-совсем другой.

Я разжал ладонь. Браслет. Безыскусный простенький браслет из кожи и дерева.

Спасибо, милая.

Вокруг меня мерно колыхались в сёдлах воины Пограничной стражи, слева от меня связанный со мной верёвкой ехал лейтенант. Дождь лил такой, что даже плотный плащ с капюшоном не спасал.

И всё было так тоскливо, так безнадёжно.

– Мастер, если хотите спать – спите, я прикажу привязать вас к седлу, – сказал лейтенант, наклонившись в мою сторону.

– Спасибо, – сказал я.

Ты должен верить, сказал констебль. Звучит как насмешка. Во что верить? В бога? В чёрта?

– Вам бы лучше поспать. Мы будем ехать день и ночь, меняя лошадей на станциях, и едва поспеем.

– Поспеем куда? – В самом деле – куда? Кто или что ждёт меня в Йорке?

– Вы же сами слышали – через два дня губернатор ждёт нас.

От неожиданности я натянул поводья, и чуть не выпал из седла – лейтенант-то останавливаться и не думал.

Он же остался в Далёкой Радости! И опередит нас при этом… А как он оказался в Далёкой Радости? Это что же получается, думал я лихорадочно, чувствуя, что мысль моя подбирается к чему-то очень простому и очень важному. Ты должен верить, а вера губернатора? Может, она сильна настолько, что он может… как он вообще стал губернатором? Допустим, вера его сильна настолько, что он может очень много – и потому он губернатор. Логично? По-моему, да. И он может перемещаться на большие расстояния одномоментно. Или очень быстро, быстрее, чем другие, одной только силою веры. А что такое перемещаться на большие расстояния? Это значит – попадать из одного места в другое. На Ричевом выгоне не было ничего – ни стола, ни шкафа, ни Дома дракона, и всё-таки бабайка ушел с моим сыном. Вот и всё, подумал я, два и два равно четыре, всё сходится. Вот о чём говорил констебль. Я должен верить. Я знаю, чего хочу, я знаю, как это должно выглядеть, что ещё надо? Самую малость – отвязаться от лейтенанта.

– Лейтенант, нам надо остановиться!

– Зачем это еще?

– По нужде, – сказал я. – Мне надо оправиться.

Надо же, выскочило словечко.

– Хорошо, – сказал лейтенант и натянул поводья. Мы встали.

– Ну, – сказал я.

– Что ну? – удивился лейтенант.

– Я что, буду делать это с лошади?

В темноте я плохо видел его лицо, но мне казалось, что он смотрит на меня, не мигая, словно решая в уме некую задачу.

– Хорошо… Дживз! Будете сопровождать его.

И с этими словами лейтенант развязал свой конец верёвки. Я спешился, вместе со мной спешился рослый и, судя по движениям, очень ловкий пограничник.

Я неторопливо смотал веревку на локоть, отвязал от седла свою сумку и сверток.

– Что вы там возитесь? – спросил лейтенант подозрительно.

– Сейчас, сейчас, – ответил я неопределённым голосом и шагнул в сторону от дороги. Я оглянулся и увидел точёно-тёмные силуэты всадников на фоне ночного дождевого неба – от этого зрелища меня неожиданно пробрала нервная дрожь: до того это было красиво.

Я побежал. На втором шаге поскользнулся, но устоял на ногах.

– Стой! – крикнул кто-то сзади. Кажется, лейтенант.

Меня, впрочем, это волновало мало, для меня всё решалось сейчас, ты должен верить, сказал констебль, ладно, так тому и быть, уж чего-чего, а веры во мне было хоть отбавляй. Сзади послышался топот копыт – погранцы, наконец, сообразили, что происходит, и пустились за мной следом. У меня несколько секунд, не более, понял я, всё-таки они верхом, а я пеший.