Говор камней. Ирод (сборник)

– Бог принял жертву… Великий Гапи оказал благоволение новому фараону… Слава великому Гапи, вечно живущему!

Девочка-жрица между тем повернулась лицом к внутреннему святилищу. Повернулся за нею и Апис, не спуская глаз с лакомого снопа. Он удалялся в свое святилище, попросту в богатое свое стойло, украшенное резьбой даровитого Семнута, зная, что там ожидает его обильный корм из пшеницы и отборных зерен дурры.

Когда прелестное личико девочки-жрицы скрылось за пеленами завесы, Тутмесу показалось, что угасло солнце. Ничего не помня и не видя, что потом совершалось в храме, не слыша и не внимая священным гимнам жрецов, юный фараон автоматически исполнял все, что требовал от него «верховный святой отец»: его глаза, ослепленные красотой юной жрицы, мысль и сердце были там, за этой таинственной завесой, куда скрылось ослепившее его солнце.

Он опомнился только тогда, когда храм опустел и около него остался один только верховный жрец.

– Сын мой, царь Тутмес, солнце Египта, – сказал старик, подводя его к массивному изображению Изиды, – я оставляю тебя одного с матерью богов. Вопроси ее, какой жизненный путь она укажет тебе, и свято следуй ее указаниям. Да благословят тебя боги!

И жрец удалился, оставив юного фараона перед немой бронзовой статуей с открытыми глазами и ртом. Тутмесу стало страшно, и он упал ниц перед таинственным божеством.

– О великая матерь богов! – чуть слышно простонал он. – Укажи мне путь моей жизни.

Тихо в обширном храме, так тихо, что Тутмес может считать удары своего взволнованного сердца. Но вдруг в эту тишину как бы вливаются откуда-то издали, из воздуха, чуть слышные мелодические звуки. Звуки все ближе и ближе. Это звуки систров – отголоски божества. Божество приближается… Оно тут… Изида говорит… Тутмес затрепетал весь от голоса божества… Что это за голос! – это музыка неба! – это голос ребенка, девочки!..

– Я, мать богов, сама снизошла к тебе, – говорил этот чарующий голосок. – Ты видел меня сегодня, о Тутмес! Я явилась к тебе, впереди великого Гапи, в образе девочки-жрицы со священным снопом в руке… Я вошла в твою душу и в душу той священной девочки… Я соединю навеки ваши души и ваши тела, если только ты, о Тутмес, исполнишь завет мой.

– Исполню! Исполню! – простонал очарованный фараон. – Говори!

В нем проснулся его бурный африканский темперамент, все безумие первой страсти. Он готов отдать вселенную, чтобы только вновь увидеть ту, со снопом в руке, только увидеть, а ему обещают соединить ее с ним навеки!.. Есть отчего с ума сойти…

– Говори! Говори! – стонал юный безумец.

– Внемли мне, о Тутмес! – продолжал тот же дивный голосок. – Меня не хотят знать народы севера, востока и юга… Твоя сестра, царица Хатазу, выпустила из своих рук карающий меч Египта – меч бога Монту… Возьми этот меч в руку твою, и пусть вновь преклонятся пред лицом моим все народы севера, востока и юга и принесут мне дань земли своей. Тогда я отдам тебе ту, которая силою моей пронзила душу твою… Не медли, о Тутмес!

Дивный голос умолк. Звуки систров, все более и более удаляясь, казалось, растаяли в воздухе.

Тутмес встал, шатаясь. Перед ним стояла та… божественная девочка… Она улыбалась…

«О мой Тутмес!.. Мой супруг, мой повелитель…»

Тутмес протянул было руки… Но девочка исчезла, как видение… на ее месте стоял верховный жрец.

Тутмес на походе. Он уже прошел со своим многочисленным войском пустынный перешеек, отделявший Египет от Азии, и приближается к знаменитой крепости Мегиддо, в нынешней Палестине. Там его ждали войска царя Кадеша, который, говорят камни, «собрал к себе царей всех народов, живущих против вод египетских до земли Нахараин (Месопотамия)».

Надписи на стенах храма Амона, где Тутмесу явилась Изида в образе девочки, говорят далее:

«Царь (Тутмес) стоял на медной колеснице. Он был как Горус-поражатель, господин силы, и как Монту, господин Фив. Рог (фланг) воинов его находился у южной горы при ручье Кина; северный рог – к северо-западу от Мегиддо. Царь – в середине между ними, и бог Амон-Ра подле него.

Тогда затрепетали презренные цари Востока. Тогда овладел ими царь Тутмес перед своими воинами. Они удивлялись царю. Тогда побежали презренные цари к Мегиддо, – в лице их ужас, – и покинули коней своих и золотые свои и серебряные колесницы, и их подняли на одеждах их, как на веревках, на стены этого города, ибо город был заперт страха ради деяний царя Тутмеса.

Пока их втаскивали на стены города на одеждах их – о, если бы воины царя не отдали себя желанию взять в добычу вещи врагов, то и презренные цари и Мегиддо взяты были бы в тот же час. Ибо подняты были презренный царь Кадета и презренный царь Мегиддо так, что они ускользнули и вошли в город.

И разгневался фараон.

И его венец одолел презренных царей. Тогда взяты были в добычу их кони, их золотые и серебряные колесницы, которые изготовлялись в земле Асебии (остров Кипр). Они бились, лежа в куче, как рыбы на суше. Храбрые отряды воинов фараона пересчитали вещи их. И вот взята была палатка презренного царя и в ней его сын. И подняли воины разом крик радости и почтили Амона, господина Фив, который дал победу сыну твоему Тутмесу. И они принесли пред царя добычу, взятую ими: живых пленных, кобылиц, колесницы, золото и серебро и всякие вещи…»

Далее камни говорят: «Тогда пришли цари этой страны вместе с детьми своими, чтобы преклониться пред царем и умолить дать дыхание ноздрям их, вследствие силы руки его и вследствие величия духа его. И подошли дети царей пред фараона и поднесли дары их: серебро и золото, синие камни и зеленые камни, и принесли пшеницу, вино в мехах и плоды для воинов царя, так как каждый из народа китти (хеттеяне) принял участие в этом подвозе припасов ради возврата их на родину. И простил фараон чужеземных царей».

На стене храма, где таинственная девочка пленила Тутмеса своей красотой и мелодическим голоском, перечислена добыча, взятая им по повелению этой подставной Изиды: 3401 живой пленный, 2041 кобылица, 191 жеребенок, 1 колесница, обитая золотом, и кузов из золота – враждебного царя, 31 колесница царей, обитая золотом, 892 колесницы презренных их воинов, 1 прекрасный железный панцирь царя Мегиддо, 200 броней их презренных воинов, 602 лука, 7 палаточных столбов, обитых золотом, бесчисленное множество быков и коров, 2000 молодых козочек, 20 500 белых коз.

Но это только ничтожная часть добычи, которую влюбленный фараон повергнул к маленьким ножкам своего прелестного божества – своей Изидочки с хорошенькой плотью и пламенной кровью. Далее камни говорят о тех пленных царях и их подданных, которые отдали себя фараону на его милость (число пленных царей время стерло с камней храма): 39 благородных людей, 87 царских детей, 1596 рабов и рабынь с их детьми, 103 отдавшихся фараону от голода.

А другая добыча: драгоценные каменья кучами, золотые блюда, утварь, мечи, 1784 фунта золотых колец, 966 фунтов серебряных колец (серебро тогда было редкостью!), статуя с золотой головой, выложенные золотом жезлы из слоновой кости с золотыми головами, шесть тронов, шесть столов, осыпанных золотом и драгоценными камнями, царский жезл-скипетр, весь из золота, плуг, выложенный золотом, группа царских семейных статуй с золотыми головами, 28 тысяч осьмин зерна, лазоревые камни и золото, золото без конца!.. Сто фунтов веса одно золотое копье! Для чего оно? Одного золота в кольцах и кусками я насчитал около 1000 пудов!

Но вот курьез: в числе даней, принесенных Тутмесу жителями Лиманопа (Ливан), показаны «две неизвестные породы птиц и два гуся. Эти были приятны царю более всего прочего», добавляет надпись.

Можно из этого заключить, что в Египте гусей не знали, и влюбленный фараон редкими птицами хотел особенно угодить своему маленькому божеству с ясными детскими глазками.

Трудно было бы перечислить все битвы и победы Тутмеса III, одержанные им для того, чтобы завоевать любовь маленькой чаровницы Изидочки, водившей за нос, по инструкции верховного жреца, влюбленного фараона; но я не могу обойти молчанием характерного и наивного рассказа, прочитанного знаменитым египтологом Эберсом на гранитных плитах гробницы военачальника Тутмеса III – Аменемхиба[7 - Dr. Ebers. Thaten und Zeit Tuthmes III. – Д. М.].

«Я служил царю моему, господину, в походах его в земли севера и юга, – говорит о себе Аменемхиб. – Он хотел, чтобы я стоял при нем. И я сражался врукопашную противу народа этой страны Негеб. Я увел трех взрослых аму живыми пленными.

Опять участвовал я в рукопашном бою в походе против народа высокой плоскости Уан, к западу от земли Халибу (к северу от Целе-Сирии). Я взял в плен 13 аму живыми, 70 живых ослов и 13 железных, золотом выложенных копий.

Опять сражался я врукопашную в том походе противу народа страны Карикаимеша (Киликия). Я увел несколько жителей живыми пленными. Я прошел вброд через воду страны Нахараин, пока они были в руке моей, не упустив их. Я привел их пред царя. Он наградил меня богатым даром.

И опять принадлежа к его слугам, я удивлялся его храбрости. Взят был Кадеш (знаменитая крепость на р. Оронте). Я не отходил от места, где он был. Я увел из благородных двух мужей живыми пленными и привел их пред царя, господина земли, Тутмеса III, – да живет он вечно! Он подал мне золотой дар за храбрость перед всеми людьми, именно: из чистейшего золота льва, две цепи на шею, два шлема, два кольца.

Опять удивлялся я необыкновенному деянию, совершенному господином земли в стране Ни (Верхняя Сирия). Он охотился на 120 слонов, ради бивней их, на своей колеснице. Я напал на самого большого между ними, который сражался против его святейшества. Я прорезал ему хобот. Еще живой, гнался он за мной. Я вошел в воду и стоял между двух скал.

В то время, когда царь Кадеша выпустил коня с головой… (?)… (точки и вопросительный знак у Эберса; предполагают, что это был или носорог, или бегемот), который бросился в середину воинов, я тогда побежал за ним пешком, держа меч, и распорол ему брюхо. Я отрезал у него хвост и передал царю. Похвалу получил от божественного за то. Радость, уготованная им, наполнила тело мое, и удовольствие проникло в члены мои».

Но вот победоносный Тутмес, обремененный золотом, пленными, всеми богатствами покоренных народов, возвращается в Фивы, чтобы получить высшую награду от божества – любовь очаровавшей его таинственной девочки, милый образ которой он носил как святыню в своем африканском сердце во всех походах. Сколько он взял в плен прелестных царевен покоренных стран, но ни одна из них не покорила его сердце – оно осталось верным своей первой любви, заревом и пожаром вспыхнувшей в храме Амона-Ра, на очах у великого рогатого бога Гапи…

Камень гробницы Аменемхиба говорит далее его устами в переводе Эберса:

«Я совершал эти битвы, бывши военачальником. Тогда приказал царь, чтобы я был тот, который бы распоряжался парусами на его корабле. И я был первый из окружавших его во время путешествия по реке (Нилу), в честь Амона, во время прекрасного празднества его в Фивах. Жители были в великой радости ради сего…»

Но еще большая радость осенила самого Тутмеса.

Когда он явился в храм Амона, чтобы повергнуть богам в дар добытые им бесчисленные сокровища и принести благодарную жертву Апису, – этот великий рогатый бог вышел к нему, предшествуемый… той же дивной девочкой!.. Но она теперь возмужала, а красота ее стала… ну просто обезумливающей!.. Глаза Тутмеса встретились с ее глазками – и великий завоеватель обезумел…

Он очнулся только тогда, когда в совершенно опустелом храме, перед изображением Изиды, он держал в своих объятиях ту… выросшую девочку!

– Ты кто? – в каком-то опьянении спросил он. – Ты божество?

– Я – Изида, – был ответ шепотом.

Дальше – ничего не слышно: губки богини заняты… Вдруг послышались звуки систра, и медная статуя Изиды прорекла:

– Царь Тутмес! Ты держишь на своем лоне божественное зерно, из которого произрастет твое многочисленное потомство.

Хорошенькое «божественное зерно» оказалось любимой дочуркой хитрого верховного жреца.

IX

Фараон-еретик