Слишком живые звёзды 2

Нет. Сила в любви, а этот урод не способен любить.

Катя попыталась вырваться, но добилась лишь яркой вспышки боли. Ноги беспомощно плелись за телом, отказывались подчиняться, так что пришлось приложить все усилия, чтобы вцепиться в пол…но и здесь Лжец оказался сильнее. Он швырнул Катю в стол, и тут же раздался звук удара твёрдого дерева по дёснам. Боль пронзила всю нижнюю половину лица, но её тут же сменил адреналин. Его впрыск в бурлящую кровь разом сделал мир ярче. За одно короткое мгновение Катя прочувствовала то, что непременно чувствует каждый в начале жестокой драки – ощущение того, что каждая клетка тела в твоём подчинении, что ты слышишь все процессы организма, что ты стала с телом одним целым, как бы странно это ни звучало.

– А теперь станцуем смертельное танго.

Лжец ударил Катю меж лопаток и не позволил ей подняться во второй раз – своё начищенный до блеска ботинок он вогнал в живот и с удовольствием услышал резкий выдох, за которым последовал стон. Эта сука долго говорила, говорила, говорила, но кто теперь лежит на полу, а?! Кто теперь давится кровью и стонет как жалкий мешок с дерьмом?! КТО?!

Следующий удар пришёлся по руке, потому что ими Катя пыталась прикрыть лицо. Вроде бы раздался хруст, но Лжец не был в этом уверен, потому что в истерических криках он уже ничего не слышал. Но если одна из костей этой светловолосой твари и вправду сломалась, то это прекрасно. Просто замечательно! Чем больше будут искалечены её руки, тем меньше она напишет поганых стишков.

Лжец на секунду остановился и, почувствовав безумную эрекцию, замахнулся для нового удара. Уже через секунду тяжёлый армейский ботинок с силой влетел в женскую промежность.

* * *

Адреналин никуда не пропал.

Он заглушал боль, когда её вспышки взрывались в разных частях тела. Всё вокруг также утопало в красном, но теперь это была не ярость, не ненависть, не злость, а кровь. Катя почти ничего не видела, но то, что всё-таки удавалось заметить, скрывалось за кровавыми шторами. Тёплые ручьи протекали на веках и слепляли ресницы друг с другом. Стоило глазам открыться, как кровь заливалась внутрь и разжигала боль. Но ни удары, ни чёртовы удары были самым худшим! Страх. Катя начала бояться. ПО-НАСТОЯЩЕМУ бояться. Только сейчас она поняла – увидела это, – что скоро умрёт. Сейчас, в незнакомом месте, от внутреннего кровотечения, так и не поговорив с Женей.

Никогда больше не увидев его улыбку.

Никогда больше не почувствовав его тёплый рук на спине.

* * *

Лжец остановился после седьмого удара, но лишь для того, чтобы перетащить Катю на стол. Он сомневался, что она будет сопротивляться, ведь всё, на что она теперь была способна – это лежать и тихо постанывать, пытаясь открыть глаза сквозь текущую кровь. У неё, конечно, потрясная фигура. Просто бомбезная, а эти бёдра… Лжец не хотел входить в Катю, если та будет без сознания. Он хотел слышать её стоны, её плач и просьбы прекратить, слезливую мольбу, выходящую из того же рта, из которого вылетали дерзкие словечки. О да, он научит её следить за словами и прочистит ей рот, но перед этим вырвет все зубы, чтобы всё проходило гладко, как по маслу.

Нога уже перестала поднывать, и Лжец решил добавить наглой суке ещё один удар – напоследок, перед тем, как перейти к столу, – но кто-то резко толкнул его в бок. Земля под ногами затряслась, Лжеца слегка качнуло, и когда он обрёл равновесие, до ушей долетел оглушающий взрыв. Несколькими этажами ниже что-то рвануло так сильно, что дверь кабинета сорвалась с петель и полетела вниз.

В момент её стука об пол Лжец повернул голову.

И это стало его главной ошибкой.

* * *

Рэндж сразу же вскочил на лапы, как только прогремел первый взрыв.

После него наступила тишина, которая продлилась совсем недолго. Все собаки, запертые в клетках, истошно завыли, а некоторые так агрессивно залаяли, что услышав их, можно было не на шутку перепугаться. Не лаял только Рэндж. Он напряг мышцы лап, но молчал. И выжидающе смотрел на Женю. Будто бы говорил: «Происходит что-то важное. Что-то очень важное».

Когда Женя начал подниматься, прогремел второй взрыв и сбил его с ног. Бедро врезалось в пол, но, судя по ощущениям, ничего страшнее синяка там не будет. Теперь сквозь лай собак стали различимы крики людей, даже некоторые слова, но все они утонули в новой волне взрывов. Барабанные перепонки содрогнулись от трёх коротких: «Ба-бах!» Словно где-то совсем рядышком взорвали три маленьких бочки с порохом – таких мощных, что ими можно было бы подрывать шахты. Нос Рэнджа находился в постоянном движении, улавливал новые запахи, которых становилось больше и больше; и во всей этой какофонии ароматов Женя уловил один, не похожий ни на какой другой.

Запах горящей плоти.

Человеческой плоти.

Он аккуратно встал на ноги, готовый к новому толчку. Медленно подошёл к двери, чувствуя (не видя, не слыша, а чувствуя), что Рэндж следует за ним. Дверь была железной, замок представлял собой три стальных стержня, рассчитанных на три оборота ключа. Такую плечом не выбить, даже если со всей дури врезаться с разбегу. А если попробовать ногой, то с лёгкостью заработаешь вывих колена или стопы. Об этом Женя читал в каком-то дешёвом журнале – из разряда тех, которые покупают, когда неожиданно заканчивается туалетная бумага.

За стеной – одновременно и близко, и очень-очень далеко – мужские голоса запели одним общим хором. Сквозь него прорывались женские крики, и именно от них сердце у Жени замерло. Никогда в жизни он не слышал, чтобы человек ТАК кричал. Так может кричать дикий зверь, попавший в ловушку, какой-нибудь монстр из хоррора, но никак не человек. Создавалось такое впечатление, будто женщин распарывали разделочным ножом, попутно отрезая им языки и выжигая на спине узоры несколькими паяльниками.

А тем временем мужчины пели. Слов было не разобрать, но «Иисус, Святой отче наш» повторялось каждые десять секунд.

– Что происходит? – Женя посмотрел на Рэнджа, но тот ничего не ответил. – Это как-то связано с теми двумя, да? Потому что один из них был облит керосином, так ведь? Он…поджёг себя?

И как бы соглашаясь с озвученной мыслью, недалеко от двери взорвалось сразу несколько бочек с порохом. По ближайшей стене пробежала трещина и вгрызлась ещё глубже от следующего взрыва. Стена раскололась надвое, а маленькие клетки с собаками подпрыгнули, столкнувшись друг с другом.

* * *

Как только Лжец повернул голову, Катя мгновенно вскочила и впилась пальцем в его левый глаз.

Раздался резкий хлопок, будто перед носом лопнул пакет с воздухом, но нет, это был один из зелёных глаз, и теперь он больше никогда не взглянет на Катю как на уличную шлюху. Палец обдало теплом, на кисть выплеснулась белая субстанция вперемешку с кровью. Так вот, оказывается, что на самом деле такое человеческий глаз. Не чудо природы, не сложный биологический механизм, а просто тёплый сгусток слизи, который может выдавить из черепа любой желающий. Нужно лишь быть достаточно сумасшедшим, чтобы сделать такое.

Лжец заорал во всё горло и попытался оттолкнуть Катю, но в ответ она глубже вдавила большой палец. Подушечкой она почувствовала какое-то уплотнение, что-то твёрдое, крепящееся к глазу. Наверное, нерв, а может, маленькая часть дерьма, которого слишком много в одном человеке, называющем себя мужчиной.

В эти минуты, когда волосы слеплялись от крови, а всё лицо было разукрашено ею, Катя стала зверем. В ней исчезло всё человеческое, сейчас она ничем не отличалась от дикой волчицы, вступившей в такую схватку, из которой выходит лишь победитель. Её взгляд пропитался безумием, сердце разгонял адреналин, эмоции били через край, и самой главной среди них была ярость. Она сняла в сознании все предохранители. Она раскусила стальные цепи, до этого державшие дьявола. Теперь монстр вышел наружу.

Настоящий дьявол.

Катя вдавила большой палец ещё глубже, только сейчас заметив, что они подходят к двери кабинета. Лжец кричал так громко, так истошно, что на один короткий миг Катя ужаснулась своей жестокости: она выдавливала человеку глаз собственным пальцем, с каждой секундой давя всё сильнее. Внезапно огромный мужчина превратился в жалкое, корчащееся существо, ничем не напоминающее того самоуверенного ублюдка в парке. Его руки взметнулись вверх, легли на лицо Кати, попытались найти глаза, но тут же попали в сомкнувшуюся челюсть. Зубы вгрызлись в плоть, кровь хлынула Кате в рот под хруст треснувших костей.

И кровь была вкусной. Ещё никогда в жизни кровь не была такой вкусной.

Лжец отдёрнул руки и вжался в дверь. Катя уже не понимала, что течёт по её лицу: кровь, пот, слёзы или всё сразу. Она забыла обо всём, что происходило в её жизни до этой секунды – о Жене, о Рэндже, о Максиме, о Мише, о Боли. Она забыла всё, но только не ненависть, которая захлестнула её в тот момент, когда чужие мужские бёдра грубо стукнулись об её, пока сама она вжималась в дерево. Сейчас она вжимала ЕГО в деревянную дверь и наслаждалась его криками, его болью, теплом его стекающего по кисти глаза.

Этого Кате показалось мало. На несколько секунд она освободила глазницу, вытерла руку об джинсы и вновь запустила в череп, чтобы Лжец не успел прийти в себя. Тремя пальцами она схватилась за нерв, прикреплённый к мозгу, и резко потянула на себя. Лжец завопил, не потерял сознание. Он дёрнулся в сторону, попытался взять Катю за горло, промахнулся. Оставшийся глаз широко раскрылся, чуть не вываливался из глазницы, и теперь в большом тёмном зрачке не просто клубился страх, а пылал ярким огнём. Он боялся. Наконец и он понял, что может запросто умереть. Но прежде чем душа покинет тело этой сволочи, Катя размажет зелёные глаза по своей подошве и будет смотреть, как из вспоротой мошонки рекой вытечет вся кровь.

– Тебе нравится такое танго? – Она сильнее потянула за нерв, чувствуя сопротивление мозга. – НРАВИТСЯ, А?! ТЕБЕ ЖЕ НРАВИТСЯ БОЛЬ? ТАК ПОЧУВСТВУЙ ЕЁ!

Лжец ударил Катю по печени с такой силой, что она отлетела в книжный шкаф и упала на пол, случайно зацепив рукой несколько книг. Они сразу рухнули ей на лицо.

Одна.

Вторая.

Третья.

Рядом раздался топот армейских ботинок по кафелю. Лжец пытался убежать. Успел открыть замок и теперь убегал. Забавно, правда? Он уже не хотел сражаться, не хотел унизить тупую суку, показать, где чьё место, ткнуть её в собственное женское дерьмо, нет, он хотел убежать и попытаться сохранить хотя бы ещё один глаз. Где же тот мужчина, тот крутой властелин, который ставит себя выше всех блядей на этой планете? Где человек, который обещал убить Катю своими руками – медленно и мучительно, чтобы она познала боль? Где монстр под маской или он уже вышел вместе с глазом?!

– И ГДЕ МОЙ СТИХ, СУКА?! ГДЕ МОЙ СТИХ?!

Она вскочила с пола и догнала Лжеца, уже покинувшего кабинет. Вцепилась мёртвой хваткой, и вдвоём они вылетели в коридор – до сих пор пустой, но сотрясающийся от взрывов. На стенах разрастались ветви трещин, с потолка на голову, испачканную кровью, сыпались маленькие кусочки бетона. Но ни Лжец, ни Катя не замечали этого. Они превратились в животных, перестали быть людьми и боролись, боролись за жизнь, каждый за свою! Сотни тысяч лет прошло с момента начала человеческой цивилизации, столько философов родилось и умерло, столько умных речей они успели сказать о величии человека над природой и его невероятно высоком духовном развитии, но когда жизни угрожает опасность, когда ты стоишь перед человеком, который забрал у тебя всё и ещё планирует забрать жизнь, ты вдруг становишься животным. Грудную клетку разрывает хищник, он вырывается наружу. И как бы жестоко один человек не расправлялся над другим в целях сохранить себе жизнь, это не выходит за рамки природы. В природе такое случается каждый день.

Но Катя хотела не только сохранить себе жизнь. Катя хотела гораздо, гораздо больше.

Она сорвала с Лжеца маску, и ей тут же показались длинные светлые волосы такого же оттенка, как и у неё. Катя бросила маску на пол, вцепилась в чёрную униформу, уже собралась вогнать большой палец в другой глаз (левый представлял собой тёмную дыру, из которой выглядывал тоненький нерв), но Лжец среагировал максимально быстро. Он врезал Кате по челюсти, ударив снизу и чуть ли не оторвав голову от шеи. Произошло бы это на две секунды раньше, зубы отрезали бы часть языка и рот ещё больше заполнился кровью. После первого удара последовал второй – по левой почке, которая тут же взорвалась болью. Может, она лопнула, может, сейчас в брюшную полость вытекает кровь, но всё это не имело никакого значения. Оставшийся целым зелёный глаз – вот что действительно было важно.

Как и для неё, так и для него.

После второго удара Лжец вырвался и побежал по коридору, направляясь к лестнице. Катя приземлилась только на одно колено, практически тут же встала, но упущенного времени хватило для того, чтобы расстояние между ними увеличилось. Чёрный силуэт стремительно удалялся, совсем скоро он скроется за поворотом, и тогда уже гнаться за ним будет бессмысленно – на лестнице события примут совершенно другой оборот.

Но взрыв всё исправил. Пол резко ушёл из-под ног, стены коридора громко треснули, и Лжец проехал по кафелю несколько метров, прежде чем Катя догнала его. Он начал подниматься, но женские руки толкнули его в одну из дверей, и та послушно распахнулась, впустив внутрь громадное тельце. Ноги Лжеца заплелись друг об друга и вместе с ударом копчика об пол взметнулись в воздух.