Но ты еще не все мне рассказал.
Я видел много грешников сраженных,
Которых страшный дождик бичевал,
Толпу теней в болото погруженных,
Гонимых ветром, с скрежетом зубов,
Хулящих Небо, мрачных, исступленных,
И я о них спросить тебя готов:
Когда над ними кара тяготеет,
То почему ж за мерзость их грехов
В тот град, что постоянно пламенеет, —
Не заключили их?» Он отвечал:
«Ужель твой ум в безумии темнеет?
Иль рассуждать ты здраво перестал?
Философа забыл ты наставленье[57 - «Философа забыл ты наставленье…» – Вергилий намекает на Аристотеля, учению которого следовал сам Данте.],
Который так грехи подразделял:
Невоздержанье, злобы прегрешенье
И скотобесье. Первый самый грех
Не столько оскорбляет Провиденье
И потому слабей казнится всех
Других грехов. Когда поймешь ты это,
То ясно разгадаешь участь тех
Погибших душ, отторженных от света,
Которых Бог карающий щадил
В сиянье бесконечного привета
И в высшие круги их поместил,
Где легче казнь и где сносней мученья».
Невольного восторга я не скрыл:
«Ты – солнце, возвращающее зренье!
Ответ твой каждый счастье мне несет,
И мне полезно самое сомненье,
Как знание: я вижу в нем оплот…
Еще один вопрос мне разреши ты,
Который мне покоя не дает:
За что пути к спасению закрыты
Мздоимцам? Вот что хочется мне знать…»
«Нас учит философия – пойми ты, —
Что мы должны в природе уважать
Божественного разума начало
С его искусством; можно доказать
По книгам, что искусство подражало
Природе всей: так робкий ученик,
Изведавший науку слишком мало,
Копировать учителя привык.
Искусство от Небес родится тоже,
Как внук от деда. Двойственный родник —
Искусства и природы – нам дороже
Всех родников, и в нем лишь почерпать,
В своей душе сомненья уничтожа,
Мы можем жизнь и жизни благодать.
Мздоимец же идет другой дорогой.
Природу он лишь может презирать,