Тайна Роксколла

Я должна вернуть таблетки, – сказала себе Лиси, откидывая одеяло.

Пока Беня приходил в себя, втягивая интрументы назад, под обманчиво-пушистый корпус, Лиси пришлось вручную открывать Хранилище. На первый взгляд ее комната казалась обычной: лишь стол, пушистый ковер, кровать и рабочий стул, теперь без подлокотника. Но в шкафу таился целый мир.

Лиси нырнула в ряды вешалок и полок, прошла пару шагов между стеллажом с книгами и полкой с кистями и красками, которыми пользовалась когда-то ее мать. Все вещи из своей комнаты Лиси спрятала сюда. Хаос, когда он распространялся за пределы хранилища, пугал ее. Поэтому даже маленький розовый комод с нижним бельем был здесь. Лиси выгребла вещи охапкой из нижнего ящика и, извернувшись, нащупала в самом дальнем уголке пару маленьких капсул.

Их Лиси запрятала на черный день еще до того, как она начала принимать более сильный «Ноодон». Черный день настал, вот только теперь Лиси не могла припомнить, вышел ли у этих таблеток срок годности. Она загибала пальцы, прикидывая. И еще где-то на задворках сознания тлело воспоминание (настоящее или выдуманное?) о том, что вроде как со временем таблетка просто теряет свои свойства, и вреда никакого причинить не может.

Ну что со мной случится в худшем случае? Отравление? – раздумывала Лиси. – Отец вызовет скорую, меня откачают. Страховка это покроет. А если выпью ее сейчас, и таблетка подействует, то до вечера успею вернуть пузырек.

Капсулы, которые Лиси взвешивала на руке, значили больше, чем выбор между реальностью и миром грез. Лиси выбирала, что ей чувствовать сегодня, завтра, а возможно и всю последующую жизнь.

– Лиситея! Господин Каспер отметил 90% вероятности посетить вас перед школой, – Беня уже топал в глубины хранилища. – Напоминаю, его социальный балл резко понизился. Я бы рекомендовал воздержаться от взаимодействий.

– Да заткнись ты.

И снова ярость, вскипевшая внутри в мгновенье ока, не излилась наружу бурным потоком. А Лиси бы хотела – она даже механически растянула губы, чтобы показать клыки, оскалиться, хотела выплюнуть эти слова, рявкнуть. Это ведь просто домашний ассист. Без души и воли. Ничего не будет. Но кроме круговой мышцы рта, ни один другой мускул на ее лице не дрогнул. Голос не взлетел и на пол-тона, пальцы не сжались в кулаки. Обида и злоба, которые жаждали выражения, остались внутри, заплутав в лабиринте нейронных связей.

Лиси уже не хотелось ничего, только лечь и глядеть в потолок. Наплевать, что снаружи бушует жизнь и светит солнце – это все равно не для нее. Нет смысла бороться, ни за друзей, ни за любовь, ни даже за хорошие оценки. Потому что с ее особенностями никакого будущего не будет.

Просто прими таблетку.

Как только Лиси закончит школу, ее связь с Каспером и Багирой прервется. Она не поступит в университет даже с лучшими оценками – ее отсеят на первом же этапе, этапе когнитивного тестирования, точно такого же, какое задал новый профессор, если вскроется факт, что она болеет.

Прими таблетку, и эти мысли уйдут.

Ее не ждет ни интересная работа, ни новые знакомства. Она никогда не увидит Киберики или Розанды, где по слухам раз в пару-тройку лет выдается погода, что можно купаться в море.

Никогда не научится держать кисть в руках, как ее мать. Потому что всего у нее есть два варианта: первый – принимать таблетки, и тогда ее руки будут ходить ходуном, а потом и плечи, и все тело, что никакой кисти не удержишь; второй – не принимать таблетки, и тогда все ее творения так и останутся мазней, ведь истинное творчество доступно лишь полноценно функционирующему мозгу.

Зеленые капсулы. Быть запертой в своем теле или быть запертой в своей голове.

– Лиситея, это очень старая таблетка, – Лиси и не заметила, как Беня уселся у ее ног. Она поглядела вниз, ассист напоминал одновременно и живого пса и игрушку. Отец рассказывал, что живых пуделей, которых было полным-полно в городах до Эвакуации, невозможно было отличить от игрушечных, если они сидели неподвижно.

– Не стоит это пить. Боюсь, эффект может быть непредсказуемым.

Лиси не готова была к непредсказуемым эффектам, но не хотела больше молчать и хлопать глазами, когда ей грубят в поездах. Или когда лучшие подруги уводят… лучших друзей. Лиси страстно желала жить и мыслить без заглушек и вязкой пелены в голове.

Она проглотила таблетку. Снова поглядела на Беню и задумалась. Пытался ли он заставить ее отказаться от просроченного лекарства или напротив, просчитав риски, подзуживал принять его? Иными словами, достаточно ли хорошо ассист изучил ее, чтобы применять реверсивную психологию?

Уже через несколько часов стало ясно, что Беня пытался уберечь ее.

Лиси начала подозревать неладное еще в поезде, когда ей пришлось дважды за время пути сбегать в туалет. «Съела чего не того?» – удивился Кас.

Теперь, не успели уроки начаться, Лиси сидела в туалете уже в четвертый раз с момента пробуждения и исторгала из себя невероятный поток мочи.

Мне кажется, мне кажется, – уговаривала себя Лиси. Частенько бывало, что время растягивалось в ее голове, и она привыкла не доверять своему восприятию. – Не может быть в тебе столько жидкости.

Но тут ручку кабинки подергали.

– Скоро там?

Лиси не ответила. Сердце у нее стучало как бешеное, и в такт ему в голове билась мысль: Полиурия. Полиурия. Полиурия. Когда Лиси выскочила из кабинки, она саданула дверью свою одноклассницу.

– Эй! – возмутилась было та, но потом вдруг спросила: – Лиси? Ты чего такая бледная? Ты в порядке?

Лиси даже не могла вспомнить, как зовут эту девочку – ее круг общения замыкался на Касе и Багире, (как ни странно, чем меньше круг общения, тем безопаснее копить соцбаллы), – и оттого вдвойне неловко было просить ее о помощи.

– Нет. Отведи, меня к Касу, пожалуйста, – сказала она, хватая ртом воздух. Перед глазами вились кружева черных пятен.

Остальное было как в тумане. Лиси задыхалась, грудь сдавило, и вот она уже стоит перед Касом. Тот, как назло, в окружении других парней.

– Что случилось?

«Я умираю», – хотела сказать Лиси, но вместо этого выдала:

– Я пописала.

Парни вокруг прыснули со смеху.

– Лис-лис, тебе не надо мне об этом докладывать, – Кас смутился и наклонился к ней. – Что с тобой?

Лиси вдруг почувствовала что-то холодное спиной, и поздненько сообразила, что уже сидит на полу, привалившись к стене. Она показала четрые пальца, пытаясь объяснить суть проблемы, чтобы ее отвели в медпункт или… Лиси провела руками по внутренней стороне бедер – штаны вроде сухие. Демонически громкий хохот докатился до нее как маслянистая волна, лизнувшая береговой песок. Может, она ширинку не застегнула? Или они смеются просто над ней?

Лиси поняла, что что-то говорит, но звуки выходят нечеткими. Она вытянула ладонь, показывая Касу четыре пальца. В голове звенело.

– Чего-ты только с этой психичкой носишься? – наудивление отчетливо расслышала Лиси.

Сквозь черную пелену, почти полностью застлавшую ее глаза, Лиси разглядела, что кто-то оттолкнул Каса и навис прямо над ней.

Нет. Неужели как в тот раз? Ее изобьют? Прямо здесь? Но школа, камеры, соцбаллы! Тугой обруч будто сжал грудь и голову Лиси. Она закрылась руками, готовая закричать.

– Что четыре? – спросил вместо того чей-то голос. – Ты пописала четыре раза?

– Да, – сказала Лиси.

– С утра?

– Да.

– У тебя диабет?

– Да.

– Нет у нее диабета, – послышался глухой голос Каса.

– Побочки! – возразила Лиси. – Полиурия.

– Разойдитесь, вы мешаете, – велел голос окружающим. – Слушай меня, – снова обратился он к Лиси. – Полиурия, конечно, симптом диабета. И риск диабета при приеме всяких жестких веществ есть. Но не у тебя, не в твоем возрасте, не в этом районе. И до комы тебе далеко. Ты не умираешь, слышишь? Давай-ка, подыши со мной. Только не торопись.