Александра

– М-да, – Артем не знал, что ответить, – я разрываюсь между чувствами. С одной стороны – да, ты прав. Звучит как бред сивой кобылы. Но с другой, – Артем внимательно посмотрел на друга, – ты сейчас совсем не похож на человека, глаголющего шутки.

4

Артем поджидал Сашу после пар около входа в колледж. Она всегда уходила самая последняя из группы. Непонятно, чем она занималась после звонка с последней пары, но Саша выходила из здания спустя полчаса. В лучшем случае. Конечно, это уже никого не удивляло, даже одногруппники, которые внезапно привыкли к тому факту, что с ними учится сумасшедшая, чье место по-хорошему в спецшколе. Да и вообще, психопатка не может быть профпригодна к профессии медика! Но и к этому все привыкли! В жизни встречается много абсурдных и противоречивых вещей. К этому факу стоит действительно привыкнуть и стараться не думать, задавая вопросы «почему» и «за что». Ответов все равно никто не даст и не получит, а нервы уже взвинчены.

Артём почти целую неделю переживал и осмысливал разговор со своим другом, тщетно выискивая рациональность в его словах. И чем больше времени Артем проводил за обдумыванием, тем чаще ловил себя на мысли, что обретает веру. К тому же, теперь у него появился повод лично пообщаться с Сашей, о чем он тайно от себя мечтал уже некоторое время.

На улице февраль словно с цепи сорвался, будто мечтал и стремился заморозить все, у чего есть горячее сердце, насыщаемое не мнее горячей кровью. От холода сводило не только руки, но и все тело уже. Нос превратился в ярко красную морковку, наощупь напоминающую сосульку. Артем уже не чувствовал своего лица, но продолжал стоять у входа, не решаясь зайти внутрь погреться, дабы не вызвать у охраны подозрений, поскольку он сам себе казался подозрительным. К тому же, Артём не хотел, чтобы кто-нибудь видел его разговаривающим с Аблебиной и мгновенно стать посмешищем после.

Спустя еще только минут 15 Артем увидел Сашу. Она выпорхнула из колледжа как птица, томившаяся в железной клетке тысячи лет, внезапно вырвавшаяся на свободу. Пальто нараспашку, вокруг головы намотан черный шарф, полы которого нежно ворвались в поток ледяного ветра, словно плетью стегающего землю. Тонкие пальцы сжимали перчатки и не собирались надевать их, засовывая их в карман пальто. От нее словно жар шел, хотя ее ледяная кожа не выглядела разгоряченной.

Артем двинулся за ней по пятам, держа дистанцию примерно в метров 10. Он шел не сводя глаз с плавно двигающейся впереди фигуры. Холод, лишающий движений, мгновенно разжал свои ледяные оковы, предоставив парню полную свободу действий. Кровь начала быстрее циркулировать в окаменевших конечностях, давая все больше и больше тепла. Артем видел себя маньяком, преследующим свою жертву, которая и не догадывается о своей ближайшей судьбе. Он чуть улыбнулся над своими мыслями и свернул в парк за Сашей. Уже пройдя половину парка, девушка остановилась. Артем тоже. Он только сейчас отвлекся от своих мыслей, понял, где находится и что вокруг. В февральский зимний вечер в парке никого не было кроме него и девушки, стоявшей впереди словно монумент.

Она не оборачивалась и не шевелилась. Просто замерла. Так же как она это делала постоянно. Артём уже привык к внезапному оцепенению девушки. Сколько раз он видел это за полтора года совместного обучения? Достаточно много. Особенно часто петрификация захватывала внимание Саши на уроках анатомии. Аблебина могла бесперебойно и идеально рассказывать Николаю Анатольевичу тему семинара, потом внезапно замолкала, устремляла на преподавателя многозначный взгляд, но совершенно не понятный, и замирала как статуя. Не реагируя ни на свет, ни на движение, в принципе, не обращая внимания на жизнь, Саша могла так стоять 10-15 минут. Последний раз она простояла в кабинете анатомии до конца пары. Уже началась пара у третьего курса, а Аблебина продолжала стоять. Ее трясли, стараясь привести в чувства и даже давали нашатырь. Все безрезультатно. Только каким-то мистическим, самостоятельным путем девушка возвращалась в свое обычное состояние, окидывала тотально наплевательским взглядом аудиторию и преподавателя, усмехалась и делала вид или на самом деле считала, что ничего страшного и удивительного не произошло.

Да, как уже было упомянуто, Артем, конечно, удивлялся каждый раз, но привык видеть окаменелость живого человека. На парах. А сейчас он стоял в нескольких метрах от странной девушки в безлюдном зимнем парке. Ему было не по себе. «Не по себе» Артем хорошо освоил, проведя вечер в гостях у Кирилла. Много вопросов без ответов бороздило его разум. Были простые и сложные, тупые и слега заумные, короткие и длинные и все они так задорно перемешались между собой, подбирая ответ, которого не было и быть не могло.

Но долго размышлять о происходящем ему не удалось. Саша резко, практически затратив лишь секунду, повернулась и тут же впилась чернющими глазами в Артема, который вздрогнул от неожиданности и сделал шаг назад.

Девушка практически уничтожала его своим взглядом, наваливая на него огромную железобетонную плиту, которую, очевидно, у парня не было сил и возможности удержать на своих, внезапно ставших хрупкими плечах. Он чувствовал, как его корпус накреняется вперед, как сильно ему хочется склониться к земле, как неожиданно он устал, да так сильно, что готов свалиться на дорогу, запорошённую снегом, лишь бы только отдохнуть.

Саша чуть вскинула голову, веки слегка закрылись, но глаза она так и не отрывала от парня. Уголок ее губ вздрогнул, в попытках вздернуться вверх, но в итоге так и не рискнул достичь цели, опустился, придав суровой минорности выражению лица.

Артем первым пришел в себя. Он бешено окинул взглядом окружающие его деревья, укрытые пушистыми снежинками, посмотрел на пустые дороги, отдыхающие от вечно топчущихся ног людей и выгуливающихся собак, успел даже посмотреть на почерневшее небо: оттуда, словно жуткими, несущими смерть, белыми мушками, сыпался снег. Тонкий, острый. Лишенной той самой зимней романтики. Артём вновь прыгнул взглядом на девушку. Ничего не изменилось, разве что ее взгляд стал еще более тяжелым. Впитывая в себя растущий со скоростью света страх, Артем чуть улыбнулся, кивнул девушке и сделал шаг вперед. Он прошел мимо, притворившись, что изначально шел по своим делам и сейчас всего лишь продолжил тернистый путь.

Саша проводила его все тем же взглядом. Наконец, расслабилась и улыбнулась. Артем стоически шел вперед по парку, понятия не имея, куда его несет и главное, зачем. Он ругал себя, называя дурачком и трусом. Ведь он хотел поговорить с девчонкой и в последний момент струсил по каким-то необоснованным причинам даже для себя. Идиот!

Святослав ехал по третьему кольцу, толкаясь в пробках. Рядом с ним сидела сероглазая брюнетка по имени Марина. Хотя за три месяца отношений Слава привык называть ее Зая. Почему именно Зая он не знал. В принципе, раньше он не давал клички своим девушкам, горделиво считая все эти уменьшительно-ласкательные ребячеством, которое он уже давно перерос. И тут, на пороге своего тридцатилетия, на тебе! Зая! Марина не выказывала недовольства, Слава воспринимал ее молчание как согласие.

Он познакомился с ней на улице. С ним такое было впервые. По неширокой улочке, еще в начале зимы, он на своей «плоскодонке», как он называл свою любимую машину, буквально переползал лежачий полицейский. Краем глаза он заметил справа силуэт и глаза невольно скользнули в сторону объекта. По дорожке вдоль проезжей части неспешно передвигалась девушка, на ходу кутаясь в широкий вязанный шарф, борясь с распущенными волосами, которые то и дело мешали и запутывались в шарфе, выбивались из, казалось, уже готового кокона на голове. Она развернулась, подставляя ветру лицо, надеясь перехитрить стихию и все-таки упаковать непослушные волосы и голову шарфом. В этот момент Слава увидел ее лицо. Оно не выражало особенной красоты по современным меркам. Обычное молодое личико. Чернобровое, со светлыми глазами, хмурилось и щурилось, прикрывая глаза от ветра. Девушка все-таки намотала шарф, развернулась и пошла дальше. Слава скинул скорость с 20 км, установленных ограничительным знаком, до 5 км, медленно двигаясь вдоль пешеходной дороге. Девушка шла, Слава плелся сзади, собирая уничижительные возгласы и сигналы машин сзади. Взвесив все за и против, Слава рванул вперед, припарковался, едва найдя доступное место и бросился на встречу девушке. Познакомились. Обменялись телефонами. Встретились. Симпатия, сподвигшая Святослава на знакомство, усилилась. Девушка заинтересовала его и интерес изо дня в день становился сильнее.

Сейчас они, выбрав день заблаговременно, чтобы у Славы был выходной, несмотря на бушующий февральский холод, ехали на ВДНХ гулять.

С каждым пройденным метром движение становилось все более интенсивным, машин становилось больше, как будто они размножались почкованием прям на третьем кольце и уже к въезду в Лефортовский туннель, они стояли в глухой пробке.

Рука Марины лежала на его бедре, пальцы нежно поглаживали его. Ее взгляд был печально устремлен в туннель. Едва они въехали в черную, бледно освещенную пасть, Марина чуть сжала его бедро и вздрогнула.

– Зай, – Слава с легкой, воздушной улыбкой взглянул на девушку. Ее серые глаза потемнели, приобрели цвет мокрого асфальта. – Ты что? – Слава кивнул на сжимающую его бедро руку, – все в порядке?

– Да, – быстро ответила она, одарила его быстрой и испуганной улыбкой и снова уставилась на дорогу.

– Точно? – не поверил Слава и взял ее за руку. Чуть дрожала. Холоднела. Цеплялась за его руку как за единственный шанс на спасение непонятно от чего. – Эй! – мягко позвал он, рассматривая устремленный вперед профиль девушки. – Расскажи!

Марина снова вздрогнула и повернулась к парню. Ее черные зрачки мгновенно среагировали на слабый свет, раздувшись как воздушнее шары.

– Это Лефортовский туннель? – спросила она. Слава нахмурился, вспоминая, где они сейчас находятся. Он посмотрел на табло на GPS системы и мышцы его лица расслабились. – Да, Лефортовский туннель. А что?

– Я так боюсь этого места, – вжавшись в кожаное сиденье, прошептала Марина. Машина медленно двигалась вперед, дыша в задний бампер впереди едущей машины, освещая грязный номер из трех семерок. Радио, крутившее расслабляющую музыку, вдруг зашипело, зачихало, а затем замолчало. Слава перевел взгляд на дисплей.

– Просто связь пропала, – сказал Слава сам себе, – мы ж под землей. Чем вызван страх? – он снова улыбнулся, поцеловав ее ручку, крепко сжимая тонкие пальцы между своих.

– Аварией, – Марина, смутилась, постоянно оглядываясь.

– Аварией? – удивился Слава.

– Да, я ехала на такси, машину занесло и ее кубарем крутило по всему туннелю. Я не знаю, как я выжила… Перед въездом в туннель растянулась фура, перекрыв дорогу и скорая долгое время не могла проехать ко мне. У меня была сломана нога, от боли я теряла сознание, потом снова приходила в себя, чувствовала боль и видел вокруг все тот же туннель. Мне казалось, что меня никогда не спасут. Что я умру! – Марина закрыла лицо руками и шмыгнула носом.

Слава молчал. Он не знал, что ответить и стоит ли. Он практически не чувствовал милосердия и сострадания к бедам людей, упорно считая, что каждому воздается по заслугам. Кто-то называл бы его бессердечным, прирожденным хирургом-потрошителем. Кто-то посчитал бы, что Слава примет иные суждения, когда воздастся ему по его заслугам, о которых он ничего не будет знать, не будет и понимать, постоянно спрашивая за что. Сам же он считал себя рационально-мыслящим человеком. Он физически не мог переживать за всех тех, кому плохо. Таких слишком много в мире. И никто не может испытывать так много жалости ежеминутно потому, что ежеминутно кому-то плохо и кого-то надо пожалеть. Искреннюю жалость невозможно испытывать ко всем! Вот, как считал Слава. Ему, безусловно, было неприятно слышать, то девушка пережила такое потрясение и боль, но никто не застрахован от ужасных потрясений, несчастных случаев, смерти. Это факт. Но вряд ли подобная речь смогла бы утешить девушку.

– Я больше никогда не повезу тебя через этот туннель, – Слава снова поцеловал ее руку и улыбнулся. – Не думай об этом. Сейчас такого точно не произойдёт. Посмотри! – Слава окинул взглядом стоящие вокруг машины. – Мы в глухой пробке! Никто не разобьется.

– Да, – Марина осторожно вытерла глаза, чтобы не размазалась тушь, – я это понимаю. Просто я боюсь. Боюсь находиться здесь. Боюсь, что этот туннель никогда не закончится, что я снова не смогу выбраться отсюда. Рухнет. Сломается.

– Давай мы успокоимся, Зай! – чуть повысив голос, строго сказал Святослав, серьёзным, командным голосом, каким он привык пресекать слабые попытки пациентов и их родных учить его жизни или того хуже, хамить.

Марина неуверенно, но поспешно закивала головой. Она и сама понимала абсурдность своего страха, но заглушить его, скрыть или просто избавиться не могла.

– Я запомнил. Больше мы сюда ни ногой, – Слава стиснул ее руку, успокаивая легкую дрожь. – Но сейчас я не могу развернуться и уехать, – он пожал плечами, грустно посмотрев вперед. Конца туннеля действительно не было видно. Радио так и не работало. Становилось душно. Слава включил кондиционер. Машина зашумела, зашуршала и в лица подул прохладный воздух. Правый ряд тронулся, медленно продвигаясь вперед. Тошнотворно медленно. Лучше совсем не двигаться, чем двигаться так. Слава засмотрелся вдаль извилистого туннеля. Что-то темное неслось по черному потолку, как облако. Чья-то тень. Но чья? Слава медленно осмотрел туннель, но нигде не было видно двигающегося объекта, который мог бы отбросить подобную тень. Черное пятно двигалось, не сбавляя скорости и чем ближе оно было, тем больше напоминало тень парящей птицы огромных размеров. Слава вдалеке слышал голос Марины, но он не понимал, о чем она говорила. Его глаза следили за движением тени по туннелю. Чернота достигла места, где стояла машина Славы и замерла над ней, окунув в легкий мрак встревоженность на лице мужчины. Марина повысила голос, явно уже пытаясь докричаться до Славы. Он же, устремив взгляд к потолку, схватившись за руль, безмолвно таращился на жуткую тень, зависшую над ними на потолке. Девушка плакала, напуганная странным поведением друга, целиком погрузившись в воспоминания страшной аварии, где судьба принудила ее участвовать. Вспоминая то, как тогда водитель тоже отвлекся от дороги, стеклянными глазами смотрел в раскрывающуюся черную глотку туннеля.

Машины сигналили, требуя движения от парализованного серого цвета седана, пытаясь разбудить отвлекшегося водителя. Но Слава ни на что и ни на кого не обращал внимания, кроме зачаровавшей его тени на потолке.

И уже только когда сильный толчок обрушился на его плечо, Слава отвел глаза от тьмы и тут же его сознание приступило к анализу ситуации, в которой его хозяин находился уже энное количество времени.

– Что? Я… – Слава оглядывался, ничего не понимая, смотря на агрессивные лица водителей, гневно выкручивающих руль, чтобы объехать застопорившуюся машину. Смотрел как их губы открываются и без умения читать по губам, Слава понял, как страшные проклятия изрыгают эти губы. – Еж твою мать! – выругался он, снимая ногу с педали тормоза, перенеся ее на тонкую изящную педаль газа. И Слава, и Марина приготовились к резкому рывку машины, который наконец позволит рвануть в образовавшийся пустой ряд впереди, но рывка не последовало. Машина издала печальный и уставший звук и все электроника, светящаяся нежными, теплым цветом, просто отрубилась, заглушив в одну секунду машину.

– Ну это еще что такое? – возмутился Слава, тут же в голове перебирая возможные оправдания и причины поведения машины. Ничего адекватного и возможного на ум не приходило. ТО делал недавно, перед тем как продлевать страховку еще на год. Бензин заправлял, бак полный. Машине всего три года. Эксплуатировалась правильно. Марина заскулила и вой ее отчаяния действовал Славе на нервы. Он и сам понимал, что застрять в туннель – ситуация малоприятная. Сам мысленно метался между вариантами решения проблемы. И ему сейчас не нужны были сторонние причитания и окрепшая паника! Он перевел сумрачный взгляд на девушку. Она закрыла лицо ладонями, всхлипывала, не в силах смотреть на мрачный туннель. Страх, терзавший воспоминания и Марину, почувствовал свою не дюжую власть и буквально рвал нервные клетки на части, гогоча басом, подзвученным акустикой склепа. Девушку трясло, и Слава видел дрожь, колотившую девчонку. И как бы ему не хотелось крикнуть, чтобы Марина замолчала, прекратила свои душераздирающие подвывания, нервирующие еще больше, чем заглохнувшая машина, он не мог так сделать.

– Зай, – он взял ее за руку, пытаясь увидеть ее лицо, спрятанное за растопыренными пальцами. – Иди сюда, – вздохнул он и обнял дрожащее, горячее тело, едва не бьющееся в панических конвульсиях, честно говоря, опасаясь, что девчонку сейчас долбанет гипертонический криз или паническая атака. – Послушай меня, – попросил он, взглянув в ее заплаканные глаза, перехватывая сосредоточенное на туннеле и собственном страхе внимание. – Все в порядке. Слышишь? Я не сплю и не пьян. Я контролирую ситуацию. Не так хотелось бы мне, – чуть улыбнулся он, – но я понимаю, что происходит. Зай, все под контролем, – он поцеловал ее в лоб, – больше ты не окажешься в подобной ситуации, которой ты так боишься. Я обещаю, – шептал Слава, пока его глаза, лишившиеся привычного голубого цвета, захваченные расширенными зрачками, снова навязчиво изучали мерзкую тень на потолке над заставшей машиной. Слава мысленно спрашивал себя только один вопрос: что или кто может отбрасывать такую широкую, странной формы тень в туннеле?

Девушка ничего не отвечала ему, разве что только тихим, смирившимся посапыванием, а Славка не решался отпустить ее из объятий, усиленно решал, что делать дальше и единственное, к чему он склонялся уже со 100% уверенностью, так это вызвать эвакуатор, отправить машину в сервис и там уже, без рыдающей девчонки на плече, разобраться с приколом, который отчебучила любимая, холеная машина. Среди чувств смятения и понимая происходящего, Слава сам ощущал нарастающий страх. Зависшая над головой тень вызывала неприятные чувства, ассоциации и понимание, что она не просто так зависла именно над его машиной. На ум лезли мысли, от которых Слава всегда открещивался и уничтожал в себе любое намерение обдумать их. Он знал и не раз слышал россказни о Лефортовском туннеле и мистике, связанной с ним. Здесь практически каждый без причин день бьются машины. Они просто едут, а потом внезапно разбиваются. Говорят, что все это проделкам призраков, что на многочисленные аварии влияет аномальная зона, где построен туннель. И все эти байки вызывали у Славы сардоническую ухмылку в моменты, когда он не был в туннеле. Но теперь, находившись в заглохнувшей машине, 30 метров под землей, в бетонной трубе, где не видно ни ее начала, ни конца, Слава почувствовал необъяснимый страх. Да еще девчонка и ее паника критически влияли на трезвость суждений парня.

Неожиданно черная тень словно раскрыла еще шире свои черные невидимые крылья и устремилась вниз, на машину Славы. Мужчина зажмурился, крепко стиснув в объятиях девушку, умоляя себя только не кричать, чтобы не прибить Марину своей паникой. Тень ударилась о крышу автомобиля и рассыпалась на множество черных пиксельных квадратиков, которые тут же сползлись к машине, скрывшись под ее днищем. Вокруг тут же посветлело, машина сама завелась и включила мягкий свет, осветив панель приборов.

– Ух, – Слава улыбнулся, незаметно стирая пот со лба, – видишь! Все в порядке! Поехали.

Не помня себя от страха, вцепившись в руль с такой силой, что пальцы побелели, а на руках образовались временные вмятины, Слава стремился скорее выехать из туннеля, сотню раз уже пообещав себе, что больше он ни ногой в это адское место…

– Саш! – окликнул Артём девушку, вернувшись на место, где оставил Сашу минут десять назад. Набродившись по холодному парку бесцельно, Артем решил вернуться на Нахимовский проспект, решив, что Саша уже ушла. Он был удивлен, когда, возвращаясь по аллее, увидел стоявшей силуэт девушки на том же месте, где они расстались. Парень изумился до глубины души, глядя на девственно свежий снег вокруг застывших ног девушки, успевший выпасть за время его отсутствия, понимая, что Саша даже не шевельнулась за все это время, пока он бродил по окрестностям парка, промерзнув до костей.

Девушка вздрогнула и перевела недоумевающий взгляд на парня, словно впервые видела.

– Гуляешь? – спросил он, подойдя к ней и поёжившись от холода, глядя на расстегнутый пуховик девушки и озябшие, покрытые синеватым оттенком пальцы, вцепившиеся в черный шарф, свисающий с ее полуголой шеи.

– Я замерзла, – ответила Саша, очень быстро моргнув несколько раз подряд, словно скидывая с себя невидимую пелену задумчивости и растерянности.

– Может, тебе застегнуться надо? – Артем кивнул на расстегнутую молнию. Саша проследила за его взглядом и удивлённо уставилась на расстёгнутое пальто, явно не понимая, как так вышло, что она стоит посреди парка, с неба сыпется снег, а на ней нет перчаток и пальто нараспашку. Она шевельнула пальцами, держащие шарф и на этом все движения прекратились, словно пальцы примерзли к ткани и оторвать их сейчас не представляется возможным, в противном случае, замерзшая кожа останется клоками висеть на шарфе. – Помочь? – спросил Артем, без задней мысли сделал еще шаг к ней. Именно в тот момент он не ощущал никаких привычных негативных эмоций и подсознательных страхов, стоя так близко к этой девушке.

Саша кивнула и чуть улыбнулась, медленно поворачиваясь к парню. Артем стянул зубами перчатку и проворно застегнул молнию, чувствуя себя героем рыцарского романа. Девушка смотрела на него, словно на книгу, читая строки, абзацы и главы на его лице. Неверное, впервые ее взгляд был мягким и не обременённым суровостью.