Подмастерья бога

Но догнать её удалось только в гардеробе на первом этаже. Барышня получила по номерку модное, явно дорогое, короткое пальто, надела его, не застёгивая, и пошла к входной двери, где её уже поджидал Ярцев.

Он придержал дверь и, кивнув на ноги незнакомки, произнес:

– Вы забыли, девушка.

– Что? – встрепенулась та, не понимая, о чём он толкует.

– Бахилы забыли снять.

– Ах, да! – спохватилась она и поспешила стащить с ног уже порванный в нескольких местах голубой полиэтилен. – Спасибо, что напомнили, а то я так бы и пошла, задумавшись.

Сева галантно распахнул тяжёлую дубовую створку перед девушкой.

– И о чём же задумалась такая красавица? Неужели есть повод для задумчивости? – и тут же сменил игривый тон на серьёзный: – Я видел вас на нашей кардиохирургии. У вас там лечится кто-то из близких?

– Да, отец, – кивнула девушка.

Они вышли на крыльцо и одновременно спустились по ступеням. Свежий весенний ветер беззастенчиво принялся играть с каштановыми кудрями незнакомки. Изящным движением руки с ухоженными пальчиками она убрала за ухо непослушную прядь.

– Вы сказали «нашей кардиохирургии». Вы там работаете? – и бросила на Севу заинтересованный взгляд.

– Имею честь. Всеволод Ярцев, аспирант кафедры кардиохирургии, – отрекомендовался Сева и по-гусарски щёлкнул каблуками.

Йес! Повод для знакомства возник сам собой. Сева внутренне возликовал. Но красавица не спешила представляться.

– А вы знаете доктора Астахова? – спросила она.

– Конечно. Мы вместе с ним работаем у профессора Леденёва.

– Скажите, он хороший врач? – и подняла на Севу такие невероятные карие глаза, что он немедленно почувствовал, как сладко что-то заныло в области солнечного сплетения.

– Нормальный, как все. Профессор Леденёв у себя плохих не держит, только самых лучших. А вас что-то беспокоит?

– Нет, ничего. Спасибо за информацию! – она вежливо улыбнулась и повернулась налево, удаляясь от растерявшегося Севы быстрыми шагами.

– Подождите, девушка! – воскликнул он, вытаскивая из кармана ключи от машины. Та обернулась. – Хотите, я вас подвезу?

Ярцев с гордостью кивнул в сторону своего новенького «фольксвагена». Но незнакомка только покачала головой:

– Нет, спасибо, я на своей.

В следующую секунду в ответ на нажатие кнопки брелка ей радостно подмигнула габаритными огнями элегантная и не менее новая «БМВ». Сева разочарованно вздохнул и поплёлся к своей машине.

Борис Всеволодович Ярцев сидел за своим огромным антикварным письменным столом, который не без намёка называл министерским, и читал книгу. В кабинет, постучавшись, вошёл сын.

– Привет, пап, как ты?

Борис Всеволодович поднялся из неудобного, но зато подходящего по стилю к столу, и тоже антикварного, кресла и протянул руку сыну. К пятидесяти годам он слегка погрузнел. Но мягкие фланелевые брюки и домашняя кофта сглаживали образ важного чиновника.

– Да у меня то всё нормально. А вот у тебя, сын, явно что-то стряслось, если среди рабочего дня ты звонишь мне и просишь, даже настаиваешь на встрече. Что случилось?

Сева положил свой кожаный портфель с документами на край отцовского стола и присел в кресло напротив. Их разделял стол, словно сын не к отцу пришёл за советом и помощью, а проситель к важному чиновнику. Но для Бориса Всеволодовича такое положение вещей было привычным и даже настраивало на деловой лад.

Всеволод вспомнил, как всё беззаботное детство и отвязную юность даже не задумывался, на какие деньги скромный чиновник от медицины содержит жену-домохозяйку и единственного сына, балуя обоих, немедленно удовлетворяя каждую их прихоть и желание. Жили они в просторной, дорого обставленной квартире. Сева учился в лучшей гимназии с углублённым изучением английского языка, дополнительно занимался с кучей репетиторов. Они ежегодно ездили всей семьёй на заграничные и далеко не самые дешёвые курорты. Сын буквально купался в отцовской щедрости и относился к этому, как к само собой разумеющемуся, пока на втором курсе института не попал в неприятную ситуацию…

Они с ребятами и девчатами тусили в популярном ночном клубе. К выпивке и танцам, как было уже не раз, прилагались загадочные таблетки вполне традиционного вида, но вызывающие в организме такие необычные ощущения, что отказаться от развлечения было трудно. Сева и не отказывался. Вместе со всеми он ловил кайф, когда на ночной клуб обрушилась полицейская облава в стиле «маски-шоу». Всех уложили на пол, руки за голову, и грубо, бесцеремонно обыскали. К счастью, в карманах развлекающегося студента дури не было, она была внутри, заставляя воспринимать происходящее, как весёлую шутку, развлекуху. Сева глупо улыбался и пытался дерзить серьёзным людям в полицейской форме. За что и поплатился позорным пребыванием в «обезьяннике» в течение нескольких часов, пока не прибыл отец с адвокатом.

То, что сказал ему отец в тот день, так поразило сына, потрясло его до глубины души, что он впервые задумался о своей жизни и её смысле. Борис Всеволодович сдавленным от сдерживаемых эмоций голосом произнёс: «Щенок, привык жить на всём готовом, что совсем нюх потерял, с наркотиками решил связаться? Ещё раз узнаю, что ты общаешься с этой голытьбой и балуешься дурью, выгоню из дома без копейки в кармане! Попробуй жить самостоятельно, а не прячась за папину спину».

Слова отца так глубоко задели гордость и чувство собственного достоинства в душе сына, что он сначала обиделся. Всеволод с раннего детства знал, что он лучший, самый умный, самый талантливый, самый красивый. А раз он лучший, то и достоин лучшего в этой жизни. Человек, которому он доверял, которого любил и уважал, обозвал его щенком, унизил! Но оскорблённому мальчишке хватило ума посмотреть на себя в этой ситуации со стороны. И выходило, что отец был прав: он ещё ничего в этой жизни не сделал самостоятельно, ничего не достиг сам, без помощи старших. Захотелось непременно доказать отцу, что он не щенок, не безмозглый дурачок, подверженный стадному инстинкту, а вполне взрослый и самостоятельный мужчина.

С тех пор Сева взялся за ум, стал хорошо учиться и ограничил свои аппетиты в плане развлечений. Отец, конечно, не лишил его материальной поддержки, но милостиво закрывал глаза на сыновние «шалости», если мальчик успешно сдавал сессию и не прогуливал занятия в универе. Чем старше становился Всеволод, тем больше стремился он к самостоятельности и независимости. Он старался не просить лишний раз деньги у отца, благо Ярцев-старший ежемесячно выдавал ему немалую сумму. Но случались ситуации, в которых без посторонней помощи Сева обойтись не мог.

– Пап, помоги мне попасть на стажировку в Штаты, – выдавил Сева, опустив глаза в пол. Отец удивлённо изогнул бровь.

– О как!.. А я, грешным делом, думал, что мой сын уже стал взрослым самостоятельным мужчиной и перестал нуждаться в отцовской поддержке.

– Пап, мне и так хреново, а ты со своими подколками! – Сева немного по-детски обиженно надул губы. – Мне правда очень, очень хочется попасть на стажировку к Хармонду, но Старик собирается туда отправить своего любимчика Глеба Астахова. – Он тяжело вздохнул. – Впрочем, этого и следовало ожидать. Он же надышаться не может на своего Глебушку! Тот ведь бегает за ним, как преданный пёс, в рот смотрит, в доверие втирается, – Сева сжал руку в кулак и с досадой стукнул по столу: – подхалим.

Ярцев – старший забарабанил пальцами по столешнице, покрытой зелёным сукном.

– Сева, ты же знаешь моё отношение к твоему странному выбору. Я не одобрял и не одобряю то, что ты решил стать хирургом, тем более кардиохирургом. Слишком сложная и ответственная это сфера, да и рискованная. Недаром же говорят, что у каждого хирурга есть своё персональное кладбище. У кого-то больше, у кого-то меньше. Было бы гораздо правильнее получить специализацию по терапии или по ультразвуковой диагностике. Тогда бы я смог устроить тебя в какую-нибудь страховую компанию экспертом или в приличный частный медицинский центр.

– Ага, – вскинулся Сева, сверкнув на отца серыми холодными глазами, – и что бы я там делал? Протирал штаны у ультразвукового аппарата или писал скучные бумажки?

– А ты хотел сразу директором медицинского центра? – в голосе отца промелькнула снисходительная насмешка.

– Да, папа, я хочу стать директором медицинского центра, не сразу, конечно, и не какого-нибудь, а самого крутого в городе, и желательно своего. Чтобы народ стремился попасть в этот центр и готов был заплатить любые деньги за своё лечение там. Но для этого недостаточно быть заштатным чиновником от медицины или сереньким узистом. Для этого надо быть известным в городе специалистом с именем. Кардиохирургия – высокотехнологичная отрасль современной медицины, за ней будущее и огромные деньги. Ты сам мне об этом говорил. А чтобы заработать себе имя в кардиохирургии необходимо, просто необходимо и аспирантуру закончить у самого знаменитого профессора в городе, и диссертацию защитить, и на стажировку в Америку съездить.

Борис Всеволодович откинулся на спинку кресла и удовлетворённо улыбнулся.

– А ты, Сева, у нас оказывается и амбициозный и целеустремлённый парень. Похвально, похвально.

– Да, папа, я достаточно амбициозный, чтобы хотеть стать кем-то, а не просто канцелярской крысой.

Лицо отца вытянулось и побледнело так, что сын поспешил исправить свою оплошность:

– Извини, пап, я не имел в виду тебя.

– Да уж, сынок, я искренне надеюсь, что меня ты канцелярской крысой не считаешь. А то даже как-то обидно. Дослужился до важного поста в управлении городским здравоохранением, всю жизнь помогал, чем мог, устроил и в университет, и в ординатуру к самому известному профессору, а тебя в благодарность канцелярской крысой обзывают!

– Ну, папа, прости! – Сева заволновался, даже привстал из кресла и, нагнувшись вперёд, примирительно положил свою ладонь на руку отца, лежащую на столе. – Ты же знаешь, как я тебя люблю и уважаю. И совершенно согласен с мамой, что ты у нас – надежда и опора семьи.

– Ладно, не подлизывайся, – немного оттаял отец. – Но я не понимаю, зачем тебе так нужна эта самая стажировка?

Всеволод снова сел, немного поёрзав в кресле. Чёрная туча, омрачившая было строгое лицо отца, прошла стороной.

– Стажировка в Америке, папа, это как знак качества, как отметка о принадлежности к элите кардиохирургии. Понимаешь? Со стажировкой в кармане я всегда, при любых обстоятельствах буду на шаг впереди своих конкурентов.