Юйко (не)ищет мужа

– Прошу прощения, что задержался, светлая госпожа, – поклонился запыхавшийся Пингвин.

Лицо его раскраснелось, а лоб покрылся капельками пота. Грудь мужчины медленно вздымалась в попытке отдышаться. За ним следовал мальчик-служка с длинной косицей. Он н?с лук и колчан со стрелами, и ещ? какой-то набитый под завязку мешочек.

Я уселась перед заранее разложенным пледом с корзинками еды и попросила Лию наполнить мою чашу соком. Пингвин молча сел напротив и потянулся к леп?шке с бужениной. Некоторое время тишину прерывали лишь колокольчики на деревьях. Ветер старательно поддувал под плед, но слуги вбили его в землю с помощью деревянных колышков. Я радовалась тому, что никто не прерывал мой обед, но недолго. Спустя чудесные мгновенья тишины к нам подобрался ещ? один служка, что-то шепнул Пингвину, и на пухлом лице зародилось подобие улыбки. Родственник советника старательно сдерживал уголки губ, стремящихся вверх.

– Драгоценная, светлая госпожа, позвольте продемонстрировать мои умения.

Я протяжно выдохнула и махнула рукой. Меня не прельщало смотреть около часа за стрельбой по мишеням, пока колчан не опустеет. Однако, стряхнув с подола крошки, я села ровнее и чинно сложила руки на коленях. Пингвин, покачнувшись, поднялся на ноги. Перекинул ремень колчана через плечо и подхватил лук. Я вздохнула и медленно прикрыла глаза. Зашелестели перья на стрелах. Звякнула тетива, и раздался краткий свист. Я открыла глаза и посмотрела на Пингвина, расставившего ноги на ширине плеч и потянувшегося за второй стрелой. Первая улетела с нашего холма на соседний и вонзилась в мишень, заранее поставленную там. Свистнула вторая и воткнулась в первую, но не остановилась, а распорола первую и достигла сердцевины мишени. При этом на первой стреле что-то развернулось и повисло.

– Принеси, – скомандовал Пингвин.

– Стой, – отменила я.

Озадаченный служка зыркал то на меня, то на жениха. Я улыбнулась и сказала, что мы сами дойд?м до мишени. Мне одинаково хотелось и размяться, и намекнуть Пингвину, что мужчина, не способный пройтись от одного холма до другого без одышки, мне в мужья не годится.

– Как пожелает светлая госпожа, – поклонился Пингвин, а левый уголок его губ д?рнулся.

Я шла первой, придерживая полы длинного платья, чтоб юбка не путалась в ногах. Деревянные сабо – не самая удобная обувь для склонов, но, благодаря скошенному ремешку, вбитому посередине носка, на ноге держались хорошо. Я радовалась прохладе и свежести. Со стороны реки приносило мелкие капельки. Колокольчики позвякивали в такт шагам, а вдали, на склоне холма, куда мы держали путь, я заметила несколько ланей. Животные преспокойно паслись, не обращая на нас никакого внимания. Я остановилась и залюбовалась грациозными животными.

– Хотите, я застрелю для вас, – Пингвин натянул тетиву.

– Не смей! Покажи лучше, что там за тряпочка болтается.

Шансы жениха стремительно таяли, и он это, похоже, понял. Сконфуженный и красный подобно варёному раку, Пингвин убрал стрелу обратно в колчан и поплёлся за мной, смешно покачиваясь из стороны в сторону.

– Что за странная походка? – перешла я черту приличия.

– Упал с лошади, – невесело выдохнул Пингвин. – Сломал обе ноги, сильно ударился головой. Лекари говорят – чудо, что я выжил.

– А вы что на это скажете? – мы добрались до мишеней, и теперь я видела, что на тряпочке что-то вышито.

– Что там, ваш портрет, – Пингвин зарделся сильнее прежнего. – Я сам его вышил.

– О-о, – только и смогла протянуть я, устремившись к картине.

На льняном полотне гладью красовалось нечто, отдалённо напоминавшее Юйко. Так, кажется, рисовали на средневековых китайских гравюрах. Только там рисунки делались тушью, а тут шёлковыми нитями. Не скажу, что рисунок мне понравился, но это же такой стиль, негоже обижать художника. Высокопоставленного художника негоже обижать вдвойне. Я нахмурилась.

– Не нравится, – заключил Пингвин.

Теперь пришла моя очередь сгорать со стыда. Отведя взгляд от греха подальше, я передала картину Лие и приказала повесить в моей спальне. И попросила морковку.

– У меня нету, – испугалась служанка.

– Тогда яблоко, – мой взор устремился на приближающуюся к нам лань.

Большие глаза животного смотрели на мои кисти, словно просили угощения. Разве я могла отказать?

Вместо яблока мне всучили горсть ягод. Обрадовавшись, я протянула ладошку с ними вперёд и тихонько подкралась к животному. Лань дёрнула ухом, вытянула мне навстречу шею и цапнула большими, квадратными зубами за рукав.

– Здрасьте-мордасьте, – рассмеялась я.

– Стрельцова? – выпучил глаза Пингвин.

10

Ох, а я то, как глаза выпучила! Ещё воздухом подавилась и закашлялась, чуть не сгибаясь пополам.

– Оставьте нас! – приказала слугам.

– Светлая госпожа, нельзя, чтобы вы оставались наедине не с мужем, – воззвала к моему разуму Лия.

– Мы и не одни. Вы спускаетесь с холма, а мы остаёмся у вас на виду. И чтоб не подслушивать!

– Вам нельзя касаться светлой госпожи, – грозно зыркнула на Пингвина Лия, прежде чем поклониться и удалиться вместе с мальчиком-служкой.

Кое-как приведя дыхание в норму, я дождалась, пока Лия и мальчик отойдут на достаточное расстояние, чтобы не сумели расслышать ничего помимо шелеста листвы и перезвона колокольчиков.

– Как ты назвал меня? – сузила глаза на Пингвина.

– Стрельцова, – чуть менее уверенно повторил он. – Юлька Стрельцова, с девяносто шестой.

У меня чуть челюсть не отпала. Откуда знает? Кто такой? Об этом я его и спросила. Пингвин посмотрел на меня взглядом брошенного щенка, не обиженного, но очень одинокого.

– Я Морковкин, – сказал он севшим голосом.

Я вновь покачнулась и плюхнулась на попу. Несмотря на ветер мне очень хотелось заполучить веер и помахать перед лицом. Я смотрела на пухлолицего Пингвина и старалась разглядеть в нём долговязого, застенчивого паренька в очках, но не могла. И так и сяк щурилась на переминающегося с ноги на ногу лучника. Этот пухлик моя первая влюблённость? Быть не может.

– Не-ет, – замахала я руками и встала. Отряхнула платье, поправила причёску и откашлялась. – Вы что-то путаете. Меня зовут Юйко.

– Ну, да. А меня Вэй Бингвен, – он понуро опустил плечи. – Уже десять лет как все называют так и не иначе, но раньше звали Глебом. А тебя как давно светлой госпожой величают?

– Две недели, – прохрипела я, захотев вдруг сбежать поскорее.

Мы безмолвно пялились друг на друга. Пингвин с сочувствием, я в ужасе. Наконец, я прохрипела:

– Воды.

Пингвин подал знак слугам, и ко мне воротилась Лия с наполненной чаркой. Прохлада заполнила рот. Я в два глотка осушила чарку и затребовала ещё. Должно быть, я напоминала верблюда на водопое, которому, чтобы напиться, необходимо не одно ведро. С радостью бы лила воду не только в себя, но и на себя.

Вытянув указательный палец вверх, я поглядела на Пингвина. Меня одолело замешательство. Я не знала, как лучше поступить. Лия, внимательно наблюдая за мной, восприняла состояние госпожи по-своему. Она вежливо склонилась перед Пингвином, извинилась и сообщила об окончании свидания.

– Вы узнаете о решении светлой госпожи на новой неделе, когда пройдут все свидания, а она остановит свой выбор на самом достойном.

– Хотите, я спрячу портрет, чтобы он не напоминал о сегодняшнем дне? – обратилась она ко мне, когда мы ушли на достаточное от жениха расстояние.

Я отрицательно мотнула головой.

Мне одновременно хотелось вернуться к свиданию с Пингвином и сделать перерыв от встреч с оставшимися женихами. Промаявшись полвечера в своих покоях, я позвала Лию. Девушка пришла почти мгновенно. Поклонилась и замерла в ожидании приказаний. Портрет она уже повесила на стене возле окна.