Сможешь и ты

– Ошибаешься, – возразил Эмриат. – Таэм никогда не отталкивает тех, кем проникся. Несмотря ни на что.

– Тогда предлагаю подняться на четвертый ярус, сообщить королю, что для нас он – занятный генетический эксперимент, и проверить твою теорию на практике, – люми-колонна подсветила лицо хранительницы снизу, тени исказили его черты. – Отчеты, Эмре. Незамедлительно. Я знаю, как ты педантичен. И документацию, несмотря на напускную небрежность, точно до сих пор ведешь.

Эмриат вгляделся в отливающие сталью глаза андар'эльне – они были холодны как лед. Он направился к шкафам и извлек из щели между полками невзрачную бумажную папку. Папка с хлопком приземлилась на стол перед Деей.

– Мнимые чернила? – папка зашуршала в руках хранительницы. Вложенные в нее страницы, тонкие как стрекозиные крылья, оказались пусты. – И где же ключ?

– Перед тобой, – Эмре приложил к корешку указательный палец.

На пустом пергаменте тотчас проступили ряды образцовой каллиграфии.

Дея хмыкнула.

– Надеюсь, в другом тайнике найдется нейрокопия этих бумаг?

– Разумеется.

– Хм, посмотрим, – Деаэлру принялась водить пальцем вдоль строк. – Невротическое расстройство вследствие эмоционального и физического перенапряжения, ммм… Ночные кошмары циклического характера… Хроническое депрессивное состояние, которое вызвано... И ежу ясно, чем оно вызвано. Что там дальше? Ага. Склонность к нездоровому риску, экспериментам с алкоголем и употреблению психоактивных веществ, так-так… Синдром гиперответственности за количество выживших… Похожий на усмешку спазм лицевых мышц как ответ на попытку вызвать у Объекта эмоции… Все это занятно, но не существенно, – Дея отложила бумаги, взглянула на управляющего исподлобья. – Новые припадки были?

– Если ты про эпилепсию, – тот снова скрестил руки на груди, – то полноценных приступов у его величества не наблюдалось со дня смерти Иффэн. Король научился себя контролировать.

– Кто еще знает о недуге?

– Все тот же ограниченный круг лиц. Ты, я и Ассея.

– А эта девица с бегонией? Подружка твоей сестры.

– Шан? Насколько мне известно, нет.

– Насколько тебе известно, – Деаэлру откинулась в кресле, сплетя пальцы. – Достаточно ли разнообразна половая жизнь Объекта?

– На этот вопрос я не отвечу.

– Как его психоаналитик? – эльне дернула бровью и уголком губ. – Тайна терапевтической исповеди?

– Как деловой элле, Дея, – Эмриат забрал папку и спрятал ее в тайник. – В нашем уговоре такой пункт не значился.

– Ах, вот оно что, – хранительница усмехнулась и поднялась на ноги. – Управляющий Мирисгаэ чрезвычайно дорожит своей репутацией. И тем не менее, слабовольно переводит деловые вопросы в личные, едва объект исследования начинает симпатизировать экспериментатору. Как там говорят молодые и глупые элле? Друзья на дороге не валяются?

– Всякое бывает, – ответил Эмре, вспоминая, как в начале осени вытаскивал Тамлина из придорожной канавы, куда тот свалился после экспериментов с вином и психостимуляторами. – Дружба – презанятный феномен, Дея, который, однако, знаком не каждому. Я бы предложил тебе попробовать и завязать с кем-нибудь дружеские отношения, но для этого нужен нормально функционирующий гипоталамус. И хотя бы зачаточная способность к сочувствию.

– В нашем уговоре, – Деаэлру сменила тон, – значилось, что я обязуюсь рекомендовать тебя на место управляющего лесным королевством, когда представится такой случай.

– Ты забываешься, – Эмриат сузил глаза. – Вопрос вынесли на всеобщее голосование, мирисга'элле избрали меня единогласно.

– Конечно, избрали. Главам родов было приказано внушить своим подопечным, что никто не справится с этой работой лучше тебя. А ты, – Деаэлру указала на управляющего; рукав ее платья с воинственным шелестом сполз к локтю, – взамен обязался снабжать меня информацией о состоянии объекта.

– Опусти руку, Дея.

– Знаю, бездна, о чем ты думаешь, – Деаэлру скривилась. – Что хоть цель у нас и одна, но мотивы разные. Ты так долго и тесно общаешься с Образцом, что перенял некоторые его привычки. И теперь твои мысли можно прочесть по выражению лица, – хранительница прошлась по кабинету и обернулась, блестя глазами. – Только не льсти себе. Ложь во благо все равно остается ложью. Как эвтаназия из милосердия в сухом остатке остается бессмысленной и беспощадной смертью.

В кабинете воцарилась тишина. Из оконца пахнуло холодом; до элле донесся полночный окрик смены караула с нижних ярусов. Несмотря на надежную защиту, которую представляли собой обе Сферы – внешняя вокруг садов и внутренняя дворцовая – воины по давно заведенной традиции не покидали оборонительных позиций по периметру жилых границ, не доверяя царящей вокруг идиллии ни на миг.

Эмриат поправил и без того идеальные манжеты рубахи.

– Ты думаешь, что покорила ДНК, а значит, и всех нас, своей воле, но это не так. Хаос всегда будет сильнее порядка, Дея, потому что хаос и есть жизнь.

– Неужели.

– Не веришь? Посмотри, с какой психоделической непредсказуемостью принимает решения тот, чей геном ты перебрала до последнего нуклеотида. Природа всегда идет по пути наименьшего сопротивления. Создавая элле, способного управлять аномалиями, ты как-то упустила из виду тот факт, что хаос будет легче возглавить, чем подавить. И теперь в упор отказываешься видеть личность там, где ее не закладывала.

– Довольно глупостей, – эльне поджала губы.

– Нет, бездна, ты меня дослушаешь! – отрезал ремесленник. – Кем бы ни был Таэм – я верю в то, что он нуждается в нормальных взаимоотношениях не меньше, чем в тренировках. Или в твоем контроле его психического состояния. Иначе зачем ему жить?

Дея скривилась.

– Мы вот-вот докатимся до дискуссии о том, зачем вообще жить, а я ее не люблю. Глупая, ничем не оправданная рефлексия для тех, кто не хочет исполнять свой долг. У эволюции нет интереса в создании или сохранении личности, Эмре, только в своевременной передаче информации. И ты об этом прекрасно знаешь.

Эмриат и бровью не повел.

– Тем не менее, индивидуальное сознание не атрофировалось в нас со временем, а значит, какая-то польза в нем для эволюции есть. За сорок тысяч лет мы не превратились ни в муравьев, ни в пчел, ни в стаю рыб, ни в другую пародию на скопление нейронов в общем мозгу, всемогущих как часть целого и бессмысленных по отдельности. Даже наоборот. Эффект индивидуализации личности дал Мирисгаэ сумасшедший скачок коэффициента осознанности – а это единственная сила, способная противостоять непреднамеренности. И Таэм – ее главный катализатор.

– Ты так говоришь, как будто…

Эмре усмехнулся.

– Хвастаюсь? Почему как будто, так и есть. А еще помогаю королю на его нелегком пути. В меру своих скромных возможностей.

Дея скептически приподняла брови.

– И в чем же выражается твоя, прости бездна, помощь?

– Во многих вещах. О которых я тебе докладывать не обязан. Но кое о чем, так уж и быть, скажу. Я уговорил его отправиться летом в Андаро и встретиться там с твоей дочерью.

– Ты был обязан сделать это, Эмре. Таков наш уговор. Тамлин должен заключить союз с Элланиат, хочет он того или нет.

– Только я желаю их встречи не из чувства долга, а чтобы облегчить его состояние. Элла прекрасная девушка и станет для Таэма хорошей партией. А ты, – Эмриат мстительно указал на хранительницу, – видишь в нем только ступень своей экспериментальной лестницы. И даже имя его лишний раз боишься произнести, чтобы ненароком не привязаться и не начать испытывать угрызения совести. Впрочем, делай как знаешь, – Эмриат отвернулся. – Если завтра вскроется правда, я просто скажу, что заботился о нем. Так, как умел. И не погрешу против истины. А вот тебе вряд ли будет дозволено пересечь границу лесного королевства еще хоть раз.

– Ты заключил бессрочную сделку, Эмре. И я могла бы заставить тебя выполнять условия даже вопреки твоей воле, – ответила Дея, и на этот раз усталых ноток в ее голосе было больше, чем угрожающих. – Но я рассчитываю на дальновидное благоразумие, которым управляющий Мирисгаэ так знаменит. А не на свою над ним нейробиологическую власть. Мотивы твоих действий, как и вера в исключительность ваших с Образцом отношений, за которую ты хватаешься как за соломинку, меня не интересуют. Только конечный результат. Который должен отправляться из Мирисгаэ в Андаро каждые полгода, без проволочек. Это крайне важно, – эльне подобрала юбки и шагнула к дверям. – Не провожай, выход я найду. Как и нейрокопию отчетов об Образце на своем столе, ведь так? Даю тебе на это три дня.

Эмриат не ответил и не повернул к Деаэлру головы. Когда дверь затворилась, он со всего размаху пнул один из табуретов для посетителей. Тот отлетел к стене.

Управляющий закрыл глаза и замер. Он стоял без движения так долго, что паучок, прятавшийся под потолком, спустился ему на плечо и принялся прикидывать, на какой стороне этой колонны будет сподручнее сплести паутину.

Колонна шумно вздохнула и сдвинулась с места. Паучок вздрогнул и принялся перебирать лапками, подтягивая себя на потолок.

Дверь в прихожую осталась приоткрытой, пришлось ее затворить. Из коридора донеслось шуршание – то ли шорох крыльев летучей мыши, то ли шелест женского платья.