– Какое, сестра?
– Дело в том… дело в том, Дом… что я… что я уже замужем.
– Что?!! – воскликнула, вскакивая, изумленная девочка. – Что ты сказала, Фло?
– Да, дорогая. Теперь и ты знаешь мою тайну, тайну, которая была известна во всем замке только мне и Элизе…
Неожиданная догадка озарила Доминик.
– Это-Гийом Савиньи? – спросила она.
– Да. Мы поженились две недели назад, перед его отъездом с графом Дювалем, ночью, тайно. Отец отказал Гийому, и нам не оставалось ничего другого…
– Отец Игнасио? Он обвенчал вас?
– Нет. Он ничего не знает. Нас обвенчал тот священник, что был здесь проездом в Тулузу, помнишь?
– Ну да, – машинально ответила Доминик. Теперь многое становилось ей понятно. Хоть они и не были очень близки с Мари-Флоранс, но даже Дом заметила, как старшая сестра изменилась за последнее время.
Эта новость так поразила девочку, что она ненадолго даже забыла о Черной Розе.
«Вот это да! Послушная, скромная как монашка, Фло – и замужем? Против воли нашего отца, тайно… Гийом Савиньи! Что сестра нашла в этом шестнадцатилетнем мальчике? Хорошенький-это верно, но не более!»
Дом вспомнила, как он вечно читал Флоранс стихи и играл ей на лютне. Но разве так можно покорить женское сердце? Нет, не таким ей представлялся избранник Флоранс – и её собственный! Она мало задумывалась о любви и браке; лишь иногда ей представлялся – довольно смутно – некто, – конечно, высокий и красивый, он должен был быть настоящим мужчиной: сильным, отважным, неукротимым!
«Нет, меня бы не пленили ни стишки, ни бренчания на лютне! – подумала девочка. – Вот обменяться парой ударов мечом, или посостязаться в скачке верхом… ну, на худой конец – хотя бы сыграть партию в шахматы. Вот это, я понимаю, ухаживания!»
Эти мысли ненадолго отвлекли Доминик от действительности. Но, вернувшись к реальности, она вновь ужаснулась всему, что услышала.
– Мари-Флоранс, и ты сказала отцу, что вышла замуж? – спросила она.
– Я хотела, сестричка… хотела… Но в последний момент я подумала о вас – и не смогла.
– О нас? – недоумевающе промолвила Доминик.
– Да; о тебе, о Мари-Николь, о Мари-Анжель. Ведь, если бы отец и герцог узнали, что я вышла замуж, – жребий пал бы на одну из вас…
– Кровь Господня! – смертельно побледнев, воскликнула Дом.
– Да, так бы и случилось… – продолжала Фло, на этот раз даже не заметив, вся поглощенная своим отчаяньем, богохульства младшей сестры. – Король велел герцогу жениться на одной из дочерей Руссильона – на любой из них.
– На мне… или на Николь… или – на ангелочке Анжель… Какой ужас! – простонала Доминик.
– Сестричка… Я бы стала женой этого монстра! Но вы!.. Вы не заслужили такой жуткой участи!
Дом вдруг пришла в ярость. Топнув ногой, она вскричала:
– Почему, почему отец на это согласился?!! Ведь, я уверена, и Монсегюр, и граф Дюваль уже где-то близко! Они бы разбили отряд Черной Розы, вздернули бы его, как собаку, и освободили бы нас!.. Впрочем, – прибавила она, слегка успокаиваясь, – возможно, так и будет! Ведь есть ещё время.
– Его нет, – отвечала её сестра. – Отец сказал, что мы поженимся сегодня, перед закатом солнца. Все приготовления уже сделаны. И поэтому я позвала тебя, – продолжала Флоранс. – Положение кажется мне безвыходным. Но, может быть, в твою ясную головку придет какой-нибудь план?
Доминик постаралась успокоиться и сосредоточиться. Это было похоже на партию в шахматы, – только тут на кону был не ферзь или король, а судьбы её и трех её сестер.
«Безвыходных ситуаций не бывает. Но надо смотреть всегда вперед, на несколько ходов опережая противника,» – говорил ей отец. А Черная Роза – пусть не достойный, но сильный и могущественный противник; к тому же он – кузен короля.
– Что же нам делать? – вслух спросила Дом.
В это время в дверь постучали, и на пороге показалась Элиза.
– Госпожа! – радостно произнесла она. – Осаду замка сняли, и люди начали расходиться по домам!
В глазах Доминик вдруг вспыхнула надежда.
– Фло! Мы должны бежать! – воскликнула она. – Все вчетвером! Раз осада снята, мы сможем выбраться из замка, время еще есть!
Её сестра горестно покачала головой.
– Пешком мы далеко не уйдем, Доминик. Конюшня отца, если помнишь, полностью опустела. Ведь папа отдал всех хороших лошадей графу Дювалю, обещавшему ему помощь и поддержку южной части провинции. А старые лошади околели или съедены.
Дом помрачнела. Среди отданных другу отца коней была её любимая гнедая кобыла Франсуаза, на которой девочка ещё совсем недавно беззаботно скакала по взгорьям и долинам Руссильона. Но – разве дочь графа не пожертвовала бы всем, чтобы помочь делу Лангедока? И, сцепив зубы, чтобы не заплакать, она сама оседлала свою любимицу для одного из людей Дюваля.
– Послушай, Флоранс! Черная Роза приехал сюда с пажами. У них три лошади. Мы могли бы ускакать на них.
– Разве их не охраняют?
– Если кони уже в конюшне-то, скорее всего, никто. А если во дворе-то двое пажей; но это просто мальчишки, и к тому же, – прибавила Дом не без гордости, -один из них ранен. Мы легко справимся с ними.
– Пойти на убийство?!! Сестра! Что ты говоришь!
– Мы бы переоделись в мужские костюмы, – вдохновенно продолжала развивать свой план Доминик, – чтобы на нас никто не обратил внимание, а женские платья взяли с собой, вышли бы во двор, заговорили бы этим мальчишкам зубы – и оглушили бы их! Фло, это неплохая идея, поверь!
– И куда бы мы отправились, завладев герцогскими лошадьми?
– В картезианский монастырь. Он всего в трех лье отсюда. Монахини приютили бы нас, ненадолго, ведь Монсегюр и граф Дюваль, я уверена, уже близко!
Флоранс невольно усмехнулась словам сестры: Дом, не верящая ни в Бога, ни в черта, вечно сквернословящая Дом, – в строгом картезианском монастыре, где монахини дают обет вечного молчания! Это трудно было себе представить.
– Нет, – подумав немного, сказала Флоранс, наконец, – ты опять забыла, сестричка. Анжель страшно боится лошадей, упав два года назад со старой кобылы.
– Да, правда, забыла.
– Значит, её придется оставить здесь, в замке.
– Что ж, ведь её можно спрятать и здесь. Элиза могла бы это сделать.
– А если нашу сестру найдут?
– Если Бог существует, – он не допустит этого! – горячо воскликнула Дом.