Так говорил Ихтиандр

– О, привет, Алмаз. Ну что нашли бомбу?

– Какая бомба ебиомат, опять кто-то пошутил.

– Завтра работаете?

– Конэшно!

Алмас купил конверты, махнул рукой на прощание. Подождали пока они уйдут, Вера облегченно вздохнула, я протянул ей руку.

– Ну, что пойдем и мы, Наташа, наверное, уже где-то рядом.

– Какое счастье, мы едем в Холмогоры…

Я посмотрел на электронные часы под потолком – 11: 59…

Тадаааххх!!!

Земля подпрыгнула, треснула пополам! Огненная пружина, лишая слуха, выкинула нас на трамвайную остановку. Легкая Вера улетела метров на пять дальше, пионерские галстуки пламени рванули вверх из всех четырех окон телеграфа, перевернутый на спину чей-то автомобиль в ужасе крутил колесами, сыпался на землю мелкий мусор. Вера вскочила и побежала в сторону Фонтанки, я ковыляя рванул за ней. Догнал во дворах, где наши склады, мы в обнимку полетели в заросли лопухов и черной сирени.

– Тихо, тихо, Вера, все хорошо, родная моя.

Она уставилась на меня, словно видела впервые, я сам не слышал своих слов, в голове сломанное радио.

– Ой…

– Тихо, тихо, все в порядке, мы живы.

Я крепко прижал ее к себе, поднял на ноги, вышли на набережную…

Водитель разбудил нас у моего дома на Елизаровской.

Ночь, мне не уснуть, зато вернулся слух, заткнулось радио в голове, ночные новости по телевизору, в сотый раз передают сегодняшнее происшествие на Измайловском проспекте.

– Ты меня слышишь?

– Да, и мне страшно.

– Семь человек…

– Кошмар.

– Ты деньги не потерял?

– Нет, на месте, только телефон из кармана вылетел, а ты свои бумаги драгоценные?

– Чудак, документы евреи носят на груди, в потайном кармане, это генетическая особенность нации. Хорошо, что деньги тебе отдала. Дим?

– Ну, чего?

– Знаешь, что произошло? Ты для всех теперь умер, погиб!

– Вот радость-то…

– Теперь не надо прощальных речей, все объяснять. Это мои думают, что я уже на том берегу, мне легче, меня давно уже нет.

– Да, слиняла ты резво, думал, не догоню.

По телевизору пожарники запихивали носилки с трупами в машины «скорой помощи», в толпе мелькнули знакомые лица с рынка, я даже улыбнулся.

– Не по себе, как-то я все-таки потом позвоню матери.

– С того света? Все, Димка, они найдут твой телефон, многие видели, что ты был на этом телеграфе. Ты умер, слава Богу!

– А уезжать как?

– Не знаю.

– Ладно, надо все хорошенько обдумать.

– Думай, а я посплю пока.

…И снится мне, как проснулись мы и сразу стали собираться, как будто нас где-то ждали. Вышли из подъезда на Измайловском проспекте. Ни одной живой души вокруг, все разбежались, попрятались куда-то. У «Телеграфа» нас ждал высокий человек в странной белой одежде, он держал за руку ребенка. Я без очков ни хрена не вижу, Вероника тоже сощурилась, как от солнца.

– Бомж какой-то…

И, вдруг, она побежала вперед.

– Оля!

Чуть не сбила девочку с ног, схватила ее в охапку, заныла. Апостол подошел ко мне, спросил что-то, я не слушал, смотрел во все глаза на ее дочку.

– Мама, пойдем, я покажу дорогу.

– Ступайте, мне надо ждать остальных.

И уже сверху вижу фрагментами, разбегающимся пунктиром, стали появляться предметы и люди. Тележка с мороженым, пирожками, охранник у ворот, что-то говорит в рацию, милиция, цыганки, медленно ползут трамваи…

Хлопок. Залпом четыре вспышки из окон «Телеграфа», подпрыгнула, перевернулась машина, и наши с Верой туловища на рельсах, нелепые и некрасивые, Наташа и Алмас бегут к нам во все лопатки.

– Светлая память тем кто остался, – подумал я, – всем кто уходит доброй дороги.

МАЛЕНЬКИЙ ШОКОЛАДНЫЙ МОТОЦИКЛ

Последнее, что я услышал в том менее реальном мире – перезвон хрустальных рюмок, множество голосов, чав-чав, и как папа сказал:

– Когда я вырасту, соберу десять тысяч вот таких бутылок, построю плот и уплыву на нем…

А мама перебила: