Изъян

– Ты же коммунист и безбожник.

– А все-таки надо. – Подозрительно и хмуро покосился Николай Михайлович на кричащего Сашу и, покачиваясь, вышел.

5

Константин Иванович пытался заснуть. За стеной бушевал Саша. Константин Иванович стал забываться. За стеной словно заревел перфоратор и вышвырнул Константина Ивановича из сна.

Костати ворвался в комнату. Елизавета Николаевна ходила взад-вперед с оглушительным Сашей на руках.

– Это невыносимо!

– Вот сам его и успокаивай. – В глазах Елизаветы Николаевны стояли слезы.

Константин Иванович схватил сына и стал трясти его. Саша зарыдал и раскатисто протрубил кишечником.

– Прекрати! – Крикнул Константин Иванович.

– Хватит орать.

– Ты родила урода!

Елизавета Николаевна сползла по стене на корточки и уронила лицо на ладони. Плечи ее затряслись. Сашин кишечник возмущенно зарычал.

– Заглохни! – Рявкнул Константин Иванович и встряхнул Сашу.

Сашин кишечник оглушил Константина Ивановича. Константин Иванович замахнулся кулаком на сына.

Елизавета Николаевна вырвала сына из рук мужа и прижала к груди. Опомнившись, Константин Иванович схватился за голову и выбежал из комнаты. Хлопнула входная дверь.

– Чем хуже, тем лучше. – Елизавета Николаевна посмотрела на притихшего Сашу.

Сашин кишечник прокотал тихо и утвердительно.

Вернувшись перед рассветом, Константин Иванович прокрался в дальнюю комнату и нырнул под одеяло. Елизавета Николаевна лежала, отвернувшись к стене.

– Спишь? – Константин Иванович коснулся плеча жены.

– Сплю. – Вздрогнула Елизавета Николаевна и отодвинулась от мужа.

Вздохнув, Константин Иванович лег навзничь и, положив ладонь тыльной стороной на горячий лоб, уставился в потолок. В голове гудел танцпол и рокотал перфоратор. Костати приснился урок истории.

6

Смуглая коренастая Маргарита Михайловна Булгакова, встряхивая кудрявой черной шапкой коротких волос, расхаживала между гудящими пчелиным роем рядами и резким голосом рассказывала о Древнем Египте.

Приоткрыв рот, Вадим Петряев таращился в окно, за которым под тенистой липой разыгрывалась собачья свадьба. Ирина Самойлова в блокноте рисовала богов Египта в стиле манга. На Камчатке Дима Давыдов и Игнат Рыбин резались в морской бой. Пальцы Светы Тимохиной бегали по виртуальной клавиатуре смартфона. Она переписывалась с подругой. Сплечничая, перешептывались Настя Пугачева и Полина Лялина. Павел Ушаков погрузился в бродилку по некрополису и сражался с нежитями. Невольно сжимая и разжимая пухлые коленки, млела и таяла Катя Кузнецова, мечтая о похожем на Райана Гослинга старшекласснике.

Тряхнув волосами, Булгакова застучала указкой по парте спящего с открытыми глазами Олега Осинина:

– Тишина!

Вздрогнув, Осинин вытянулся и часто заморгал. Гул затих.

– О чем я говорила? – Наморщив лоб, Булгакова рассеяно уставилась на Осинина.

Осинин побледнел и закатил глаза на потолок:

– Египтяне верили, что у каждого человека есть бессмертная душа. – Механическим голосом словно прочитал вслух Осинин на потолке.

– Во дает, – усмехнулся Давыдов. Булгакова сердито зыркнула на него и Давыдов, пригнувшись, спрятался за длинную спину Пугачевой.

– А демоны в Египте были? – Замочив очередного монстра, вынырнул из бродилки Ушаков.

– Куда же без них, – вздохнула Булгакова. – Амат, Апоп, Исфет, Шезму…

– Шезму, – зачарованно пробормотал Ушаков.

– А одержимые? – Пухлые фантазии и коленки Кузнецовой замерли и напряглись. Все насмешливо посмотрели на нее. Кузнецова покраснела и опустила голову.

– Они прибежище демонов. Демоны и одержимые не ходят одни без других. Это две стороны одной и той же медали.

– Мы говорим демоны, подразумеваем одержимые, – усмехнулся Давыдов и покоробился под взглядом Булгаковой.

– А как избавлялись от демонов? – Оторвалась от блокнота Самойлова.

– С ними договаривались.

– Шезму, подлый трус, выходи! – Осклабился Андрей Сазонов.

Класс засмеялся. Булгакова застучал указкой по столу.

Осинин вздрогнул и, очнувшись, вытянулся и часто заморгал:

– Бог Египта выглядел как человек с головой священного животного. А демон представлялся животным с головой человека. – Взял с потолка Осинин.

Булгакова удивленно посмотрела на него и покачала головой. Класс притих.

– И что это значит? – Спросила Камчатка тонким голосом Рыбина. Давыдов пихнул его локтем в бок и шикнул. И Рыбин весь съежился и втянул голову в плечи.

– Египтяне верили, что у каждого человека есть душа. – Двинулась между первым и вторым рядами Булгакова. – После смерти она покидает тело и отправляется в подземное царство бога Осириса,

Класс загудел пчелиным роем.

– «Б» восемь, – прошептал сдавленным голосом Давыдов.

– Убил. – Сокрушенно вздохнул Рыбин.

– Представ перед Осирисом, душа должна держать ответ за те дела, которые человек совершал при жизни. Души тех, кто совершал добрые дела, ждала награда. А что происходило с теми, кто творил зло? – Булгакова заметила Сашу Костати, который отчаянно тянул правую руку, а левой рукой держался за живот. – Отвечай, Костати, – кивнула Булгакова.