Кремовый ручей

Магазины. Их тут много. Как больших супермаркетов, так и маленьких павильонов. Продают вообще что угодно, и даже секс-шоп есть. В каждом магазине цены на товары могут существенно отличаться и варьироваться на одни и те же продукты в пределах сотни рублей. Самый верный способ сэкономить тут – брать просроченные товары. Тут их много. Я когда рассрочку на квартиру выплачивал, на них лишь и сидел. Особенно быстро и заметно портятся молочные продукты. Каждый раз сметану покупаю, а там плесень. Причём даже если написано на банке, что срок годности ещё не истёк. Так зачем же мне за одну и ту же плесень переплачивать? Беру просрочку. Плесень убрал, и можно есть. Пиво просроченное – это вообще классно! Между свежаком и просрочкой никакой разницы нет, только свежак стоит в 2 раза дороже. А просрочка – сто рублей пол-литра.

День третий. 21.07. Пятница.

Акклиматизация проходит успешно, я начинаю нормально высыпаться. Встал в 8 утра. День обещал быть свободным, поэтому решили с товарищами пройтись до горы Верблюжьей, которая находилась сразу за угольным заводом, в километре от нашего гаража. Гора каменистая, со стороны города крутая, со стороны полей пологая. С вершины открывается вид на весь город и окрестности: заснеженные горы, болотистые степи, пригородные постройки хозяйственного назначения. На горе стояла телевышка с антеннами для мобильной связи. Хотя на улице и жарко, на высоте дует сильный прохладный ветер.

С высоты было видно, что в стороне от города, у подножия дальней сопки на берегу залива стоял небольшой посёлок на несколько ветхих домиков и контейнеров. Спустившись с сопки, направились туда. По грунтовке идти не стали – увидели огромную лужу на пути. Пошли по слабо протоптанной тропке, находящейся рядом, и вскоре пожалели об этом. Почва здесь очень болотистая и сырая. Внешне это не заметно, но когда нога ступала в траву, то стопа погружалась в жижу, обильно сочащуюся из травы, словно из насыщенной водой губки.

Я шёл с фотоаппаратом и снимал живописные пейзажи вокруг, поэтому отстал от товарищей, которые через кооператив морских контейнеров и балков вышли к пляжу. Я направился следом и увидел лежащего на обочине дороги человека. Он лежал на спине, одну руку подложив под голову. Вторую руку он вытянул перед собой, держа в ней маленький кнопочный телефон и пытался что-то набрать. Я подумал что он пьян, поэтому решил пойти поближе и сфотографировать его. Он меня заметил, резко встал и направился навстречу. Это был чукча, одетый в старую военную форму, шлепанцы и грязную черную кепку. Сам он был бодр, адекватен, и вроде как трезв, но его заплывшее раскрасневшееся лицо говорило о последствиях многодневной попойки. Он улыбнулся и протянул мне руку:

– Здравствуй! Сфотографируешь меня?

– Конечно! – удивился я неожиданному вопросу. Мужик словно прочёл мои мысли. Он стал лицом ко мне, я сделал кадр. Потом он сел на корточки и зажмурился от слепящего глаза яркого солнца.

– Вызовешь мне такси? – снова последовал внезапный вопрос после того, как я закончил.

– Я не взял с собой телефон, – развёл я руками. – Не ношу с собой, всё равно у меня тут связи нет, я не местный.

– А откуда?

– Из центральной России, из Воронежа.

– Жаль… Ну пока, – ответил чукча, спрятал телефон в нагрудный карман и не спеша зашагал в сторону города.

На пляже товарищи уже стояли и мочили ноги в заливе.

– Ну что, как вода?

– Холодная, ноги уже онемели.

Я тоже снял обувь, подкатил штаны и вошёл в воду.

– Ну и чего мы тут ноги мочим? – сказал Коля и начал раздеваться. – Когда у вас будет ещё возможность искупаться в Беренговом море, в двухстах километрах от полярного круга?

Мы последовали его примеру. Стоять голым в воде очень холодно. По ощущениям, температура воды не выше десяти градусов. Полминуты было вполне достаточно, чтобы у меня от холода начали отниматься конечности, отдавая тупой болью в костях. Мы быстро окунулись и сразу вынырнули на берег. Вода в заливе совсем пресная, из-за впадающих в него рек Анадырь и Канчалан, несущих свои воды на протяжении нескольких сотен километров из самого сердца Чукотки.

Мы полежали немного на камнях, погрелись на солнце, пережидая, пока высохнут трусы. Сразу после того как мы вышли из воды, всё тело горело, поэтому было совсем не холодно. Даже постоянные здесь резкие порывы ветра не дали нам замёрзнуть. Ветер не был холодным. Не был он и тёплым. Он был нейтральным, в нём организм чувствовал себя комфортно. Когда в разгар дня солнце начинало припекать, ветер нежно обдувал кожу. В целом, лето здесь очень комфортное, достаточно тёплое, чтобы можно было ходить в футболке и шортах, и не изнуряет своей жарой. Жаль только, что такое короткое. Просохнув, мы оделись и решили не выходить на дорогу, с которой спустились, а пошли по узкой береговой линии, разделяющей пляж и крутой скалистый склон, в сторону города.

На узком пляже стояло очень много кибиток и балков, возле которых рыбачили люди. Они закидывали сети и ждали несколько минут, пока в неё набьётся рыба. Поначалу балки были натыканы едва ли не сплошной стеной – один на другой. Возле них кампаниями в ожидании улова сидели люди. Некоторые играли в шашки и нарды, кто-то разделывал рыбу с предыдущего улова, кто-то прогонял икру через сито. Ненужные потроха выбрасывались в воду, поэтому на пляже скапливались целые оравы чаек. Дальше по пляжу домиков встречалось всё меньше. Тут уже рыбачили в одиночку, в нескольких метрах друг от друга, и больше удочками. Многие из хаток и балков давно заброшены и находятся в ужасном состоянии – раскуроченные, разорванные. Балки валялись перевёрнутыми, колёсами вверх. Было такое ощущение, будто их столкнули вниз, с обрыва, на большие камни, но скорее всего в сильный шторм гигантские волны разбили эти маленькие домики об острые скалы. Здесь можно встретить странный мусор: обрывки длинных стальных тросов и толстых якорных цепей, катки от гусеничных вездеходов, огромные пятисоткилограммовые покрышки от бульдозеров, которые оказались здесь совершенно непонятным образом. На пляже лежало огромное количество металлолома, причём уже давно, изрядно проржавевшее. Через пару километров и люди и кибитки исчезли вовсе. Тянущийся вдоль залива обрыв становился всё выше и круче, местами переходя в отвесный, почти вплотную подступал к воде. Сложен он косослоистыми пластинчатыми породами, которые со временем откалывались под натиском вод и лежали на пляже в виде плит разной толщины и размеров.

Ещё через километр, из-за скал наконец показался большой Анадырский порт. В порту очень шумно. Сновали люди, по ангарам ездили автопогрузчики, развозя выгруженные из сухогруза контейнеры. У причала стоял огромный корабль с бесчисленным множеством этих больших железных блоков. Наверное, один такой полностью груженый корабль мог бы обеспечить припасами всю Чукотку на целый квартал, а то и больше. Многие рабочие странно на нас косились, и мне начало казаться, что мы оказались в месте, совсем не предназначенном для посторонних.

Подальше от порта, в заливе, на якоре стояли другие крупные корабли, ждущие своей очереди для разгрузки. Портовая пристань очень велика. Помимо домов, верфи и ангаров-складов тут стоят огромные промышленные краны, рядом гигантская куча угля, стоянка для машин, на которой располагалось множество бульдозеров, гусеничных вездеходов и внедорожников. Здесь же, на вечном приколе, неизвестно какими силами вытащенные на землю, стояли пять или шесть больших пароходов, сухогрузов и прочих кораблей, уже успевших покрыться приличным слоем ржавчины.

Наконец, мы поднялись по лестнице, стоящей у обрыва, прямо в город. Наверху, чуть правее порта, располагался памятник простым рабочим Чукотки, которые тяжелым трудом смогли построить город в этом непростом для жизни краю.

Отойдя немного от памятника и углубившись в город, мы попали в место, которое, под наплывом охвативших меня приятных чувств, я назвал бы настоящим городом детства. Всё здесь казалось несерьёзным. Цветные дома, обитые красочными панелями, напоминали детские домики для игры, детский сад с большой площадкой. Ограждённый стадион с теннисным и волейбольным кортом. Чуть дальше – резиновые батуты и детские машины напрокат. И казалось, что все дети Анадыря сбежались в это место, чтобы вместе поиграть в тёплый, солнечный день, коих здесь бывает не так уж много. Откуда-то из репродукторов доносилась музыка, отовсюду – крики и смех. В этот момент можно было подумать, что Анадырь – самый жизнерадостный город на Земле.

Раз уж мы вышли в город, то решили сходить в музей. Недалеко от обрыва, между портом и унылым галечным пляжем пассажирского причала стояла деревянная церковь. У церкви – памятник святому, обращенному лицом к морю. Своими широко раскинутыми руками он благословляет отплывающих и возвращающихся в родную гавань моряков. Правее – большое современное футуристическое здание – дом культуры и музей под одной крышей. Мы вошли внутрь и оказались у кассы. Кассирша сказала, что сегодня, по пятницам, вход бесплатный.

Сам музей оказался небольшим, с тремя этажами, разбитыми на три выставочных зала. На первом этаже интерактивная детская выставка, посвященная белому медведю. Зал современно оборудован, по его периметру стоят несколько сенсорных панелей с наушниками. Нажимая на соответствующую иконку на экране, диктор, якобы от лица медведя, низким хриплым басом рассказывает много интересной информации о нём. Также можно тут посмотреть видео из жизни этих животных. В центре зала стояли искусственные мягкие чучела белых медведей. Я спросил у билетёрши, которая подобно надзирателю ходила с нами, можно ли встретить белого медведя здесь, в окрестностях Анадыря. Она сказала, что белые медведи обитают лишь на севере, далеко за полярным кругом, а здесь живут только бурые. Бывало, что зимой в город забредал и белый, но его сразу же прогоняли.

На втором этаже располагается зал, посвященный первооткрывателям этой земли. Тем, кто её осваивал, их предметам быта, личным вещам и различным техническим средствам для выживания и освоения севера. Здесь же небольшая картинная галерея местных художников и сувенирная лавка. В лавке продавали сувениры из клыков моржей, дерева, а так же элементы одежды из оленьих шкур, магниты и открытки с книгами.

Третий этаж полностью посвящён коренному народу. Вся композиция – один сплошной зал, заставленный чукотской одеждой, предметами быта, охоты, рыбалки, ремесла и прочего. Здесь очень много чучел животных, обитающих в этом регионе. Где-то по центру подвешен огромный скелет моржа. Тут и там за нами следят застывшие глаза нерп, тюленей, оленей, медведя, различных видов птиц и волка. Причём волк сделан настолько искусно, что его живой взгляд и звериный оскал внушает страх. Кажется, что он в любой момент готов сорваться и прыгнуть на посетителей. Самый интересный и забавный экспонат этой композиции – дождевик чукчи ручной работы, сшитый из кишок тюленя.

После музея зашли в кинотеатр «Полярный». Это современное здание с хорошей отделкой внутри. Он ничуть не уступал подобным заведениям больших городов – с кассой, гардеробом, кафе, попкорном и прочим. Мы пошли на одну из новинок кинопроката. Билет на фильм стоит триста рублей, – вполне адекватная цена для этого дорогого города. Здесь только один зал, но большой, на три сотни мест, треть из которых заполнена.

Когда вернулись в гараж, нам сказали срочно идти в контору, оформлять документы на трудоустройство. Впереди теперь выходные, и в Магадане устраивать нас будут не раньше, чем во вторник, а это значит, что мы простоим в Анадыре ещё несколько дней. Но это уже не огорчает. Будет больше времени подробнее изучить этот город.

В конторе все прошли небольшой экзамен на знание техники безопасности. Нам раздали билеты с вопросом, касающимся выживания в тайге и тундре, оказания первой помощи пострадавшим, и так далее. Отвечали сразу, собравшись с мыслями, предполагая, как можно ответить на тот или иной вопрос. Главное – это начать. Всё остальное экзаменатор уже продолжал за тебя. Мне попался вопрос, звучащий примерно так: «Правила поведения при походах в маршрутах». Я рассказал всё, что смог придумать, женщина-экзаменатор продолжила за меня:

– Ты ведь геофизик-техник. Геофизикам полагается помощник, который сопровождает в маршруте. Вообще в маршруты ходят всегда вдвоём, мало ли что может случиться. Нужно, чтобы твой напарник всегда был рядом с тобой. Он не должен от тебя отходить дальше, чем на двадцать метров. Иногда берут помощниками чукчей. Они привыкли забегать далеко, когда оленей пасут, территорию впереди и с флангов осматривать, а то вдруг медведи, ещё чего. Такого быть не должно.

Товарищи мне сказали, что в этом здании есть небольшой геолого-палеонтологический музей, в который можно сходить. Нужно только попросить ключ у одного из работников этого здания. Работником этим как раз и оказался наш экзаменатор, которая отперла дверь. На деле это оказалась небольшая комнатка с несколькими витринами минералов и окаменелостей; столом и окном с видом на залив. Здесь находилось много пород с вкраплениями золота и прожилками серебра – главного чукотского богатства – а также различные отдельные кристаллы и друзы кварца, красивые срезы пород и полудрагоценные минералы. Окаменелости представляли собой, в основном, створчатых моллюсков, и подобия наутилусов. На полу лежит маленький череп мамонтёнка, а рядом огромный крошащийся бивень и зуб мамонта. На столе беспорядочно разбросаны обломки различных пород. Женщина подошла к окну:

– Ох, как белухи плескаются сегодня.

Я подошёл, поинтересовался, о чём это она.

– Да вон, видишь, спины белые из воды выныривают?

Я присмотрелся. Из окна, выходящего на залив, можно было наблюдать, как недалеко от берега, метрах в пятидесяти, плескаются белухи. Из воды то и дело мелькали большие их спины. Они очень велики, раза в полтора больше дельфина. Их плоская часть головы выныривала из-под воды, медленно перетекая в горбатое тело и, наконец, скрывалось под водной толщей, плеская напоследок переливающимся на солнце хвостом.

Ещё когда я шёл с товарищами по пляжу, я видел вдали белые спины этих животных, но из-за слабого зрения счёл их за перекаты белых, пенистых волн.

– Сейчас нерест у кеты, так что им здесь раздолье. Кормятся. Их тут очень много развелось, – продолжила женщина.

Поздний вечер. Я лежу в вездеходе и записываю последние строки своих сегодняшних приключений. В гараже происходят попойки местных водителей с нашими парнями. Через некоторое время в вездеход вваливается пьяный водитель по имени Дима, и навеселе мне говорит:

– О, всё пишешь! Ну прочти мне хоть, что ты там написал?

– Что именно тебе прочесть?

– Первую ночь, когда вы приехали сюда.

– Ну приехали мы сюда, поселили нас в этом вездеходе. Да и всё, – нехотя ответил я в двух словах.

– И всё? То есть обо мне ничего не написал? Я, значит, вам тут печку в салоне топлю, чтобы спать было тепло. Как родным топлю, просто чужой мужик!

– Я обязательно исправлю свою оплошность.

– Во-о-о-т! – засмеялся Дима. – Как тебя зовут? Имя, фамилия?

– С какой целью интересуешься?

– Да ну скажи, а?

Я ответил ему.