Пленники вечности

– Смотри, княже, что такое грамотный бой! – крикнул Роде сверху.

Пушки были расставлены у всех трех кораблей вдоль бортов, на корме и носу лишь про одному-два орудия. И Роде мастерски использовал это обстоятельство.

Когда свен дал первый залп, корсары стояли к нему носом, представляя собой малопривлекательную узкую цель. Пока лишенный парусов гигант перезаряжал орудия, каперы развернулись и дали залп, что называется, всем бортом. Но только свены справились со своими пушками, а перед ними оказались лишь две кормы…

Таким образом, используя свою большую подвижность, датчанин буквально превратил свенский флагман в руины.

– На абордаж пойдешь? – спросил Басманов, любуясь на пылающий гигантским костром корабль.

– Поздно, у него еще до нашего появления зияли две дыры прямо по водяной линии. Это корыто не дотянет до берега. А сдаваться они не хотят, – пришел ответ из мачтовой корзины.

Очередного залпа не понадобилось. На неприятельском флагмане стал рваться запас огненного зелья, вовремя не выброшенного за борт. Маленькие фигурки посыпались горохом за борт.

– Лодки на воду!

– Корабли же и без того перегружены, – ворчливо заметил Басманов.

Ангмарец твердо возразил:

– Морской закон. Последнее дело – не подать руку утопающему, все едино – враг он или друг.

Соболевский первым впрыгнул в пляшущий на волне утлый челн. Следом соскочил Шон и двое ратников абордажной команды. Лодка рванулась с места, тонкие весла едва ли не дугой выгнулись…

Они врезались в клубы гари, стлавшиеся над вспе

[...]

повязал лицо смоченной в соленой воде тряпицей.

Первого свена вытащили легко. Тот был в сознании и не ранен. Даже сел на весла, белозубо скалясь.

– Наш мужик, – заметил Шон, вглядываясь в кучи щепок и горелых досок. – Давай левее, там кто-то за сундук держится.

Не успел ирландец наклониться и протянуть руку, как к нему метнулся кинжал, опасно чиркнув по кольчуге самую малость пониже горла.

– Ну, ты и осел! – возмутился Шон, попытался достать обидчика веслом, потом плюнул. – Отгребай от него, Ежи. Контуженный он, не в себе, все воюет за своего долбаного шведского льва…

Попались два страшно изуродованных тела без признаков жизни, запутавшиеся в остатках такелажа. Потом мелькнула голова в шлеме.

– Давай туда, – скомандовал Шон и заорал во все горло: – Слышь, малый, шапку-то сними, легче плыть станет!

Свен не внял его уговорам, продолжая упрямо плыть куда-то в сторону, блестя шишаком и вопя во все горло.

– Тоже контуженый, – покачал головой ирландец.

Он протянул весло и слегка стукнул пловца по плечу.

– Хватайся, дурья башка!

Швед вцепился в лопасть мертвой хваткой. Несколько пар рук перекинули его через низкий борт.

Справа в дыму промелькнула еще одна лодка с флагмана, двинулась в сторону горящего корабля. Подобрали еще двоих, одного в полуобморочном состоянии, с оторванной рукой. Каким чудом он продержался на воде, осталось загадкой. Верно, спрыгнул последним, судя по горелой одежде…

Жар меж тем становился все нестерпимее. Когда вместе с ветром в лицо спасателям ударила сплошная стена черного дыма, Шон закричал:

– Поворачиваем оглобли! Или спечемся тут…

– Да и места уже нет, – добавил Соболевский и ткнул кулаком свена, так и не снявшего шлема. – Пан не желает сесть на весла? Или пан слишком гордый?

Эту же фразу он повторил на том ломаном наречии скандинавских мореходов, на которое частенько соскальзывал Карстен Роде.

– Пан не желает помогать врагам Короны, – пришел гордый ответ на немецком.

– Ах ты, крыса! – вскричал Шон. Его знания германского хватило, чтобы понять сказанное, да и интонация легко проясняла ситуацию. – А если тебя снова за борт кувырнуть, и на канате буксировать?

Тут ирландец всмотрелся в одутловатое лицо с опаленными усиками и расхохотался.

– Ба, да это же наш старый знакомец, герр Шлип-пенбах!

Соболевский тоже повернулся к спасенному.

– Славно, славно мы рубились с его воинством на берегу Невы, – заметил поляк и отвесил солидный поклон. – Приятно встретить давнишних знакомых.

А я все гадал, какой-такой болван удумал устраивать морскую баталию накануне шторма?

– Легко оскорблять безоружного пленника, – гордо заметил Шлиппенбах.

– Ангмарец порадуется, – заметил Шон, пропуская мимо ушей реплику свенского горе-полководца. – Ты, герр, открыл славную страницу наших подвигов. И спасибо небесам, что первая страничка оказалась не самой сложной.

– Я с трудом улавливаю нюансы варварской речи, – сказал пленник, демонстрируя чудовищный акцент, но вместе с тем и неплохое знание русского, – но подозреваю, что подвергаюсь очередным оскорблениям. Чего еще ждать от дикарей?

С этими словами пленник замкнулся и смотрел только на догорающие обломки своего корабля.

Лодка ткнулась в борт когга. Сверху спустили импровизированную люльку, гордость инженерного гения гоблинской тусовки. На нее положили раненого. Следом отправили Шона, который взлетел вверх со словами:

– А этого флотоводца – своим ходом.

– Всенепременнейше, – пообещал Соболевский.

Действительно, Шлиппенбах самостоятельно вскарабкался наверх, тут же безошибочно определил капитана и «сдался» ему в плен по благородному обычаю.

– Кажется, мы знакомы, – приподнял бровь Роде. – Не вы ли собирались пройти по Неве и штурмовать крепость Ореховец?

– Я имел такой приказ свыше, – солидно кивнул пленник, – Как вы намерены поступить со мной и другими пленниками?

– По-хорошему, – вмешался в разговор ангма-рец, – следовало бы всех вас вздернуть на мачте.

– Это отчего же у москвитов такие кровожадные намерения по отношению к представителям нейтральной державы?