Свобода воли. Иллюзия или возможность

Сначала я расскажу про психологический подход и его истоки в теории личности Дж. Локка. Потом я представлю развитие этой теории в концепциях Перри и Шумейкера. Я объясню, каким образом современный психологический подход позволяет связать стадии личности на разных временных этапах в одну последовательность. Далее я представлю аргумент Б. Вильямса и мысленный эксперимент «Телетранспортер» Д. Парфита. Я считаю, что именно эти рассуждения показывают основную уязвимость психологического подхода – проблему редупликации личности.

В следующем параграфе будет описан подход Э. Олсона, предлагающего биологические критерии тождества личности. Я покажу, что постановка проблемы в биологическом подходе ведет к отдельным трудностям. Олсон начинает решать проблему реидентификации личности, но по факту идентифицирует личность и объект. Такое решение не кажется мне адекватным исходной проблеме. После критики биологического подхода я обращусь к субстанциональной теории Р. Суинбёрна. Она призвана решить трудности, возникающие в рамках психологического и биологического подходов. Но и здесь, по моим представлениям, не обходится без проблем. Основной проблемой субстанциональной теории является ее несовместимость с Принципом верификации. Общий вывод о недостатках классических подходов к проблеме тождества личности будет резюмирован Аргументом пяти трансплантаций. На этом закончится критическая часть главы. Вторая ее часть будет позитивной.

Наиболее перспективным решением проблемы тождества личности, по моему мнению, является нарративная теория личности. Это относительно новый, неклассический подход. В нем успешно решен вопрос о совместимости событийного каузализма и свободы, а также обнаруживаются надежные основания для приписывания моральной ответственности личности за ее поступки. В ходе исследования я выделю общие элементы в теориях сторонников нарративного подхода, подчеркну его преимущества перед альтернативными подходами и попытаюсь ответить на ряд имеющихся возражений.

Отдельное внимание я уделю концепции Д. Деннета и его теории личности как центра нарративной гравитации. В текстах Деннета нарративный подход представлен в основном в виде мысленных экспериментов и художественных иллюстраций. Это вынуждает провести их подробный анализ и попытаться расшифровать ключевые идеи предлагаемого им решения. Так, я проанализирую его мысленный эксперимент «Где Я?». Этот анализ позволит лучше понять критерии тождества личности, предлагаемые американским философом. Далее я покажу эффективность работы этих критериев не только для обычных, но и для патологических случаев.

В заключительной части третьей главы я представлю дополнительные доводы в пользу нарративного подхода. Я обращусь к идеям нейрофизиологов и психологов Д. Вегнера, М. Газзаниги и М. Тейлор. Проведенный ими анализ различных патологий и особенностей развития психики (диссоциативного расстройства личности, работы разделенных полушарий мозга, а также феномена «вымышленных агентов») позволяет укрепить убеждение в нарративной природе личности. Таким образом, результатом третьей главы будет обоснование нарративного подхода и концепции личности как центра нарративной гравитации.

2. Событийный каузализм

Каузализм – это убеждение в том, что у каждого события есть причина. Каузализм в некотором смысле является синонимом детерминизма, а также обычно выражает натуралистическое представление о природе действия. Это понятие активно использует А. Мили в статье «Каузальность, действие и свобода воли» [Mele 2009]. Стандартным каузализмом Мили называет теорию действия Дэвидсона, о которой мы говорили в первой главе. Событийным каузализмом я предлагаю называть теорию действия, в которой причинами действий (или любых других событий) могут быть только события.

Этот вид каузализма совместим как с позицией Дэвидсона, так и с позициями его оппонентов. Но он несовместим с позицией агентного каузализма, то есть с убеждением в том, что не только события, но и сами агенты как субстанции могут выступать причинами действий. Современными агентными каузалистами являются некоторые либертарианцы, такие как К. Лерер, Т. О’Коннор, Р. Кларк. Тем не менее эта позиция является одной из наиболее экстравагантных и не находит большой поддержки у современных философов. Общепринятой теорией является, наоборот, событийный каузализм. Это подтверждает Д. Эринг в статье «Реляты каузального отношения»: «Согласно наиболее популярному взгляду, релятами каузального отношения являются неповторяющиеся события, включая изменения, которые мы обычно считаем событиями, но также включая и неизменные состояния» [Ehring 2009, 388].

Тем не менее событийный каузализм влечет за собой проблему. Этой проблемой является Исчезновение личности. У нее – два аспекта. Во-первых, когда только события (пусть даже ментальные) являются причинами других событий, остается непроясненным, какое отношение действие имеет к агенту, какую роль он играет по отношению к действиям. Беспокойство об этом аспекте выражает, в частности, философ сознания Т. Нагель: «Важный источник проблемы – это представление о личностях и их действиях как части природного порядка… Эта концепция… ведет к ощущению, что мы – вообще не агенты… Кажется, что нет места агентам в [таком] мире» [Nagel 1986, 110–111]. Отсутствие каузально эффективного агента может казаться основанием отрицать существование агента вообще. Но если агента не существует, кто может обладать свободой и кто должен нести моральную ответственность?

Вторым аспектом этой проблемы является возможность длительного существования агента. Согласно общим представлениям, чтобы нести ответственность за действие, агент должен находиться в каком-то очень близком отношении к этому действию. Общепринятым считается положение, что агент «может нести моральную ответственность только за собственные действия». Это утверждение фиксирует Д. Шумейкер в статье «Моральная ответственность и личность» [Shoemaker 2011a, 488]. Но что подразумевает это убеждение? Для многих теоретиков свободы воли и моральной ответственности оно означает, что «моральная ответственность предполагает тождество личности [во времени]» [Shoemaker 2011a, 488]. Иными словами, чтобы агент, совершивший действие в момент t

, мог нести за него ответственность в момент t

, он должен быть тем же самым агентом в этот момент. Но в условиях событийного каузализма возникновение и длительное существование тождественного агента проблематично. Это означает, что событийный каузализм, наряду с физикализмом и детерминизмом, представляет новую опасность для свободы и ответственности. «Чтобы прояснить ключевые компоненты моральной ответственности, – пишет Шумейкер, – нам нужно исследовать природу тождества личности» [Shoemaker 2011a, 488][36 - С этим утверждением согласна, в частности, М. Секацкая: «Уйти от детерминизма и прийти к свободе невозможно без носителя свободы воли, без субъекта, свободным волеизъявлением предопределяющего собственные действия» [Секацкая 2012, 90]. А также С. М. Левин [Левин 2013].].

Вопрос о моральной ответственности, таким образом, оказывается тесно связан с вопросом о тождестве и единстве личности. Ответственность и свобода не могут существовать без тождества личности, а любая теория тождества личности должна решать вопрос об ответственности. С этой позицией согласен Д. Парфит. Он утверждает: «Некоторые важные вопросы [о том, что необходимо для выживания, воспоминаний и ответственности] действительно предполагают вопрос о тождестве личности. Но их можно освободить от этой предпосылки. И когда это будет сделано, вопрос о тождестве перестанет быть значимым» [Parfit 1971, 4]. Вполне вероятно, что существуют какие-то другие смыслы тождества личности, но споры о них могут оказаться совсем пустыми. Именно тот, кто несет ответственность за мои поступки в прошлом, является тождественным мне в практически значимом смысле.

3. Проблема единства и тождества личности

Проблема единства и тождества личности – классическая философская загадка. Она может быть обнаружена при сопоставлении обыденных представлений и философского анализа личности. Согласно обыденным представлениям, личность – это единая конкретная сущность. У нее есть пространственное расположение – место, в которое, как в «командный пункт», стекается вся информация из внешнего мира, поступающая через органы чувств, где она объединяется и где выносится решение действовать. Все действия личности являются результатом решений, поступающих из этого «командного и волевого центра». Это – первая интуиция. Согласно другой, предполагается, что в обычных условиях с течением времени личность остается той же самой. Личность существует на протяжении жизни человека, и в разные моменты времени это одна и та же личность. Личность может сохраниться или исчезнуть, но исчезла она или сохранилась – это объективный факт. И наконец, согласно третьей интуиции, кажется, что личность – это что-то уникальное. Может существовать только одна такая-то личность. Личность не может размножиться. То есть личность – это нечто простое, целое, неделимое, уникальное и дискретное. Кажется непредставимым, чтобы некоторый человек был частично «мной» и «не мной». Допустимо, чтобы мы не знали, что личность X в прошлом – это личность Y в настоящем. Но недопустимо, чтобы это было принципиально неопределимо. Эти идеи содержатся в обыденном представлении о личности.

С другой стороны, поиски простой и неделимой сущности кажутся обреченными. При философском и научном исследовании устройства человека выясняется, что оно отчасти напоминает часовой механизм. В нем есть множество важных частей, которые выполняют каждая свою функцию, и нет главной точки, единого физического центра личности. Нет «точки сбора» ментальных содержаний. О том, что собственное Я нельзя обнаружить, наблюдая человека через увеличительные приборы, размышлял Лейбниц еще в начале XVIII в. Он предлагал вообразить исследователя входящим в «машину», производящую мысль и восприятия. Во время осмотра этой «машины», говорил он, нельзя обнаружить ничего, кроме частей, толкающих друг друга. И трудно представить, как взаимодействие этих частей приводит к мыслям, восприятиям и решениям [Лейбниц 1982, 415].

Сегодня убеждение в отсутствии единой точки контроля и волевого управления получило дополнительные нейрофизиологические подтверждения. По мнению современных нейрофизиологов, Я – «это набор параллельно работающих и распределенных по разным частям мозга процессов без центрального пункта управления» [Gazzaniga 2011, 107]. В мозге есть тысячи мест, где принимаются решения и одновременно совершается выбор. Но в мозге, в этой биологической машине, нет духа, нет субстанционального Я. Это – первая значительная проблема, проблема синхронного единства.

Трудности возникают и при попытке обнаружить длящуюся во времени часть личности. Клетки организма регулярно обновляются: появляются новые, старые отмирают. За несколько лет обновляется весь организм. Что тогда составляет эту неизменную часть? Найти длящуюся часть личности нельзя как объективными методами, так и с помощью интроспекции. Стоит вспомнить рассуждения Юма о поиске Я во внутреннем опыте: «Что касается меня, то, когда я самым интимным образом вникаю в нечто, именуемое мной своим я, я всегда наталкиваюсь на то или иное единичное восприятие тепла или холода, света или тени, любви или ненависти, страдания или наслаждения. Я никак не могу уловить свое я как нечто существующее помимо восприятий» [Юм 1996a, 298]. Восприятия сменяют друг друга, мысли и воспоминания следуют поочередно, и в них нельзя наблюдать, с точки зрения Юма, что-то, что сохраняло бы тождественность в ходе этих изменений. Однако такая картина не согласуется с представлением о моральной ответственности: без единой длящейся во времени личности ответственность невозможна. Юм сам признавался позже в неудовлетворительности своих выводов и отказывался от обозначенной позиции [Юм 1996a, 325–326]. Таким образом, Проблема исчезающей личности и вопрос о том, что обеспечивает тождество личности во времени, сохраняют свою актуальность.

II. Современные классические теории тождества личности

Каковы необходимые и достаточные условия того, чтобы один человек, одна личность в момент t

был тем же человеком, той же личностью, что и в момент t

?[37 - Аналогичным образом проблему асинхронного тождества личности формулирует Д. Парфит [Parfit 1986, 202].] В этом вопросе свойство быть «тем же» может обозначать две разные характеристики: нумерическую и качественную тождественность. Когда говорят о нумерическом (метафизическом) тождестве вещей, имеют в виду, что эти две вещи являются фактически одной, одной и той же вещью. Когда говорят о качественной тождественности, говорят, что вещи полностью схожи, абсолютно одинаковы. Но качественно тождественных вещей может быть нумерически две или больше. Две элементарные частицы могут быть абсолютно качественно тождественны, что означает, что они будут полностью идентичны по своим свойствам и проявлениям, но они будут двумя отдельными частицами. При этом один и тот же человек или одна и та же вещь в разное время может быть качественно различной, но нумерически тождественной. Так, работающие и сломанные часы различаются между собой качественно, но могут являться одними и теми же часами в разные моменты времени. Какой из вариантов тождественности необходим для атрибуции моральной ответственности, если необходим вообще, нам еще предстоит выяснить.

Современные аналитические философы в большинстве своем разрабатывают три классических подхода к вопросу о единстве и тождестве личности. Это субстанциональный, психологический и биологический подходы. Психологический и биологический являются реляционными подходами. Они предполагают, что между личностью в момент t

и личностью в момент t

существует какое-то отношение. Реляционные подходы отличаются от более экзотического для философского сообщества и наиболее уязвимого для критики субстанционального подхода. Но именно субстанциональный подход к тождественности личности распространен больше всего за пределами профессионального дискурса. Субстанциональный подход предполагает, что тождественность между двумя фазами личности обуславливается тем, что обе фазы реализуют одну и ту же субстанцию. Реляционные подходы являются редукционистскими, так как вопрос о тождестве личности они определяют на основе фактов о мозге, физическом теле, связи физических и ментальных событий. Нередукционистским является субстанциональный подход, так как вопрос о тождестве личности (трактуемой обычно как картезианское Я или душа) он не ставит в зависимость от «прочих фактов», связанных с физическими или ментальными событиями. Все описанные выше подходы представляют способы отождествления личности в различные моменты времени и направления решения обозначенного выше вопроса реидентификации.

1. Психологический подход

В аналитической философии конца XX – начала XXI в. доминирует психологическая теория[38 - В опросе, проведенном в 2009 г. среди 900 англоговорящих профессоров философии, 34 % утверждали, что разделяют тот или иной вариант психологического подхода, 17 % – физиологический подход, 12 % – субстанциональный. Остальные 37 % не имели определенного мнения [Kind 2015, 102].]. Этот историко-философский факт подтверждает, в частности, М. Шехтман. Она пишет: «На протяжении последней половины столетия имелся значительный интерес к разработкам и защите психологических подходов к тождеству личности… Существуют десятки версий теории непрерывности психологических черт и множество талантливых сторонников этого общего подхода» [Schechtman 2014, 20–21]. Согласно психологическому подходу, тождество личности определяется психологическими характеристиками. Личность продолжает существовать тогда, когда происходит наследование психологических характеристик: воспоминаний, убеждений, желаний, характера; и исчезает, когда наследников этих качеств не остается. Одним из первых сторонников этого подхода был Дж. Локк.

A. Дж. Локк: память как критерий тождества личности

С именем Локка связывают в целом постановку проблемы тождества личности в современной философии. В «Опыте о человеческом разумении» он формулирует проблему и предлагает собственное решение, которое можно считать исходной психологической теорией тождества личности. В этой теории ключевым критерием тождества является преимущественно память[39 - Концепция Локка на самом деле может быть интерпретирована различными способами. Большинство современных аналитических философов считает, что Локк выделял именно память как основу тождества личности. Однако в текстах Локка в качестве основы тождества часто фигурируют также сознание и психологические характеристики. В данном случае, для целей нашей работы, я считаю возможным некоторое упрощение этой теории.]: «…так что все то, что имеет сознание настоящих и прошедших действий, есть одна и та же личность, к которой относятся и те и другие действия» [Локк 1985, 393]. Локк считал, что существование личности простирается в прошлое настолько, насколько прошлое может быть доступно в воспоминаниях, и в будущее настолько, насколько будет распространяться индивидуальное сознание. Этот подход обладал множеством достоинств.

Прежде всего, кажется, что именно на памяти основано представление человека о длительности собственного существования. Мы помним события прошлого и из этого, видимо, заключаем, что присутствовали в прошлом. Помимо этого, подход Локка построен на интуитивно достоверном убеждении, что сущность человека заключается в его личностных психологических качествах. «Для того чтобы выяснить, в чем заключается тождество личности, – пишет Локк, – мы должны рассмотреть, что такое “личность”; личность, я думаю, – это мыслящее, разумное существо, имеющее разум и рефлексию, которое способно считать себя собой, одним и тем же мыслящим существом в разное время и в разных местах. И это оно делает лишь посредством сознания, которое неотделимо от мышления» [Locke 2008, 39]. Приоритетное значение психологических свойств, в частности памяти, в вопросе об идентификации иллюстрируется гипотетической ситуацией о принце и сапожнике.

Локк предлагает вообразить ситуацию, в которой принц и сапожник меняются воспоминаниями: все воспоминания принца передаются сапожнику, а мысли и воспоминания сапожника – принцу. Кто из них кто? – спрашивает философ. Разумное большинство сочтет, что принц оказался в теле сапожника, а сапожник – в теле принца. Из этого утверждения Локк делает вывод, что идея тождества памяти лежит в основе обыденных интуиций о тождестве личности. Именно память, а не тождество, например, тела, определяет, кто есть кто.

Подтверждением приоритетности психологических критериев также является особая озабоченность многих людей существованием после физической смерти. Этому не мешает знание о том, что биологическая жизнь конечна и что тело рано или поздно перестанет существовать. Пусть человеческое тело погибает, уничтожается, считают они, но личность все равно может быть сохранена. Интуитивно кажется, что для продолжения существования важно сохранение сознания, мышления, воспоминаний и других психологических характеристик. Наличие идентичного тела при этом не играет существенной роли.

Идеи Локка согласуются с обыденными интуициями и в других случаях, например в отношении поступков, совершенных в состоянии невменяемости. Так, его психологический подход к идентификации объясняет, почему личность не должна нести полной ответственности в таких случаях. Интуитивно кажется, что сумасшедший человек – не тот же самый человек, что человек здравомыслящий. И критерий доступности в памяти это вполне оправдывает. Поступки, совершенные в состоянии невменяемости, часто недоступны памяти человека. А значит, согласно психологическому критерию, их нельзя приписывать той же личности. Здесь вполне уместно говорить: «он был сам не свой». Невменяемый человек, в соответствии с психологическим критерием, – не та же самая личность, что человек здравомыслящий, даже если они представляют одно и то же биологическое существо. А значит, на этом основании здравомыслящего человека можно освобождать от ответственности за поступки человека сумасшедшего.

Описанный выше подход дает средства связать между собой различные асинхронные «фазы» существования личности и намечает путь синхронного объединения личности. Память является одним из компонентов сознания. А сознание может являться основанием для синхронного объединения личности. Таким образом, подход Локка заслуживает внимания и перспективен. Но решение это в своем исходном варианте все-таки неверное. Уже ближайшие оппоненты обратили внимание на явные недостатки памяти как критерия тождества личности и атрибуции поступков. Дж. Батлер и Т. Рид, сторонники альтернативного, субстанционального критерия, выступили с острой критикой исходного варианта психологического подхода.

B. Возражения к теории памяти Дж. Локка

Батлер и Рид разделяли убеждение Локка в том, что для ответственности нужна тождественность личности. В частности, Рид писал, что «тождественность [личности]… является фундаментом всех прав и обязанностей…» [Reid 1969, 112]. Но оба философа были полностью не согласны с его основанием тождества. Батлер указывал, что нельзя принимать сознание за критерий тождества, так как содержание сознания постоянно изменяется. По мнению Батлера, из идей Локка следует, что никто не может отвечать за «свои» поступки в прошлом, так как никто не является тем же человеком сегодня (в плане сознания), что был вчера. А это следствие противоречит обычной практике, что является основанием для сомнений. Помимо этого, Батлер находил логический круг в локковских построениях. По его мнению, доступность сознанию каких-то действий в воспоминаниях уже предполагает установление тождественности личности, совершавшей действия, и потому сознание и память не могут быть основанием тождественности. То есть никто не может действительно помнить поступки, предварительно не идентифицировав как-то совершающего их с самим собой.

Предположим, мы хотим узнать, является ли Блотт, который существует сейчас, Клоттом, о котором мы знаем, что он существовал раньше. Из критерия Локка следует, что Блотт – это Клотт, если Блотт может в памяти иметь доступ к состояниям Клотта, которые имели место в прошлом. Но «воспоминания» Блотта о состояниях Клотта будут только в том случае воспоминаниями, если Блотт – в действительности Клотт. Поэтому, чтобы использовать критерий памяти, нам нужно сначала идентифицировать Блотта с Клоттом. Конечно, Блотт может воображать или ошибочно думать, что он «вспоминает» состояния Клотта. Но такие воображаемые или ошибочные «воспоминания» не будут действительно воспоминаниями. Это будут иллюзии или фантазии. Следовательно, не память делает поступки собственными, а что-то еще.

Батлер считал позицию Локка недоразумением. А Рид дополнял критику яркими контрпримерами. Он обращал внимание на то, что у этой теории – странные, подозрительные следствия: так, согласно теории Локка, один и тот же человек может быть и не быть субъектом одного и того же действия. Рид демонстрирует это с помощью гипотетической ситуации с отважным офицером. Предположим, храбрый офицер в детстве воровал яблоки из чужого сада. Потом он похитил вражеский флаг во время своей первой военной кампании, а еще позже получил звание генерала. Предположим также, что молодой офицер, когда похищал вражеский штандарт, помнил, как воровал яблоки в чужом саду, а когда получал звание генерала, еще помнил, как похищал флаг, но не помнил и не мог помнить воровства яблок в детстве. Если такая ситуация возможна, то, согласно теории Локка, человек, похитивший штандарт, – та же личность, что ребенок, воровавший яблоки, а генерал – тот же человек, что похищал вражеский штандарт. То есть старый генерал – это храбрый офицер, а офицер – озорной ребенок. Но по критерию памяти старый генерал – не тот же человек, что озорной ребенок! Выходит, генерал одновременно и тот человек, и не тот человек, который воровал яблоки [Reid 2008, 115].

Гипотетическая ситуация вскрывает важное различие между отношением тождества и отношением доступности в памяти. Если x тождественен y, а y тождественен z, то x должен быть тождественен z. То есть тождественность – это транзитивное отношение. Но если x помнит то, что происходило с y, а y помнит то, что происходило с z, это еще совсем не значит, что x помнит, что происходило с z. То есть доступность некоторого воспоминания в сознании – не транзитивное отношение. И это – явная проблема для психологического критерия, и еще не последняя проблема.

Интуитивно кажется, что тождество личности сохраняется в случае полной потери памяти. Даже в таком случае человек продолжает существование, оставаясь той же личностью. Однако, по локковскому критерию, человек, потерявший память, – не тот же человек, у которого были воспоминания, поскольку сознание первого будет существенно отличаться от сознания второго. Как можно парировать все эти возражения?

C. Современные вариации психологического подхода

Среди современных аналитических философов сторонниками психологического критерия тождественности личности являются Э. Кинтон, П. Грайс, Дж. Перри и отчасти С. Шумейкер и Д. Парфит. Их задачей является усовершенствование идей Локка, разрешение трудностей, обнаруженных критиками. Сторонники психологической теории, на мой взгляд, должны (1) преодолеть обвинения в цикличности критерия тождества, (2) решить проблему транзитивности и (3) найти способ сохранять тождество личности в случаях потери памяти и сознания. Попытки преодолеть эти препятствия ведут к формулировке более сложных психологических критериев тождества.

Проблему (1) цикличности памяти как критерия тождества личности попытались решить С. Шумейкер [Shoemaker 1970] и Д. Парфит [Parfit 1986]. Их предложение состояло в том, чтобы ввести новое, техническое понятие квазипамяти, или q-памяти, которое бы не предполагало тождественности помнящего и пережившего события в прошлом. Так, я могу иметь q-воспоминания о переживаниях в прошлом в том случае, если эти переживания были у кого-то в прошлом и если мои воспоминания каузально связаны правильным образом с этими переживаниями. Тогда обычная память будет просто подклассом q-памяти. А q-память, в свою очередь, можно использовать для теории тождества личности, избегая цикличности.

Не менее элегантное решение было найдено и для проблемы (2) транзитивности (в асинхронной ситуации). Оно состояло в объединении фаз личности с помощью пересекающихся воспоминаний или преемственности (continuity). В отличие от памяти преемственность является транзитивной связью. Действительно, воспоминания о событиях далекого прошлого со временем угасают. Зато сравнительно недавние события помнятся отчетливо. Генерал помнит события, которые произошли с отважным офицером, офицер помнит события, которые произошли с озорным ребенком. И генерал может не помнить события, которые произошли с ребенком. То есть между генералом и ребенком нет прямой связи через память (direct memory connections). Но генерал связан с ребенком через множество промежуточных фаз, между ними есть преемственность. Воспоминания генерала сейчас и в предыдущий день большей частью пересекаются, аналогичным образом они пересекались вчера и позавчера, и так – до самого детства. Допустим, условно, что в детстве ребенку были доступны воспоминания 1–5, во время службы офицером – с 3 до 8, во время отставки в звании генерала – с 6 до 10. Тогда между всеми фазами ребенка-генерала всегда было значительное количество пересекающихся воспоминаний (в нашем случае – 3). А это значит, что между генералом и ребенком существует косвенная связь через память, или преемственность памяти (continuity of memory). Эту преемственность и можно взять за основу тождественности. В таком случае проблема с транзитивностью и контрпримерами вроде случая с «храбрым офицером» будет решена.

Третью проблему можно попытаться обойти, введя дополнительные, более широкие критерии тождества. Помимо памяти, можно опираться на другие психологические свойства, такие как намерения, реализуемые в действиях, цели, убеждения, желания и характер. Тогда даже в условиях потери памяти, но при сохранении других психологических качеств, личность можно считать сохранившей идентичность.

Суммировав все эти усовершенствования, можно получить новый психологический критерий тождества личности. Шумейкер предлагает такую формулировку: «X в момент t

будет той же личностью, что Y в момент t

, если и только если X имеет уникальную непрерывную психологическую преемственность с Y, выражающуюся во множестве пересекающихся цепочек сильной психологической связности (connectedness), заключающейся в большом числе прямых психологических связей, таких как память, намерения, убеждения, цели, желания и общности характера» [Shoemaker 2016]. Этот усовершенствованный критерий, кажется, выдерживает обозначенную выше критику. Но в конечном итоге даже этот новый психологический критерий оказывается неудовлетворительным.

Основной проблемой для современных психологических теорий является проблема редупликации. Мысленный эксперимент, раскрывающий эту проблему, был представлен американским философом Б. Вильямсом. Он является важным вкладом современной философии в исследование вопроса реидентификации. Можно даже утверждать, что после того, как проблема тождества личности была инициирована в философии Локка и развита другими философами Нового времени, «контуры дискуссии вокруг проблемы были зафиксированы и оставались без изменений вплоть до 1956 г. В этом году, однако, Бернард Вильямс опубликовал свою новаторскую статью… в которой он выдвинул свой знаменитый Аргумент редупликации. Этот аргумент трансформировал последующее обсуждение проблемы и привел философов к формулировке принципиально новых позиций» [Noonan 2003, 125].

D. Аргумент редупликации и Аргумент телепортации