Квартира в строящемся доме

– Потому что я свободная женщина, хочу – хожу с бородой, хочу – побреюсь, – посмотрела на него врач. – А с такой нервной работой пришлось еще и яйца отрастить. Хотите посмотреть?

– Нет, спасибо, – поспешно отказался Плягунов. – А вы мне напишите какую-то справку на работу?

И доктор написала: «Диагноз: гниение, вызванное кактусной генетикой. Рекомендации: держать конечности в почве не менее 20 часов в сутки; пребывать в помещении с температурой не выше 12 градусов по Цельсию; не употреблять алкоголь, особенно в компаниях, где могут доливать; вода, чай, морсы – минимально».

Плягунов показал записи врача на работе, и тогда его начальник озадаченно почесал лысину:

– Придется тебя, Плягунов, перевести в другой отдел. К бухгалтерам. Там одни овощи у нас.

Посидел Плягунов у бухгалтеров неделю и совсем заскучал: он не умел делать бухгалтерские штуки, боялся степлеров, ничего не понимал в цифрах, потому что плохо выучил их в школе и до сих пор в них путался. А еще ему не нравился певец Олег Злыннык, которого постоянно слушали бухгалтера, падая в обморок от восторга.

– А можно меня перевести в какой-то другой отдел? – спросил Плягунов у начальника. – Туда, где больше букв, а не цифр?

Начальник снова почесал лысину и сказал:

– Нельзя тебя, Плягунов, переводить туда, где буквы. У нас там жарко для тебя слишком, сгниешь быстро. Хочешь, я переведу тебя на работу фикусом? Кактусы у нас уже есть, поэтому кактусом не могу. Будешь кактусом, но по бумагам – фикусом. Сойдет?

И Плягунов кивнул, потому что ему очень не хотелось потерять работу. Конечно, он был очень смущен, потому что не знал, что именно надо делать фикусам и кактусам, но ему пообещали, что начальник отдела его проинструктирует. Назавтра Плягунов пришел в новой розовой рубашке и галстуке – он хотел произвести хорошее впечатление.

– Здоров, – начальник отдела комнатных растений хлопнул его по плечу, а другие коллеги, не вытаскивая ног из горшков с землей, просто помахали Плягунову руками. – Зови меня просто – Борисыч.

Плягунова отвели на его рабочее место – им оказался горшок с землей на подоконнике между вторым и третьим этажом. Земля была сухая и холодная, но это было даже приятно кактусьей сущности Плягунова. Он быстро освоил свои новые должностные обязанности и стал с удовольствием их выполнять. Омрачало его новую работу только то, что коллеги из прошлого отдела приходили покурить и поболтать, а после засовывали бычки в землю, в которой сидел Плягунов.

– Мужики, не оставляйте тут окурки! – просил Плягунов, но мужики не слушались. Чинарики застревали между пальцев ног, и, когда Плягунов приходил домой, жена все время просила разуваться перед входом в дом и вытряхивать окурки. Она притащила домой пару мешков грунтовой смеси для кактусов и суккулентов, организовав зимний сад на балконе. Там Плягунов проводил все время, когда был дома. В последние дни его стало немного расстраивать то, что у жены вдруг появился мужчина. Это был сосед Васятка; своей жены он так и не завел, поэтому решил, видимо, воспользоваться Плягуновской.

– А что же я буду делать, когда ты совсем сгниешь? – возмутилась жена, когда Плягунов попросил, чтобы она выдворила Васятку. – Я же не смогу совсем без мужа! Мне, думаешь, приятно привыкать к чужому мужчине? Но что делать, раз уж мой законный супруг доигрался!

Но справедливости ради стоит сказать, что Васятка был хорошим мужиком. Когда жена засыпала, он часто пробирался на балкон к Плягунову и пил с ним горькую водку, чтобы отвлечь его от мыслей о быстром гниении.

– Ты, брат, не бойся, – говорил Васятка, хлопая Плягунова по плечу. И Плягунов тут же переставал бояться, но минут на пять всего. Как только его окутывал страх, он просил Васятку, и тот снова хлопал его по плечу.

– К лету переведем тебя на пятый этаж, – пообещал начальник как-то с утра, навещая Плягунова на новом рабочем месте. – Там жарко и цветы поливают только вечером. Тебе понравится. Только текучка кадров сильная.

Плягунов кивнул и выкинул из горшка бычок. Уборщица Маня как раз проносила мимо горшки с увядшими сотрудниками с пятого этажа – наверно, оформлять увольнение.

Как я урок прогулял

Если бы не Гошка, я бы успел на первый урок. Но вечером мама просила, чтобы я отвел его в садик, а она напишет моей учительнице записку, что я не прогулял, а очень даже по семейным обстоятельствам пропустил математику.

По дороге в садик Гошка швырнул мне в спину десять тысяч снежков, пообщался с сотней встречных собак и пятью кошками, наябедничал на меня трем дядькам и трем бабушкам, выкопал семь окурков, но съел только три – остальные были неспелыми. Как мать вообще справляется с Гошкой? Он так меня разозлил с утра пораньше, что я чуть не пришиб его дважды в пути! Я с трудом передал это воющее чудовище воспитательнице и кинулся на остановку автобуса.

Обычно я иду в школу пешком, но Гошкин садик дальше от школы, чем наш дом. Придется подъехать! Я запрыгнул на ступеньку автобуса, увидел в салоне свободное сидение и тут же на него сел.

– Твой билетик? – обратился ко мне контролер.

– Ученический, – ответил я громко, и на меня со всех сторон сердито шикнули пенсионеры.

Все знают: как только пробьет девять утра и начинается рабочий день у взрослых и детей, в автобусах ездят только пенсионеры. А мне не повезло – я еду с опозданием.

– Ученический не подходит, – покачал головой кондуктор. – Пенсионерский час. Плати за билет!

Я полез в карман за мелочью и достал деньги. Контролер придирчиво осмотрел мою купюру.

– А ты куда едешь? – поинтересовался он. – Сколько остановок?

– В школу, – ответил я. – Три остановки.

– Тогда мало, – контролер отстранил мою руку с деньгами.

– Как это – мало? – удивился я. – Вон у вас написано: 5 за проезд!

– Это если до конца ехать, – объяснил контролер. – А ближе – дороже.

– Почему? – удивился я.

– Потому что ты потратишь меньше времени, чтобы достичь своей цели. А это многого стоит, – объяснил контролер, и пенсионеры одобрительно закивали.

– А если я проеду по кругу, до конца, а потом выйду напротив остановки со школой? – решил уточнить я. – Мне жаль больше платить! Так будет пять за проезд?

– Экономить – хорошо, – заулыбались и закивали пенсионеры. – Экономия – полезно!

– Можно и так, – с кислой миной пробормотал контролер. Я уже хотел снова протянуть ему деньги, как вдруг контролер подозрительно взглянул на меня и резко спросил: – Сколько вам лет, молодой человек?

– Мне? Десять, – испугался я.

– Как несовершеннолетний, вы не можете совершать платежных операций лично, только через законного представителя, – издевательским тоном сообщил контролер.

Я мало что понял, но у меня аж губа затряслась от обиды!

– Это где такое написано? – воскликнул я, и пенсионеры снова зашикали.

– В Положении для автобусов, троллейбусов, трамваев и некоторых вагончиков метро, пункт 6, – торжествовал контролер. – Вы можете ездить только по ученическому. Но не можете его использовать в Пенсионерский час!

– Как же мне быть? – я был расстроен и даже одним глазом чуть всплакнул.

– Не знаю, выкручивайтесь, – пожал плечами контролер.

Тогда я закрыл глаза, напрягся как следует и повзрослел на десять лет.

Что, враг мой контролер, не ожидал?

– Покажите студенческий проездной, – с каменной рожей потребовал тот.

– У меня нету студенческого, я еще не учусь в университете, – очень странным голосом сообщил я. – Только школьный ученический.

– Хихихи, – мышиным голоском засмеялась тощая пенсионерка на переднем сидении, – таааакой лоб здоровый вырос, а школу еще не кончил! ДвоеШШШник!

– У мамки с папкой, небось, на шее сидит да ножками сучит, балованная молодежь пошла! – поддержал ее какой-то пенсионер шелестящим голосом.