Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 5. Часть 7. Разбитые мечты

Для корейцев очень важны поставки нефти, и КНДР постоянно «нажимает» на КНР, добиваясь увеличения ее поставок. Китай идет на это неохотно, требуя увеличения корейского экспорта черных и цветных металлов, цемента и т. д. Но КНДР недопоставляет даже предусмотренное соглашениями, предпочитая сбывать эти товары в капстраны за конвертируемую валюту.

Таблица 3

Экспорт из КНДР основных товаров в КНР[87 - См.: Внешнеэкономические связи КНР в первом полугодии 1985 г. М.: ВНИКИ МВТ СССР, 1985. С. 16–17, 31–33.]

Таблица 4

Экспорт из КНР основных товаров в КНДР[88 - См. там же. С. 31–33.]

В 1980 году КНР поставила в КНДР 1,5 млн т нефти и нефтепродуктов в обмен на 2,5–2,8 млн т железной руды, некоторое количество цемента. В обмен на 2,5 млн т кокса и коксующих углей корейцы экспортировали в Китай такое же количество антрацита. Примерно эти же объемы сохранились в 1981–1983 годах.

В ходе визита Ким Ир Сена в КНР в ноябре 1984 года китайская сторона согласилась увеличить поставки нефти и кокса, а также предоставить кредит на оплату поставок продовольствия из Китая. Есть данные, что во время встречи Ху Яобана с Ким Ир Сеном в Синыйчжу в мае 1985 года была достигнута новая договоренность о поставке Китаем в КНДР сверх протокольных обязательств 100 тыс. т нефти и 100 тыс. т коксующегося угля[89 - See: The Japan Times. 1985. June 1.].

Таким образом, китайско-корейская торговля не растет главным образом из-за постоянного срыва корейской стороной запланированных поставок, из-за ее неспособности погашать накопившуюся клиринговую задолженность и ответных мер КНР. Следует также учитывать и то, что Пекин выражает недовольство качеством многих корейских товаров (особенно готовых изделий). Неоднократно Китай отказывался от партий корейских станков и тракторов.

Между КНДР и КНР развиваются и другие формы экономического сотрудничества, в которых Пекин в основном выступает в качестве помогающей стороны. Китайско-корейское сотрудничество уступает по масштабам советско-корейскому, но тем не менее имеет существенное значение для народного хозяйства КНДР.

Стороны создали три смешанные комиссии: по научно-техническому сотрудничеству (XXV сессия в 1985 г.); по эксплуатации энергоресурсов реки Амноккан (Ялуцзян) (XXXVIII сессия в 1985 г.); по сотрудничеству на пограничных железных дорогах.

В соответствии с протоколом, подписанным в октябре 1982 года, после визита в Китай Ким Ир Сена КНДР и КНР обязались развивать сотрудничество в области машиностроения, химической и фармацевтической промышленности, промышленности строительных материалов, сельского, лесного и водного хозяйства, а также здравоохранения.

За последние годы с помощью КНР в КНДР построены или строятся следующие хозяйственные объекты: нефтеперерабатывающий завод «Понхва» в районе г. Синыйчжу мощностью 2 млн т в год и нефтепровод от границы до завода; текстильный комбинат в Пхеньяне (оба объекта сданы в эксплуатацию в 1982 г.); целлюлозно-бумажный комбинат в районе г. Хэджу мощностью 11 тыс. т писчей бумаги; завод в Пхеньяне; ТЭЦ в Анчжу (сдана вторая очередь на 400 тыс. кВт); ТЭЦ в районе г. Сунчхон на 200 тыс. кВт;

2 станции метрополитена в г. Пхеньян.

В 1985 и 1986 годах на р. Амноккан КНДР и КНР совместно сдадут в эксплуатацию две гидроэлектростанции. До этого уже были сданы в строй две ГЭС. В результате общая мощность совместно построенных гидроэлектростанций, находящихся в ведении китайско-корейской комиссии по совместной эксплуатации энергоресурсов р. Амноккан, составит 1,61 млн кВт, а годовая выработка электроэнергии 7,65 млрд кВт·ч[90 - Данные торгпредства СССР в КНР за 1982–1985 гг.].

В ходе визита в Китай корейской делегации во главе с министром внешних экономических дел Тэн Сон Намом (11.VI–3.VII.1984) был в принципе решен вопрос о разработке в Северо-Восточном Китае, у границы с КНДР, с участием корейских рабочих и техников залежей коксующегося угля для нужд народного хозяйства КНДР. Китай рассматривает это как «интернациональную помощь» (в КНР избыток собственной рабочей силы).

Во время пребывания в КНР правительственной экономической делегации во главе с заместителем премьера Административного совета Кан Дин Хэ в январе 1985 года было подписано соглашение об оказании Китаем экономической помощи КНДР. Помимо разработки залежей коксующегося угля, соглашение предусматривает, что Китай на условиях кредита сделает следующее: окажет содействие в строительстве завода шариковых авторучек в Хамхыне и тепловой электростанции в северном районе на берегу р. Чхончхонган.

В 1982 году было подписано три соглашения между Банком Китая и Банком для внешней торговли КНДР о торговых и неторговых платежах и об обмене валют.

В 1983 году стороны достигли соглашения о транзитной перевозке китайских экспортных и импортных грузов в торговле с Японией через корейский порт Чхончжин, имеющий железнодорожное сообщение с КНР. С октября 1983 года ходят прямые пассажирские поезда Пхеньян – Пекин (2 раза в неделю). Ранее поезда доходили только до границы.

Пекин предоставляет КНДР финансовую помощь, хотя и делает это неохотно и в недостаточных с точки зрения корейского руководства количествах. Пхеньян постоянно ставит перед КНР вопросы, связанные с такой помощью. Они фигурировали, в частности, на встречах в 1982 году Ким Ир Сена с китайскими лидерами, когда корейской стороне удалось добиться согласия Китая на предоставление КНДР кредита размером в 100 млн долл. для выплаты задолженности капстранам. Китай также обещал способствовать активизации контактов западных фирм с КНДР. Этого, конечно, было явно недостаточно, чтобы существенно содействовать улучшению положения корейской экономики. Но на большее китайцы не согласились.

По некоторым данным, китайцы отклонили предложение Кан Сен Сана (выдвинуты во время его визита в КНР в 1984 г.) о сооружении в Северо-Восточном Китае в счет выплаты долгов с корейской помощью мощной угольной шахты, которая должна быть оснащена оборудованием, импортированным КНДР из Польши. И Ху Яобан, и Чжао Цзыян уклонились от каких-либо конкретных обязательств по увеличению прямой экономической помощи КНДР, обратив внимание Кан Сен Сана на различные трудности в народном хозяйстве Китая.

В этой связи примечательно высказывание Чжао Цзыяна на приеме в посольстве КНДР о том, что «в нашей работе и реформах был достигнут некоторый прогресс, несколько повысился жизненный уровень народа, однако имеется еще немало трудностей и проблем, ожидающих дальнейшего изучения и разрешения»[91 - Жэньминь жибао. 1984. 16 авг.].

Как уже отмечалось выше, неоднократно за эти годы КНР соглашалась погашать или отодвигать выплату клиринговой задолженности КНДР. Китай оказывает на льготных условиях техническое содействие, дает беспроцентные кредиты сроком погашения в течение 10 лет, не взимает плату за услуги своих специалистов.

При этом китайская сторона постоянно обращает внимание Пхеньяна на то, что Китаю трудно оказывать помощь, что КНДР – более богатая страна (по ВВП, количеству зерна на душу населения и некоторым другим показателям). В неофициальном порядке китайцы сетуют, что в общей сложности КНР уже оказала КНДР помощь на 2 млрд юаней (957 млн руб.), но в Корее об этом предпочитают не вспоминать. Корейцы же продолжают жаловаться на недостаточную экономическую помощь Китая, в частности на ограничение поставок кокса, нефти, на отказы китайской стороны предоставить КНДР дополнительные кредиты.

В последние годы после довольно продолжительного застоя активизировалось китайско-корейское сотрудничество в военной области. Китай продолжает помогать в техническом оснащении вооруженных сил КНДР, поставляя самолеты, бронетранспортеры, танки, самоходные артустановки, радио и радиолокационную технику, боевые катера, транспортные средства. В китайских военных учебных заведениях обучается небольшая группа специалистов из Корейской народной армии. Однако объемы китайской помощи и в этой области не устраивают КНДР.

Заключение

Таким образом, между КНР и КНДР осуществляется тесное политическое, военное и экономическое сотрудничество. Однако оно не является полностью гладким: между сторонами сохраняются и на отдельных направлениях усиливаются различия и разногласия (урегулирование на Корейском полуострове; оценка политики США и их союзников; двусторонние трения; идеологические расхождения; коллизии в торгово-экономической сфере и т. д.).

Тем не менее долговременная заинтересованность Пхеньяна и Пекина друг в друге остается неизменной и перевешивает имеющиеся различия и разногласия. Близость КНР и КНДР обусловливается многими объективными и субъективными факторами, в том числе географическим соседством двух стран, тесными историческими связями, общностью культурного и психологического склада корейского и китайского народов, традициями совместной борьбы сначала против японского милитаризма, затем против США. Главное же – это нынешняя политическая, идеологическая, экономическая потребность сторон друг в друге.

Для КНДР Китай – необходимый «тыл» во взаимоотношениях с Югом Кореи, Западом, «рычаг» в оказании влияния на США и их союзников в урегулировании на Корейском полуострове. КНР – важнейший (наряду с СССР) экономический партнер и источник помощи. Ссора с Пекином поставила бы Пхеньян в весьма сложное положение, особенно в условиях конфронтации в Корее. Как говорят сами корейцы, КНДР оказалась бы «в тисках» со всех сторон (протяженность китайско-корейской границы составляет 1600 км). Следует иметь в виду и то, что руководство ТПК по-прежнему остается на националистических позициях, а без тесных отношений с Пекином особый курс Пхеньяна в мировой политике и международном коммунистическом движении был бы немыслим. Национализм и вытекающая из него близость позиций по целому ряду актуальных международных проблем укрепляет базу корейско-китайского сотрудничества.

В этой связи активизация в последнее время интереса КНДР к развитию сотрудничества с СССР не дает оснований говорить о коренной переориентации корейского руководства в ущерб отношениям с Пекином. Речь скорее идет о некоторых тактических нюансах в рамках неизменной политики балансирования КНДР между Советским Союзом и Китаем. Нынешняя корректировка корейской политики объясняется скорее прагматическими соображениями Пхеньяна, стремлением получить от СССР экономическую и военную помощь, политическую поддержку в связи с экономическими трудностями внутри страны, дальнейшим укреплением военного и экономического потенциала Южной Кореи, активизацией ее связей с США и Японией.

В целом же упомянутые выше объективные и субъективные факторы позволяют прийти к выводу, что «параллельное» развитие отношений с СССР и КНР является долговременным курсом корейского руководства, отказ от этого курса возможен лишь в случае каких-либо крупных изменений в ситуации на Дальнем Востоке.

Что касается Пекина, то он твердо намерен «не уступать» КНДР Советскому Союзу и рассматривает сохранение преобладающего влияния на эту страну в качестве одного из главных приоритетов своей внешней политики. Пхеньян является единственным идейно-политическим партнером КНР в Азии, его самым близким другом на международной арене в целом – на XII съезде КПК и во всех последующих китайских документах КНДР неизменно называется первой среди стран, тесно сотрудничающих с Китаем (наряду с Румынией и Югославией).

Развивая отношения с КНДР, Пекин действует в рамках политики дифференцированного подхода, направленной на разобщение социалистического содружества и постепенный отрыв социалистических стран от СССР. Учитывая аномалии в идеологии и политике корейского руководства, его «особые» позиции в соцсодружестве и мировом коммунистическом движении, играя на корейском национализме, китайцы стремятся подключить КНДР к «борьбе против гегемонизма», использовать Корею для соответствующей работы среди неприсоединившихся стран. На нынешнем этапе КНР действует тоньше и завуалированнее, но суть китайской линии на корейском направлении пока не изменилась.

* * *

Еще одним направлением научных изысканий Наташи стала тема налаживания отношений с Южной Кореей. Ранее (см. т. 2, ч. 4) я уже упоминал, что Наташа еще в 1981 году, выступая на ситанализе «Корейский узел» в Институте востоковедения, изложила свое нестандартное видение нашей политики в Корее. Ситанализ организовал новый директор института Евгений Максимович Примаков, а участвовал в мероприятии весь цвет советского востоковедения – представители не только науки, но и ЦК КПСС, МИДа, других государственных структур, связанных с выработкой и реализацией внешней политики СССР.

Храня в памяти богатый опыт общения с корейцами в США, Китае и других странах, Наташа высказалась за налаживание по крайней мере неофициальных контактов с Южной Кореей, подчеркивая, что это будет способствовать снижению напряженности на Корейском полуострове, удовлетворению наших экономических потребностей и, возможно, позволит в какой-то степени ослабить привязку Сеула к военно-политической стратегии Вашингтона на Дальнем Востоке.

Говорила Наталья Евгеньевна не только убедительно, но и эмоционально: «Настало время прекратить сложившуюся практику, когда хвост вертит собакой и указывает, что ей делать. Почему мы должны смотреть на Южную Корею глазами Пхеньяна? Ведь не подлежит сомнению тот факт, что Южная Корея превратилась в успешное и уважаемое за рубежом государство, которое весьма заинтересовано в сближении с СССР. В наших национальных интересах перестать слепо следовать линии северокорейского руководства и позитивно откликнуться на инициативы Сеула». И здесь Наталья Евгеньевна отметила, как активно и настойчиво южнокорейское правительство добивается размораживания отношений с СССР.

Далеко не все согласились с тезисами Натальи Евгеньевны. Так, один товарищ, сотрудник ЦК КПСС, заявил: «Согласие на заходы со стороны южнокорейцев не только торпедирует наше сотрудничество с союзником, КНДР, но и подорвет единство всего социалистического лагеря, приведет к потере доверия к нашей стране среди всех прогрессивных сил Земли». Военный аналитик поддержал и развил аргументацию партийца: «Несмотря на все причуды Ким Ир Сена, Северная Корея является самым важным бастионом на Дальнем Востоке в нашей борьбе против американского и японского империализма и китайского ревизионизма. Считаю политически неверным выступать за забвение союзника СССР в угоду репрессивному режиму на Юге Кореи».

Но зато тезисы Наташи горячо поддержали Евгений Максимович Примаков и его заместитель по Институту востоковедения Георгий Федорович Ким.

В своем выступлении Е.М. Примаков сделал акцент на следующих моментах:

1. Пхеньян формально выступает за единство социалистических стран, а на деле бросает вызов усилиям СССР объединить прогрессивные силы планеты в антиимпериалистической борьбе. Северокорейское руководство находится на националистической платформе и при этом стремится жить за счет Советского Союза.

2. Южная Корея успешно модернизируется, уже обогнала Север по ключевым показателям экономического роста и, как следствие, укрепляются ее позиции на мировой арене.

3. Сеул проявляет растущий интерес к нормализации отношений с СССР. Далее Евгений Максимович выразил полное согласие с Н.Е. Бажановой в том, что наши шаги навстречу Южной Корее будут способствовать снижению градуса конфронтации на Корейском полуострове, более независимому от США поведению Сеула, удовлетворению наших экономических интересов.

Еще более решительно звучал голос Г.Ф. Кима. Он заявил, что «пришло время перестать плестись в хвосте ненадежной, авантюристичной и пользующейся дурной репутацией линии Пхеньяна и сконцентрироваться на удовлетворении национальных интересов Советского Союза».

Все эти призывы, однако, не находили отражения в политике Москвы. Как отмечалось в приведенной выше аналитической записке Н.Е. Бажановой, в первой половине 1980-х годов Ким Ир Сен, встревоженный китайским курсом рыночных реформ и открытости Западу, совершил очередной поворот в своей внешней политике. Вновь стал заигрывать с СССР, который, совсем испортив отношения с Западом и КНР, почувствовал потребность в северокорейском союзнике. Приход к власти в 1985 году М.С. Горбачева поначалу не внес изменений во взаимоотношения в рамках «треугольника» Москва – Пхеньян – Пекин.

М.С. Горбачев поставил задачу преодолеть разногласия с социалистическими странами. Новый лидер требовал строить отношения на равноправной основе, никому не навязывать своих рецептов и не отлучать от себя непокорных и своенравных. Ким Ир Сену понравилась такая постановка вопроса, тем более что с китайцами у него нарастали трения. Началось очередное сближение Москвы с Пхеньяном, в том числе в военной области. Китайцы на это болезненно реагировали. Давали понять, что пролет советских военных самолетов над территорией КНДР, заход наших кораблей в северокорейские порты создает дополнительное препятствие на пути нормализации отношений КНР с СССР.

У нас с Наташей «братание» со сталинистским режимом в Пхеньяне на антиамериканской и антикитайской платформе энтузиазма не вызывало. Вместе с тем уже в 1985 году стали намечаться признаки либерализации в общественных науках, приоткрытия для ученых возможностей творческого осмысления внешнего мира и нашей внешней политики. В этих условиях Наташа принялась за написание эссе по некоторым особенностям корейской цивилизации, новейшей истории Кореи, активизировала работу над монографией по экономике КНДР.

Вспоминали мы и о корейских сюжетах, связанных с нашей прошлой командировкой в Китай, в частности о том, как мы впервые ехали на поезде в Поднебесную в апреле 1982 года. Чтобы не скучать, мы придумывали себе развлечения. Например, наведывались в соседний вагон, который монополизировали северокорейские дипломаты. Дипломатов насчитывалось четверо, но все купе вагона были забиты оформленным на их имена багажом – ящиками, тюками, мешками, чемоданами.

Как объяснил нам начальник поезда, северокорейцы так путешествуют всегда. По указанию начальства они на государственные средства приобретают за рубежом разнообразные изделия – шампанское, мыло, стиральные порошки, крупы, шоколад и т. д. и везут все это в Пхеньян. Там дефицит немедленно передается в специальные валютные магазины, где отовариваются иностранцы и северокорейская номенклатура. Получив разъяснения начальника поезда, мы сразу же вспомнили, что не раз встречали дипломатов КНДР в московских хозяйственных, парфюмерных, бакалейных магазинах. Они предавались лихорадочной скупке целых партий товаров. Мы считали, что дипломаты готовились к спекуляции советским ширпотребом на родине. Оказывается, они выполняли ответственные задания партии и правительства.

Корейский вагон запомнился еще и весьма специфическими запахами. В нос била смесь ароматов маринованного чеснока, вяленой рыбы, грязных портянок. Хотелось бежать из этой газовой камеры куда глаза глядят. Мы возвращались в свое купе и коротали время с попутчиками, в том числе дипломатами, работавшими в советском посольстве в Пхеньяне.

Они жаловались на убогость жизни в КНДР: из развлечений охота и рыбалка, в городе иностранцев ждут только в немногочисленных спецресторанах и спецмагазинах. В обычное заведение лучше не заглядывать, все равно не обслужат. Пекин в сравнении с Пхеньяном выглядит райским местом, с изобилием замечательных товаров. Это при том, что китайские реформы находились в самом начале пути! И еда в китайском вагоне-ресторане отличная, в КНДР столь вкусных вещей днем с огнем не сыщешь! А нам она казалась никудышной, в Пекине мы впоследствии угощались несравненно более качественными блюдами. Зато, отмечали дипломаты-кореисты, китайские военные смотрятся несерьезно, даже комично, какие-то расхлябанные, в кедах с болтающимися шнурками, в мятой форме. А северокорейские бойцы выглядят здорово. Бравые, подтянутые, аккуратные, внушающие уважение.