Пристанище пилигримов

– А-а-а, понятно, – сказала Анюта, изобразив фальшивое участие на лице. – Походу, тебя опять накрыло, дружок. Прекращай бухать, а то начнёшь шарахаться от собственной тени.

– Кстати, знаешь, что говорил мой тренер по боксу? Деритесь лишь тогда, когда вас загнали в угол и некуда бежать. Во всех остальных случаях уносите ноги, даже если противник слабее вас. Помните, маленькая драка может закончиться большими проблемами: либо вас убьют, либо убьёте вы.

– Пошли домой, – сказала Анюта жалобным голосом и тихонько икнула.

Сквозь ветви кустарника просвечивала луна, выхватывая из темноты половинку её лица, – водянистый мутный глаз смотрел на меня с безразличием куклы, тонкий нос казался кривым и костистым, подбородок рассекла чуть приоткрытая щель её бескровных, бледно-розовых губ, мокрые волосёнки свалялись и прилипли ко лбу, напоминая лапшу быстрого приготовления, – другая половинка ушла в тень и казалось мертвенно-серой.

– Пойдём, детка… Не боишься? – спросил я, отряхивая с колен прилипшую траву.

– А чего мне бояться?

– А вдруг он не ушёл. Стоит где-нибудь за деревом и выжидает, когда мы нарисуемся.

– Ну, тогда у тебя появиться прекрасная возможность применить свои навыки, а так же доказать, что ты настоящий мужик, а не чмо…

– Кому доказывать? – спросил я, глядя на неё сверху вниз.

– Мне!

– Не собираюсь я ничего доказывать. Помнишь, что говорил тренер? Избегайте… а лучше бегите от любых конфликтов.

– И что, ты бросишь меня на произвол судьбы?

– Конечно. Метнусь за подмогой. Пускай тебя Андрюшка Калугин спасает: ему за это деньги платят.

– Ну и тренер был у вас… Тогда зачем единоборства, если их не применять?

– Сулейманов Рашид Александрович. Он был маленький и тщедушный. Очки с выпуклыми стёклами на резинке. Мы называли его батискафом. Ходил он чуть прихрамывая, говорил слегка пришепётывая, и был он тихим пьяницей. Ты знаешь, я вполне понимаю его позицию… На его месте я бы тоже никуда не лез.

Мы отмахивали быстрым шагом, то и дело оглядываясь по сторонам. Лес шумел. Придорожные кусты гнулись на ветру. Луна светила нам в спину, и наши длинные трусливые тени бежали впереди нас.

Пройдя босиком метров сто, Анюта не выдержала и одела туфли. Резкий стук каблуков нарушил хрупкий покой сосновой рощи… И вот она открыла глаза в дремотной оторопи, оживилась и начала внимательно вглядываться в нас, и вот уже крючковатые корни полезли из губчатого мха, потянулись к нам жилистые руки-ветви, колыхнулись папоротники, и вышел из-под земли «дюжийприземистый человек».

– Сними туфли, – дрожащим голосом попросил я.

– Что?

– Сними туфли! – рявкнул я, выпучив на неё глаза. – Сейчас все крылатые твари слетятся… Для них это как патока – стук женских каблуков в ночи.

– Да перестань ты меня кошмарить, – жалобно попросила Анюта, но туфли всё-таки сняла.

– Приду в номер и нажрусь в уматину, – произнёс я, сглатывая слюну. – У меня бутылка в холодильнике стоит запотевшая…

– А мне нальёшь? – спросила Анюта.

– Тебе бармен нальёт, а у меня в номере жена спит, и я тоже спать собираюсь. Выпью и нырну к ней под одеяло. Прижмёмся попками и сладко так захрапим.

Я улыбнулся как малахольный.

– О, бля, про жену вспомнил. Вы хоть трахаетесь иногда? – спросила она равнодушным голосом.

– К чему эти бессмысленные телодвижения? Тем более ребёнок уже есть.

– А как же супружеский долг?

– Его, похоже, кто-то другой уже исполняет.

Когда мы подошли к КПП, охранник тут же выскочил из своей будки. Его и без того подвижное лицо показалось мне излишне оживлённым: он даже подмигивал мне левым глазом или у него начался нервный тик.

– Хде вы шляетесь?! – возопил он. – Мы уже с нох сбились, а вас всё нет!

– А что случилось, братан? – спросил я.

– Тут какие-то люди приехали, – ответил охранник. – Один из них – старший оперуполномоченный ухоловного розыска, а все остальные – типичные бандитские рожи. Шукают конкретно тебя.

– Меня?! – воскликнул я – сердце моё дико всколыхнулось и ноги подкосила неприятная дрожь.

– А меня? – спросила Анюта с глупым выражением лица.

– Да кому ты нужна? – ответил я, глядя на неё с презрением.

– Хам, – буркнула она.

– Нет, девушка, вас никто не шукает. Вы можете проходить в отель, а тебе, братишка, лучше будет тормознуть, – сказал охранник, раздувая щёки и многозначительно выкатывая глаза. – Тебе лучше переждать хде-нибудь в другом месте.

– Это где ещё? В горах что ли?

– Похоже, для тебя эта ночь ещё не закончилась, – промурлыкала Аня с ехидной улыбкой, протянула руку к моему лицу и коснулась его кончиками пальцев; в тот же момент ироничное выражение сменила грустная улыбка и она прошептала: – Береги себя. Бедовый ты. Лучше держаться от тебя подальше.

– Светает уже, но эта ночь закончилась не для всех, – продекламировал я на манер хокку.

Она нехотя от меня отлипла и пошла по дорожке вверх, но вдруг замешкалась, медленно повернула голову и посмотрела так, будто мы видимся в последний раз. Её глаза в этот момент наполнились – даже не слезами, а едким дымом. Они стали тёмно-серыми и запали глубоко в глазницы, а кожа вокруг покрылась графитовой пылью.

– Спасибо за этот волшебный вечер, – сказала Аня.

– Что? – Я расхохотался.

– Не смейся! – огрызнулась она. – Я никогда его не забуду. Я открыла сегодня новый мир. Я многое поняла. Я испытала огромное потрясение, но парадокс заключается в том, что после всего этого я не вижу продолжения… – Она сделала мхатовскую паузу, на секундочку опустив шагреневые веки. – … без тебя.

Охранник долго смотрел ей в спину, – она шла неверной походкой, словно нащупывая землю голыми пятками, и туфельки раскачивались у неё в руках при каждом шаге, – а потом повернул ко мне маленькие хитрые глазёнки.

– Ты что с ней сделал? – спросил он. – Уходил с шикарной девицей, а вернулся с какой-то мочалкой.

– Не надо грязных инсинуации. У нас ничего не было, кроме задушевной беседы, – холодно парировал я.

– Ну ладно, это ваши дела, – криво ухмыльнулся он и продолжил с серьёзным видом: – Короче, братан, слухай сюда внимательно… В отель тебе возвращаться нельзя, а то уедешь сегодня в багажнике. Калухин передал для тебя, чтобы ты шёл вдоль трассы на Небух, а он подберёт тебя минут через десять. Всё понял?

Я молча кивнул. Он поднял рацию и нажал кнопку.