Такой же маленький, как ваш

– Он сказал, что не будем делать, – сообщила на следующий день она.

– Как, не будем? – опешил я. – Вы ведь обещали, я ждал.

– О-ох, некогда нам.

– Но может, вы ещё раз поговорите с мужем, может, выберете время? Я заплачу.

– Не-ет, раз он сказал – то нет, о-ох…

В общем, всё начиналось, как пять лет назад. И положа руку на сердце, я этому не очень удивился.

И всё же отделочники нашлись. Сам не думал – по объявлению в газете. И, понятное дело, не сразу. Потому что в газете все предлагают сделать не просто ремонт, а «евроремонт», и желательно метрах так на двухстах. А евроремонт – это не значит очень хорошо, это значит очень дорого. У нас вообще «хорошо» и «дорого» – не всегда совпадающие характеристики.

Тут по телевизору показывали шоу-звезду Бориса Моисеева. Живёт Борис Моисеев в элитном районе в супердорогой квартире с невероятно дорогой отделкой. И, беседуя с корреспондентом, жалуется, что в этой супердорогой квартире то тут отпадает, то там отклеивается. А у его соседа сверху – мужика, по-видимому, тоже не самого бедного – постоянно лопаются трубы и заливают красного дерева паркет, а заодно и квартиру Бориса Моисеева. Мужик делает ремонт у себя, делает ремонт у Бориса Моисеева, меняет паркет и трубы, а те спустя время всё равно лопаются: кто-то что-то там в своё время неправильно рассчитал, или не там провёл. Но, в общем, есть в этом и свои преимущества: Борису Моисееву самому ремонт делать не надо.

А мне надо, у меня такого соседа нет. Хотя сверху, бывает, нас тоже топят. Уже после окончания работ я со слезами наблюдал, как по нашим свежим стенам тонкой струйкой побежала вода. И я побежал к соседям наверх и бегал потом туда через каждые пятнадцать минут, надеясь, что кто-то из них вернётся домой. Но они всё не возвращались. Поэтому я позвонил в жилищно-эксплуатационную контору и попросил что-нибудь предпринять. Пришла мастер.

– Это у них течёт? – недоверчиво спросила она. – А может, это у вас течёт. У вас нигде не течёт?

– У меня нигде не течёт, – заверил я её.

– А точно течёт? – спросила она. – М-да, течёт. И давно течёт? Так сходите наверх к соседям.

Выяснив, что меня и самого уже посещала такая мысль, она задумалась.

– Мы, конечно, можем перекрыть воду, – сказала она, – но только во всём доме! До следующего дня!

И пристально посмотрела на меня, словно проверяя, способен ли я совершить такое? Можно ли со мной идти в разведку?

Разумеется, на такое я был не способен.

– Вот и хорошо, – сказала она и ушла.

А я побежал наверх. И суждено мне было сбегать ещё несколько раз, прежде чем соседи наконец пришли.

Признаться, знакомства с соседями сверху я ожидал с любопытством и некоторым волнением. Потому что мы с ними, даже не зная друг друга, являемся на самом деле людьми не чужими, и можно даже сказать, близкими, будучи давно и крепко связаны одной общей страстью: встречать каждую утреннюю зорьку. Ровно в пять часов пятьдесят минут. И нам с Олей, например, для того, чтобы зорьку не проспать, совсем не нужен будильник. Потому что у нас с соседями сверху один будильник на две семьи.

Их проклятый будильник!!!! Чего бы только я не отдал, чтобы лично его уничтожить! Чтобы разбить, растоптать, рассыпать на мелкие пружины! Во сколько бы мы ни легли и как бы ни хотели выспаться, каждый день ровно в пять часов пятьдесят минут это исчадие часовой промышленности начинает оглашать окружающее пространство нечеловеческими монотонными звуками побудки.

Скажите, где выпускают такие будильники, чья воспалённая ненавистью к ближнему голова наделяет их столь страшными способностями?! Такие звуки невозможно не услышать сквозь самый крепкий сон, от них нельзя спрятаться ни под одну подушку. Они в мгновение ока поднимают на ноги всё живое и, я подозреваю, неживое вокруг. За исключением наших соседей сверху. Иначе чем объяснить, что их адская конструкция звонит не переставая две-три минуты кряду? А затем, спустя время, ещё раз. И если вам вдруг удалось забыться тревожным сном после первого светопреставления, то следующее настигает вас уже наверняка.

И вот встреча с соседями состоялась. Выяснилось, что соседи у меня не такие, как у Бориса Моисеева.

– Чё? – уперев руки в боки, воинственно начала наступать на меня худая маленькая женщина в застиранном халате. – Где у нас протекает? Нигде у нас не протекает!

А её муж, такой же невысокий мужичок в несвежей вытянутой майке, засуетился и заверил меня, что сейчас всё ликвидирует.

Разочарованный увиденным я спустился к себе и, поскольку Оля ещё не пришла с работы, принялся сам вытирать с пола воду, слушая через вентиляционную трубу голос соседки, которая, также собирая воду, зло говорила мужу:

– Щас эти богатые снизу захотят предъявить нам за ремонт!

Предъявлять мы не стали, благо ущерб оказался минимальным, но интересно было узнать, что в подъезде о нас, оказывается, существует определённое мнение, и оно достаточно лестное, ибо ставит меня даже выше Бориса Моисеева, несмотря на его деньги. У них ведь в подъезде у всех деньги. О нём ведь сосед сверху не скажет: «Этот богатый снизу». А о нас говорят!

…Тут как-то Полина пришла из школы и рассказала стихотворение, которое они выучили по учебнику «Основы безопасности жизнедеятельности»:

Если папа твой богат,

Ты не хвастай всем подряд –

Все богатства из квартиры

Вмиг утащат рэкетиры!

Очевидно, авторы учебника полагают, что богатства держат исключительно в квартирах, а рэкетиры – это люди, которые лазают по домам. Да и вообще, спасибо на добром слове.

И всё-таки я его нашёл, своего отделочника, вы это уже поняли. Женя. Он стоял шестым в графе «Ремонт и обустройство жилья». И когда я ему позвонил, на все вопросы отвечал: «Конечно».

– Вы делаете ремонт?

– Конечно.

– А в обычных трёхкомнатных квартирах?

– Конечно.

– Обои, потолки, пол?

– Конечно.

– Завтра сможете прийти посмотреть?

– Конечно.

Женя был молод, улыбчив, скуласт. Ходил уверенно, но в то же время почтительно, говорил по делу и слушал со вниманием. Расценки его мне понравились. Хотя полного доверия пока не было.

– Для начала, – сказал я, – сделаете одну комнату, а там видно будет.

– Конечно, – кивнул он. – Когда приступать?

Приступать Женя пришёл не один, приступать Женя пришёл с Катей. Катя была молода, флегматична, круглолица. Они вместе работали в душной комнате среди испарений краски и клея и вместе ходили курить на лестничную клетку, чтобы, как они говорили, «проветриться на свежем воздухе». Вскоре мы прониклись к ним доверием и оставляли дома одних. А если вдруг неожиданно возвращались, Катя растрёпанная и красная бежала в ванную комнату.

Но дело шло и шло даже неплохо. Женя умел работать. Правда, это был не Саша-плиточник и не Степан-механик. Те, если спросишь: «Какой материал нужно купить?», отвечали: «Вот такой. Обрати внимание: не этот, не тот, а именно вот такой. Потому что…» А Женя отвечал: «Да любой, сейчас много всяких». Но мы, в общем-то, на подобное и рассчитывали. Нам не нужен был ремонт на отлично. Если прошлый мы делали на четвёрочку с минусом, то нынешний должен был тянуть не твёрдую четвёрку. А выше не стоило. Вы не забыли? Мы ведь отсюда собираемся переезжать!

Глава 10

В прошлом письме я заговорил по поводу ремонта на отлично. Одна фирма у нас в городе, торгующая отделочными материалами, крутит по радио рекламные строки, подкупающие оригинальностью стихотворного размера:

Хочешь сделать ремонт «на пять» –