Такой же маленький, как ваш

Мы связались с поставщиком, который нехотя согласился, что такие случаи с их продукцией бывают (но чрезвычайно редко!). И они готовы принять у нас бракованный товар (но только действительно бракованный!), для чего нам необходимо на месте провести предварительную экспертизу.

Легко сказать «провести экспертизу»! А как? Разные сервисные центры от нашего «само» в ужасе открестились, а у нас в фирме штатной единицы эксперта по бракованным электроприборам для похудения не предусмотрено. Поэтому, как всегда бывает в подобных случаях, в роли эксперта пришлось выступить мне самому. Я не ходил с умным видом в белом халате, не измерял приборами напряжение в начале и в конце цепи и не высчитывал разность потенциалов. Дома я долго отмывал каждое «само» щёткой с мылом, обильно протирал для дезинфекции спиртом и, обливаясь слезами, закреплял его ремнями на голом теле. На своём, замечу, голом теле. А потом, содрогаясь от предстоящего, поворачивал тумблер. И меня начинало бить током.

До сих пор, как только я вспоминаю те ужасные минуты, меня бросает в жар и в слёзы. Мне было больно, и я кричал. Из фильма «Семнадцать мгновений весны» мы знаем, что во время родов женщины кричат на родном языке. Могу свидетельствовать, что во время испытания бракованных электроприборов для похудения мужчины кричат на том же языке, хоть и не могу поручиться, что кричат то же самое. Мне было больно, я ругался на чём свет стоит, но не мог выключить прибор до тех пор, пока не были проведены испытания в различных режимах.

Это продолжалось не день и не два, это продолжалось месяцы (слишком хорошо электрическое «само» поначалу расходилось). Я таял на глазах, я стал нервный и замкнутый. Я боялся теперь не только нашего «само», но и обычных электроприборов, а также расчёсок, способных вызывать потрескивание в волосах. А безобидное, в общем-то, словосочетание «эбонитовая палочка» вызывало во мне необъяснимую ярость и бурный поток слов, в котором нечто похожее на «эбонитовая палочка» слышалось довольно часто.

И когда наконец большинство адских машинок было покупателями нам возвращено, пройдено сквозь меня и отправлено поставщику, долго не мог в это поверить и жил в напряжении ещё двенадцать месяцев, целый год – пока не закончился указанный сумасшедшим производителем гарантийный срок на его страшное изделие.

Потом у нас появилось ещё одно «само» – в виде чая. Мы вначале не очень представляли, что это такое и думали: «Ну, чай он и есть чай. Только в некотором роде волшебный: пьёшь и худеешь». Но выяснилось, что волшебство чая было особого свойства – слабительного. Вернее так – кошмарно слабительного. И раньше всех об этом узнали наши продавцы, которые выпив с утра по чашечке, отправились на работу и едва не сорвали нам дневную выручку. А уже потом про это свойство стали узнавать другие люди, иногда для себя совершенно случайно.

К нашему знакомому, Лёне Арбузову, приехала в гости тёща. И, гуляя по городу, приобрела вышеозначенный волшебный напиток. Зашёл Лёня утром на кухню, видит – тёща чай не выпила, забыла, наверное. Допил за ней полстакана, а потом отправился по делам.

– Иду я по делам, – рассказывает Лёня, – и чувствую, что с дел пора возвращаться.

Развернулся и отправился домой.

– Только, – говорит, – чувствую, медленно я возвращаюсь, надо быстрей, причём гораздо быстрей!

И побежал.

– Бегу, а мысли об одном: как бы не опоздать!

Вбежал Лёня домой, пронёсся, сметая всё на своём пути, к туалету, толкнул заветную дверь – а она закрыта! Тёща первые-то полстакана сама выпила и теперь сидит на унитазе худеет. Забарабанил Лёня в дверь, завыл нечеловеческим голосом, перепугал тёщу до смерти. А как известно, испуг не способствует быстрому освобождению туалета, а как раз наоборот. И чем страшнее кричал Лёня, тем дольше не получалось у тёщи оставить заведение. Но, наконец, выскочила она, как смогла, – и тот на её место. Насилу успел.

– Вышел, – рассказывает, – вытер слёзы с глаз, отдышался немного и снова отправился по делам. Только, – говорит, – чувствую, снова с дел возвращаться надо.

И опять помчался к дому.

Так он в тот день по одним делам ни разу не сходил, зато по другим сходил многократно.

Интересно, что история эта вызывает у посвящённых весьма живой отклик. Буквально на днях над ней от души смеялся мой знакомый, Сергей (который с груздями). Оказывается, они с сыном за неимением в доме другого чая, решили заварить чай мамин и потом весь день оба пытались куда-то пойти, но, понятное дело, ходили только в одном направлении. Хорошо хоть у них в квартире два… нет – три! три туалета! Можно было ещё одного человека на чайную церемонию пригласить. Длинная, надо сказать, получается церемония, как и принято в Китае (чай-то китайский).

Но вернёмся к рассказу про главного редактора «Сбоковского обозревателя» Зачинина. Продавали мы как-то один препарат внутреннего употребления, популярность которого была очень высока. Ходили слухи, что кто-то похудел с него на пять килограммов, кто-то на восемь, а одна женщина утверждала, что у её соседки на работе сотрудница сбросила все семнадцать! Поскольку жулики, почувствовав конъюнктуру, мгновенно заполонили рынок подделками, мы вышли непосредственно на производителя и покупали препарат у него.

Вообще, подделка лекарств и биологически-активных добавок тема особая. Жулики штампуют их тоннами. Вид такой же, упаковка та же, только сырьё другое: не опасное (тут они не рискуют), а никакое, безвредное и, соответственно, бесполезное. Мы уж, вроде, точно знаем серьёзных поставщиков, берём у них давно, но иногда сами разводим руками.

Как-то покупали средство в упаковке по шестьдесят таблеток. А потом покупали его же в другом месте в упаковке по девяносто. И вот те, кто торговал «по девяносто», сказали, чтобы мы были осторожны: на рынке появилась подделка с отличительным признаком: в упаковке по шестьдесят штук.

– Нам, вообще-то, поставляют такое, – признались мы, – и, вроде бы, нормального качества.

– Что вы, – замахали они руками. – Недавно к нам приезжал лично изобретатель этого средства и предупреждал о подделке «по шестьдесят».

Тогда мы попросили объяснений у тех, которые продавали «по шестьдесят». Те сказали, что про подделку знают, но что фасуется она как раз в упаковку «по девяносто», а у них «по шестьдесят», и она-то и есть настоящая. А сам изобретатель продукцией не торгует, а торгует его дочь, и с ней они встречались на прошлой неделе.

– Ха-ха-ха, – сказали «по девяносто». – У изобретателя не дочь, а сын.

– Может, у него и есть сын, – сказали «по шестьдесят», – но торговыми делами он не занимается, а занимается дочь.

Ситуация требовала прояснения. Сертификаты с обеих сторон вызывали абсолютное доверие, так что можно было хоть сейчас глотать их вместо таблеток. Но люди, к сожалению, принимали внутрь не сертификаты, и отвечать за родственную неразбериху, пришлось бы, в случае чего, нам. И тогда мы обратились к московскому предпринимателю киевского происхождения по фамилии Хлопцов.

Хлопцов был не просто предпринимателем. Он был – свободным предпринимателем! Он был рождён вольным, как ветер, и мог бы, наверное, стать капитаном дальнего плавания, или бродячим артистом. Но стал предпринимателем. И особенности своей натуры реализовал в этой профессии.

Он терпеть не мог каких-либо рамок, докучливых указаний, или строгих требований. А потому не знал законов, не интересовался документацией и презирал налоги. Разговоры о перечислении денег через банк вызывали в нём уныние, словосочетание «счёт-фактура» испуг. Он отвергал излишества в бизнесе, и не только бумажные, но и технические: очень долго у него не было даже компьютера, что нас несказанно удивляло.

Хлопцов понимал бизнес так: вот ты, а вот я, ты даёшь мне в руки деньги, я отдаю тебе товар. Это честно, это быстро и без лишних свидетелей. Возможно, кому-то такой способ ведения дел мог показаться примитивным, но зато вы всегда могли рассчитывать на то, что найдёте у него нужную продукцию и по очень привлекательной цене – только платите. Потому что Хлопцов знал всё и знал всех, знал места, где можно купить товар дешевле, и, что более важно, места, через которые дешёвый товар можно вынести. И хотя в последнее время по объективным причинам мы работали со Хлопцовым всё реже, за информацией по спорным таблеткам обратились именно к нему.

Хлопцов, как этого и следовало ожидать, преспокойно торговал и «по шестьдесят», и «по девяносто». Про борьбу между «родственниками» он слышал, но сказал, что пока неизвестно, кто из них победит, и тут же предложил нам оба типа расфасовки «дешевле, чем у остальных». Мы поблагодарили его, но сказали, что на всякий случай до выяснения ситуации прекратили продажу средства вовсе. А через некоторое время Хлопцов позвонил и сообщил, что ««по шестьдесят» теперь считаются настоящими, потому что они победили окончательно».

И теперь, когда я смотрю на какие-либо таблетки, то невольно задаю себе вопрос: победили в данном случае или нет они окончательно?

Так вот, торговали мы однажды весьма популярным препаратом. Как вдруг в одной из центральных газет появилась статья кандидата медицинских наук, который сообщал, что данный препарат чрезвычайно опасен для здоровья, продаётся без разрешения, а производителя по указанным телефонам обнаружить не удаётся. С прискорбием кандидат извещал также, что «по непроверенным данным на Алтае от этого средства один человек уже скончался».

И статью мгновенно, буквально в неделю, перепечатали многие региональные издания, в том числе и наш «Сбоковский обозреватель».

Ну, что с того, напечатали и напечатали, на то они и газеты, чтобы печатать. Если бы не одно «но». Нас вместе с нашими отделами чуть не разнесли покупатели. Они кричали, потрясали газетами и требовали вернуть деньги за употреблённый ими препарат. Пока за препарат. А потом, может быть, и за утраченное здоровье.

Мы в панике достали сертификаты и обнаружили, что на них имеются все необходимые согласования и разрешения. Позвонили производителю и в отличие от «кандидата в доктора» дозвонились с первого раза. Спросили, что за шумиха в газетах, и в ответ услышали со вздохом, что их предприятие, по всей видимости, решили «съесть». С этими данными можно было выходить к негодующей толпе.

– Господа покупатели, – обратились мы к её благоразумию. – Наши представители только что разговаривали с производителем данного средства. Он заверяет, что вся продукция абсолютно качественная. А вот, пожалуйста, и бумаги. Вот же бумаги, господа! Имеются все разрешения. Господа покупатели! Господа покупатели!

Но господа выстраивались в очередь за деньгами, которые мы по угрозе вышестоящей инстанции – туда уже поступили жалобы – начали возвращать. И это для нас было опасно. Ведь если бы мы стали возвращать деньги за каждую проданную упаковку, то понесли бы катастрофические убытки. А за что? На каком основании? Поэтому я решил сделать упреждающий удар: написать свой «ответ Чемберлену» и опубликовать в том же «Сбоковском обозревателе».

О, как же хорош я был в этой статье! Как убедителен и авторитетен, как саркастичен, тонок и беспощаден. Я доказал нелепость обвинений, я показал фальсификацию фактов. Блеск стиля, мощь интеллекта, гейзер сатиры! Я просто сравнял с землёй этого кандидата. Я выставил на всеобщее осмеяние его фразу «по непроверенным данным».

«Что ж, Алтай далеко, стерпит, – под предполагаемый хохот читателя острил я. – Но это пишет учёный, кандидат медицинских наук! Интересно, защитил бы он диссертацию, если бы на защите сказал: «Этот препарат плохой, потому что, по слухам, в Урюпинске, от него больным плохо. А этот хороший, так как, по непроверенной информации, в Васюках от него хорошо»?».

А в конце я наставлял оппонентов: «Бороться надо не с добросовестными предприятиями, а с дельцами, заполонившими страну поддельной продукцией. Защищаясь от подделок, производители вынуждены постоянно менять упаковку. И препарат, о котором мы сегодня ведём речь (и это нам по секрету сообщил представитель предприятия-изготовителя), скоро вместо синего пакетика будет фасоваться в фиолетовый. Так что будьте внимательны!»

Покупатель, без сомнения, должен был оценить статью и согласиться, что ею я нанёс сокрушительный удар клеветникам. А также вследствие этого отказаться от каких бы то ни было материальных претензий к нашей фирме. Оставалось только статью опубликовать.

Я позвонил главному редактору Зачинину и изложил суть дела: так и так, в связи с тем, что перепечатка в его газете статьи, тезисы которой не соответствуют действительности, наносит мне прямой урон, и финансовый, и имиджевый, не мог бы он в рамках освещения темы с различных точек зрения опубликовать и мой материал? Главный редактор Зачинин подумал и, не сказав ни да ни нет, предложил отправить ему материал по электронной почте. Что я и сделал, приложив нижайшую просьбу по возможности не очень тянуть с ответом.

Между тем покупатели продолжали нас осаждать, но я как воспитанный человек (если вы только что отобедали, то приятного вам пищеварения!) выдержал паузу и позвонил Зачинину лишь через два дня. Оказалось, он статью ещё не читал и посоветовал мне позвонить к концу следующей недели.

Я едва дождался назначенного срока, но Зачинин и здесь ничего утешительного не сообщил: у него совсем не было времени на чтение. Мы договорились на следующий вторник. А в следующий вторник главный редактор Зачинин мне отказал. Он сказал, что статья большая, почти на полполосы, и в газете нет столько свободной площади. Аргумент, что моя статья ничуть не больше той, с которой она пытается спорить, его не убедил. На том мы и расстались.

С тех пор я стал относиться к главному редактору Зачинину с большим недоверием (продолжая, впрочем, выписывать газету «Сбоковский обозреватель»). И простил его лишь в начале нынешнего года, когда их редакция сделала в нашей фирме достаточно большую покупку, пусть и в обмен на рекламу. За такое я готов простить что угодно кому угодно. Расположение коммерсанта вообще очень просто завоевать. К тому же, как ни крути, другого издания, равного «Сбоковскому обозревателю», в области попросту нет.

А статью я опубликовал в другой газете. И на следующее утро у наших прилавков вновь появились покупатели. Вы думаете, это хорошо? Я думаю, это плохо. Потому что покупатели пришли не за покупками. Они опять пришли к нам за деньгами. Они утверждали теперь, что настоящий препарат продаётся только в фиолетовых пакетиках, предъявляя в доказательство мою вчерашнюю статью. Обвиняли нас в обмане и грозили обратиться куда следует, если мы тотчас не вернём им деньги.

Посовещавшись, деньги мы вернули. К чему нам лишние жалобы?

В заключение немного о детях.

Ксения сдала экзамены, в том числе по спецпредметам, на одни пятёрки. Мы не были к этому готовы и несколько раз перепроверяли: может, в ведомостях что напутали? Нет, не напутали. С другой стороны, чему удивляться, когда есть в кого? Да и в течение года мы её воспитывали.

Как-то раз читаем нотации, а рядом играет Полина.