Такой же маленький, как ваш

Поэтому от Новороссийска мы ехали с хозяином (его звали Слава) в Геленджик хотя с некоторым ещё волнением (самих-то номеров пока не видели), но уже в предвкушении беззаботных дней. Слава рассказывал нам о местных пляжах, а также о том, что он дома ставит отличное вино, а жена готовит специально для постояльцев: разнообразно, вкусно и недорого. И если мы захотим, а мы, посетив пару местных кафе, конечно же, захотим, то можем столоваться прямо у них.

Номера, к нашей радости, оказались такими, как на фотографиях в Интернете. И главное, в отличие от сдаваемых комнат внизу, они находились на втором этаже дома.

Это преимущество номеров «люкс» располагаться наверху я стал ценить после рассказа Оли о её студенческой практике в Архангельске. Работая там в молодёжной газете, она отправилась по заданию редакции в один районный город. Поселили её, как и положено селить корреспондента областного издания, в номере «люкс» местной гостиницы. В номере «люкс» не было абсолютно ни каких благ цивилизации, зато он находился на втором, верхнем этаже.

Какие это давало преференции, она поняла утром, когда отправилась искать туалет. Нашла она его здесь же в конце коридора. За дверью без крючка обнаружилась довольно просторная комната, на полу которой на одинаковом расстоянии друг от друга лежали три деревянных крышки. Подняв одну, она увидела под ней выпиленную в полу дырку и далеко внизу пол первого этажа с такою же дыркой, а ещё ниже – выгребную яму. И получалось, что жители обычных, нижних, «не люксовых» номеров, находясь в туалетной комнате и заслышав вдруг у себя над головой шум шагов, должны были вне зависимости от стадии процесса убегать как можно быстрее, дабы успеть освободить место прибывшим на место важным людям сверху.

И это правильно! И теперь я понимаю, что значит «люкс» по-настоящему. Ибо это получается такой «люкс», приятней которого вряд ли что-то сыщется на свете. Ибо по сравнению с таким «люксом» районной гостиницы меркнут роскошь и комфорт всех апартаментов и президент-отелей мира! Поэтому я всегда чувствую себя спокойней, когда моя комната располагается выше других имеющихся в здании номеров. Так, на всякий случай.

В домашней гостинице, куда нас только что привезли, и это условие было соблюдено, а потому мы, благо время уже было ночное, легли спать практически счастливые.

Утром выяснилось, что ни на одной из наших кроватей нет полотенец. Это, конечно, было недоразумение – в подобных номерах на каждого человека принято выдавать три полотенца: банное, лицевое и ножное. Я попросил хозяйку недоразумение исправить, после чего мы с ней удивлённо друг на друга уставились: она, услышав мою просьбу, а я – тому что удивилась она.

– Ну, хорошо, – пожала плечами хозяйка, – принесу.

И принесла каждому по дешёвому полотенчику, которое теперь должно было служить нам и банным, и лицевым, и ножным. Нам этого показалось мало, и мы отправились в магазин, где купили себе полотенца, мыло (которого тоже не оказалось), стаканчик под зубные щётки и прочие мелочи.

«Ничего! – успокоили мы себя. – У нас «люкс», но только без полотенец, мыла, стаканчика под зубные щётки и прочих мелочей».

Всё же остальное, как я сказал, нас вполне устраивало, и мы заплатили Славе за проживание, а также за трансфер из Новороссийска в Геленджик.

– Желаю хорошего отдыха! – радушно пожелал Слава. – Кстати, жена готовит специально для постояльцев: разнообразно, вкусно и недорого. Если захотите, она будет готовить и для вас.

– С удовольствием! – согласились мы и, заказав обед, бодро зашагали к морю, дорога к которому показалось нам длинноватой, что объяснялось, по-видимому, желанием поскорей окунуться в воду и предаться неге под лучами южного солнца, о-о-о!

Обед у хозяйки, действительно, был сытным и вкусным.

– Что ж, вполне, вполне, – откинувшись на спинку стула в тени виноградной лозы, проурчал я.

– Да, – вторила мне Оля. – И главное, удобно, никуда ходить не надо.

– Да, – соглашался я с ней. – И Слава говорит, недорого.

– Да, – соглашалась она со мной.

Я нехотя поднялся.

– Всё-таки надо узнать, сколько обед стоит точно, потом ведь рассчитываться придётся.

Я отправился к хозяйке. Но услышав от неё сумму счёта, обомлел. Столько, по моему разумению, должен стоить обед в хорошем ресторане.

– Это недорого, – увидев на моём лице удивление, торопливо произнесла хозяйка. – Вы посмотрите, что в кафе делается.

Мы решили посмотреть. Вечером в кафе, с музыкой, морем, официантом и выбором в двадцать блюд, ужин обошёлся дешевле. На следующий день мы поменяли условия эксперимента: обедали в кафе, а ужинали у хозяйки. И поняли, что допустили ошибку – эксперименты нельзя проводить на ночь: за такие деньги ужин встал в горле, не давая нам безмятежно спать.

Тогда я как опытный бизнесмен решил выяснить, сколько будет стоить у наших хозяев питание оптом: двух- или трёхразовое на протяжении всего отпуска. И выяснил, что питание оптом разорит нас ещё до того, как этот отпуск закончится. Причём, вкусное, да, разнообразное, наверное, но, самое обычное питание. И кроме того, в чём каждый родитель со мной согласится, дети ведь склонны привередничать. Вы можете считать, что предложили им великолепное блюдо, а они к нему не притронутся. Поэтому мы занялись поиском подходящего места на побережье, где можно было бы, имея свободу выбора, покушать с детьми.

Таких мест нашлось несколько и довольно быстро. Что касается ужинов, то мы часто меняли кафе, а вот обедали обычно в одном и том же. Заведение это называлось «Лакомка» и работало оно по принципу старого анекдота.

Сидят двое нищих. У одного табличка: «Помогите русскому человеку, попавшему в беду», у другого: «Помогите, пожалуйста, бедному еврею». У русского шляпа полная денег, а у еврея пара ржавых монет. Какой-то прохожий жалеет еврея.

– Зачем же вы написали такую табличку? – говорит он. – Уберите её и тогда заработаете денег.

– Да, да, – кивает еврей.

Сердобольный прохожий уходит.

– Мойша, – поворачивается еврей к соседу. – Ты слышал? Они ещё будут учить нас делать бизнес!

Примерно так же функционировала «Лакомка». Она состояла из двух частей, отделённых друг от друга некой условной чертой. Одна часть именовалась «Столовая», а другая «Кафе». И хотя меню там и там состояло из одних и тех же блюд, по одной и той же, в копейку, цене, в «столовую» народ ломился, а в «кафе» было пусто.

И это ещё не вся разница. «Кафе» закрывалось сверху тентовой крышей (заведение располагалось на открытом воздухе), столы были застелены скатертями, здесь подавали вино, играла музыка, и не успевал клиент сесть, выбегала расторопная официантка. В «столовой» же крыши не было, не было скатертей, музыки и вина, напитки подавали в гранёных стаканах, а на столах частенько стояла грязная посуда, которую официанты не успевали унести. Но люди стремились пообедать именно в «столовой», полагая, что питаться здесь быстрее и дешевле, чем в кафе.

А какие были официантки в «столовой»! Мы ведь вслед за народом вначале отправились обедать тоже туда. И всё время почему-то нам доставалась официантка с табличкой на груди «Света». Вообще-то, они обслуживали каждая свой ряд. Но в какой бы ряд мы ни садились, неизменно оказывалось, что в этот день нам выпадает именно Света.

Ей было лет сорок пять, Свете. Слегка потёртая, как дорожный чемодан, с плохо окрашенными волосами и начинающими дрябнуть мышцами, она с невероятной резвостью выбегала из кухни и, промчавшись между рядами, уносилась обратно. От ветра, который она создавала, можно было простудиться. Но что удивительно, Света бегала и бегала, а клиенты, всего-то пять столиков, оставались не обслуженными. По двадцать, тридцать минут мы сидели и ждали, когда Света подбежит к нам.

– Щас, щас, щас, – выдыхала она, спеша куда-то всегда мимо.

– Щас, щас, щас, – кивала она, проносясь обратно.

Она была чем-то похожа на «Огневушку-поскакушку» из нашей студенческой столовой в корпусе на Тургенева. Помните, Гена, Огневушку? Которая уносила грязную посуду со столов на мойку? Было абсолютно не понятно, как она, щупленькая, с тонкими в синяках ножками и ручками (и такими же синяками вокруг глаз – следами неправедной её жизни) умудрялась выписывать по залу фигуры скоростного слалома с высоченными, почти в её рост, стопками стаканов и тарелок. Только каблучки стучали, тук-тук-тук-тук-тук. А мы ахали: неужто добежит и с этой горой посуды? Добегала. И тут же скакала назад. Одно слово – талант.

Настолько же быстра была и Света, и тоже оказалась талантлива. Но несколько в другом роде. У неё были способности по, что называлось когда-то, «ИБД» – «имитации бурной деятельности». Она демонстрировала, что невероятно занята, но, увы, ничего не делала. Она понимала, если быстро обслужить клиентов, неотвратимо придут новые. А разве ей, Свете, это надо? Она нам так однажды и прошептала, скривив рот, чтоб не услышали остальные:

– Кушайте не спешите, а то придут новые.

И, якобы куда-то торопясь, умчалась прочь.

Мы и в «кафе»-то попали благодаря Свете. Сели однажды в «столовой» и, просидев минут пятнадцать, в ужасе увидели, что по нашему ряду вновь бежит она. Теперь уже побежали мы: куда-нибудь от неё подальше, хотя бы сюда, за невидимую черту, в «кафе». И с тех пор обедали там как белые люди, под музыку, со скатертями, и с удовольствием наблюдали, как в «столовой» кто-то по неопытности пытается подозвать к своему столику мчащуюся мимо на всех парусах Свету.

В общем, с питанием вопрос был улажен. Но наши хозяева, Слава с женой, кажется, этого не ожидали. Слава подходил и напоминал, что его «жена готовит специально для постояльцев: разнообразно, вкусно и недорого». Мы кивали в ответ, но ничего не заказывали. День не заказывали, два не заказывали. И тогда они поняли, что мы решили столоваться на стороне.

Этого они не ожидали. Это не входило в их расчёт. Летний доход семьи, как мы поняли, состоял из сдачи «элитных» номеров в наём лишь отчасти. Но большие деньги приносила другая статья: «кормление элитных постояльцев».

И отношения сразу стали напряжёнными. В нашу сторону здоровались сквозь зубы, на детей смотрели недобро, с нами не сидели, как с гостями из другого номера, по вечерам во дворе.

Но всё же Слава взял себя в руки, он дал нам шанс: предложил купить у него домашнее вино.

– Это очень хорошее домашнее вино, – сказал Слава, делая ударение на каждом слове, – я сам его ставлю. Гости из другого номера пьют, им очень нравится.

– Да, – закивали «гости из другого номера», – отличное вино!

И мы с радостью согласились купить бутылочку. Во-первых, нет лучшего способа наладить отношения с хозяевами, а во-вторых, нет ничего приятней, чем пить под южным звёздным небом хорошее вино.

К нашему ужасу вино оказалось не просто плохим, а отвратительным: сладким и солёным одновременно. Сладким понятно почему, плохое вино всегда сдабривают сахаром, чтобы заглушить вкус. Но почему солёным? Мы мужественно приняли внутрь по бокалу, но больше не смогли. И понимая, что своими руками душим последнюю надежду на мирное сосуществование, отныне покупали продукцию только фабричного производства: на Кубани ряд предприятий делают весьма достойные вина. Первое время мы прятали каждую купленную бутылку так тщательно, как партизан прячет бутыль с зажигательной смесью, но хозяева всё равно нас разоблачили.

А тут ещё некстати дети запросили на ужин спагетти с сосисками. Ну, скажите на милость, зачем им спагетти с сосисками? Кушали бы тефтели, или жаркое, что есть в меню любого кафе. Нет, подавай им спагетти с сосисками! А где взять? Заказать хозяйке? Но хозяйкины сосиски… как-то нехорошо звучит «хозяйкины сосиски»… Но сосиски у хозяйки… Это ещё хуже… Да, ладно. Но сосиски у хозяйки стоили столько, сколько не стоят, извините, и не такие сосиски как у нашей хозяйки! Поэтому подумали мы и решили, благо кухня с плитой и посудой входила в стоимость номера, элементарно сварить всё самим. Не было у нас лишь кастрюли. Оля собралась с духом и отправилась её просить.