Валеркин декабрь

Машка на радостях опять повисла на его шее.

– Машенька, ты задушишь меня раньше, чем я увижу тебя живьем, – проворчал Алексей, а я жалел, что не могу их обнять.

Солнце уже показалось над краем леса, когда машина привезла нас всех в город. Мы снова припарковались рядом с незамерзающей лужей.

– Маш, – спросил Алексей, – ты можешь попросить машину, чтобы она последила за Ноки, пока мы ходим по больнице?

Машка пожала плечами и застрочила в блокнотике: «Да Вы и сами можете, она вас слышит».

– А как я могу к ней обращаться? – спросил хозяин.

«Она хочет, чтобы Вы дали ей имя».

– Машинка, – спросил Алексей, – как ты отнесешься к тому, что я буду называть тебя Надей? Мою сестру так зовут. – продолжил он.

«Ей нравится». – написала за автомобиль Машка. Алексей вздохнул и улыбнулся:

– Ну что, соратники? Тогда в путь? Надя – ты следишь за Ноки. Бойцы невидимого фронта – за мной!

Пикнула сигналка, и мы дружно двинулись в больницу.

Отделение для ушибленных на всю голову ожидаемо встретило нас белыми стенами, пустыми глазами лежачих больных и задерганным сокращениями медперсоналом. Алексей отловил моего палатного врача. Пока мы шли к боксу, тот распинался, что прилагаются все усилия, но не хватает средств и в конце порекомендовал нанять сиделку. Алексей корректно поблагодарил и попросил оставить его наедине с сыном. Доктор, облегченно вздохнув, испарился в коридоре отделения. Мы втроем вошли в палату. Я лежал у окна. Машка – у стенки. Посередине стояла пустая кровать.

– Ну что, детки, будем на себя любоваться, или попытаемся к ужину попасть домой? – спросил наш духовный лидер. Мы с Машкой посмотрели друг на друга и, пожелав себе удачи, разошлись к телам.

Я приблизился к себе. Странное чувство. Я – здесь, и я – там. Две половинки одного Я. Оказывается, их так легко разъединить. И жить отдельно они очень даже могут. Я сел на кровать и вгляделся в лицо. Как интересно смотреть на себя со стороны. Мне казалось, что я должен выглядеть иначе даже с бритой и замотанной бинтом головой. «Эй! – позвал я тело, – пусти меня внутрь! Уверен, мы еще будем играть в баскетбол, бегать с Кирюхой в догонялки и, что уж скрывать, жить вместе с Машей, Алексеем и маленьким белым щенком с резиновым именем». Но все оставалось по-прежнему. Пикали приборы. Где-то сзади тихо дышал Алексей. Я схватил себя за плечи: «ты, чудило, давай забирай меня, мне уже надоело быть призраком!» И тут страшно захрипела Машка.

Я резко обернулся к ней, но готки с черными губами я не увидел. Там, на ее кровати, среди проводов, корчилась бледная светловолосая девочка, одновременно пытаясь прокашляться и встать. Мы с Алексеем вдвоем рванули к ней. Он схватил худенькие плечи и аккуратно придержал. Когда она смогла собрать в кучу плавающие глаза и зафиксировать взгляд на его лице, ее бледные губы растянулись в счастливой улыбке:

– Мальчики, – прохрипела она, – у меня получилось!

Алексей бережно опустил ее на подушку. Затем вскочил и, крикнув «подожди немного!», побежал за врачом. Машка перевела на меня свои нереально голубые глазищи и спросила:

– А ты? Все никак?

Я забегал вокруг своей кровати:

– Маш, я сейчас! Маш, только не бросайте, не уходите!

В бокс вместе с Алексеем вбежал врач, и они вместе запрыгали вокруг Машки. Ей давали воду и что-то говорили, она довольно бодро отвечала. А я со слезами на глазах бил свое тело кулаками и орал: «Пусти, гад, ну пусти же!»

В этой всеобщей суматохе я не заметил, как распахнулась дверь, и в палату вошли мать с Кириллом.

Тут мой младшенький увидел Алексея и с душераздирающим криком «мой папочка» вцепился ему в ногу. Мать, никогда этого мужчину прежде не видавшая, схватила сына поперек живота и начала его отдирать.

– Отойди от дяди! – тяжело сопела и краснела она. – Это не твой папа!

Кирилл зарыдал.

Врач тоже покраснел, но уже от злости, и сразу заорал на мать:

– Здесь больница, женщина, что вы творите, уведите ребенка!

Мать побледнела и сделала попытку объяснить, что пришла к сыну… Но врач ее не слышал из-за воплей Кирилла. Я прекратил долбить призрачным кулаком свое плечо и расхохотался. Но Машка, вскинув на меня злющие глаза, зашипела разъяренной кошкой:

– Быстро в тело, дебил!

И тогда я очнулся.

В реальности все было еще хуже. Голова болела. Спина болела. Ноги болели. Все вокруг орали. Но я нашел в себе силы, повернул лицо к Машке и подмигнул. Она расплылась в улыбке и гавкнула на врача:

– У вас мальчик пришел в себя!

Мать сразу перестала теребить Кирюху и подбежала ко мне:

– Ну, слава Богу, ты жив! Нам домой только сегодня позвонили… Я Кирилла в детский сад не отвела, так с ним и приехала! Как же ты нас напугал! – Она боязливо гладила меня по руке. – Ты ведь тут пока полежишь? Знаешь же, что не могу уйти с работы. – Ее взгляд стыдливо скользнул вниз и переместился на врача. – Доктор, скажите, а мой сын здесь долго пробудет?

Врач подошел ко мне и так же, как Машке, дал воды.

– В принципе, – он пожевал губами, – Можете забрать его сегодня. Здесь ничего страшного нет. Небольшое сотрясение, сломано бедро… Жить будет. Важен правильный уход и хорошее питание: мясо, бульоны, овощи и фрукты в неограниченном количестве.

Мать посерела лицом:

– Как же, доктор, его понаблюдать надо! Вдруг что не так!

– Все у него так. Не можете ухаживать сами, наймите сиделку. Теперь здесь. – Он снова переключился на Машку. – Девочка долго пробыла в коме, мышцы, естественно, атрофированы. Ей нужна лечебная физкультура и сбалансированное питание. Рекомендации мы вам напишем. А так забирайте хоть сейчас!

Бледная Машка радостно улыбалась, лежа на подушках.

Мне стало обидно. И для этого я воскресал? Чтобы лицезреть унылую мать, не знающую, куда меня пристроить? Кирюху, мертвой хваткой вцепившегося в чужого человека? Радостного Алексея с сияющей Машкой? Она-то совершеннолетняя! Сама себе хозяйка! Куда захочет, туда и двинет! А я? Буду с гипсом ползать от кровати до кухни под рев бабкиного телевизора? А чтобы пописать, пользоваться уткой, которую будут брезгливо выливать мои родственники? Из глаз сами собой побежали слезы. Машка увидела мою унылую физиономию и пихнула Алексея рукой. Тот, глядя на меня, медленно опустил ресницы и едва заметно кивнул.

– Доктор! – Мать снова подошла ко врачу. – Понимаете, у меня безвыходное положение и совсем нет денег. К тому же не могу уйти с работы. Пусть мальчик полежит пока у вас, пожалуйста!

– Да Вы что, женщина, с ума сошли совсем! – возмутился мужичок. – У нас распоряжение не задерживать людей в больницах дольше положенных нормативов по заболеванию! Ваш парень пришел в себя, мы оказали ему первую помощь, сделали анализы. А долечиваться таких больных мы отправляем домой, под наблюдение травматолога по месту жительства! Заключение сейчас я вам оформлю.

И он резво умчался готовить выписку сразу на двух пациентов.

Мать медленно села на мою кровать и, глядя мне в глаза, сказала:

– Я просто не знаю, что делать! Тебя же еще надо как-то довезти. – Она немного сгорбилась, помолчала и неожиданно на меня закричала:

– Какой же ты, Валерка, бестолковый! Знаешь, что я кручусь, как белка в колесе, плачу кредиты, работаю на двух работах! Помогать ты мне должен, а не прыгать под колеса и валяться потом с переломами! Кто теперь Кирилла в сад поведет?

Меня, наконец, прорвало. Первый раз за эти шесть лет. Я молча делал для нее все, что мог, а она еще упрекает меня за то, что сама не может справиться с последствиями собственных поступков! Я прокашлялся и спокойно сказал:

– Я дяде Саше денег не давал, кредиты не брал. Это, мама, только твоя проблема. Так что не надо считать меня виноватым и перекладывать ее решение на меня! Помогать я тебе, чем мог, помогал. Если ты можешь изменить судьбу, найди своего жениха и забери деньги.

– Ах ты! – Захлебнулась возмущением она и влепила мне пощечину. – Да ты просто свинья неблагодарная! Я тебя рожала, растила, всю молодость тебе отдала!