Валеркин декабрь

– Положим, не мне, а своим мужикам. – Все-таки не удержался я и отвернулся к окну. Стукнутый мозг болел. Кожа на щеке горела.

Мать надулась и тоже стала смотреть в окно.

Но тут в нашу свару вмешался Алексей:

– Вы, конечно, меня извините, но проблемы Вашей личной жизни пусть останутся только Вашими! – он очаровательно улыбнулся и подпустил в свой голос мурчащие нотки. Женщины, как правило, от такого голоса впадают в гипнотический транс. Вот и мама. Сразу повернула голову на звук, улыбнулась и кокетливо поправила волосы. Я поднял глаза к потолку: ничему жизнь человека не учит! Алексей тем временем продолжил:

– Я вижу, как вам трудно справиться с двумя детьми, и поэтому хочу предложить беззатратный для Вас выход из трудного положения.

Мать загоревшимися глазами смотрела ему в рот, как в известном мультике бандерлоги – на Каа.

– Наши дети очень подружились. – сказал истинную правду Алексей. – К тому же им обоим нужна длительная реабилитация. Поэтому предлагаю взять на себя все расходы по лечению и содержанию Вашего сына, пока он будет поправляться.

Мама разрумянилась и уже хотела многообещающе улыбнуться, но Алексей попытку сразу пресек:

– Ведь это я его сбил!

Мать тут же очнулась от гипноза и решила, что денег мало не бывает:

– Я подам на Вас в суд!

– Пожалуйста! – с любезной улыбкой парировал Алексей. – Тогда ребенка придется все же взять домой. А чеки, предоставленные суду после окончания лечения и после внимательного рассмотрения и проверки моим адвокатом, я оплачу!

Мы с Машкой с напряжением ждали окончания поединка. И тут мать сникла. Ей действительно меня не поднять. Ведь даже на такси денег у нее не было.

– Хорошо. Вы берете к себе Валеру и ставите его на ноги! Пока он окончательно не выздоровеет, вы обещаете его содержать! – уверенная в своей безоговорочной победе, мать подняла вверх подбородок.

– Как скажете, женщина, – опять мурлыкнул Алексей, – только давайте договорчик составим. О взаимных правах, обязанностях и гарантиях. А главврач, он имеет такое право, его заверит.

– Согласна! – довольно потерла руки моя мама. – Кирилл! Посиди с братом, пока мы с дядей прогуляемся ко врачу!

Кирюха нехотя отлепился от Алексея и прилип ко мне.

– Мы победили! – улыбнулась мне со своей кровати Машка. Ее голубые глаза сияли, как два маленьких озера под весенним солнцем. Я тоже ей улыбнулся, а затем поморщился. Маша увидела и тихонько проговорила:

– Не кисни, братуха. Пойми, она просто не представляет, как справиться со своими неудачами. Она – слабая женщина, воспитанная на любовных романах. Как и большинство в нашей стране. Только более доверчивая.

– Да ладно, можешь говорить открытым текстом – глупая. Поэтому и переваливает проблемы со здоровой головы на больную.

Я коснулся повязки на голове. Машка оценила и грустно улыбнулась.

– Да, Валер. Она не знает, как жить иначе. Не понимает и, самое главное, не хочет понять того, что главная проблема в ее жизни – это она сама. Всегда проще обвинить в своих неудачах кого-то другого.

Маша устала говорить и отвернулась.

– Я все понимаю, Маш. Кирюху вот жалко.

– Ничего, поправимся и его заберем!

В течение двух часов, пока Алексей бегал, улаживал, утряхивал и подписывал, у нас перебывал весь медперсонал нашего отделения. Ну как же! Вышли из комы сразу два пациента! Палатный врач легко может докторскую писать, как великий специалист по проблемам мозга. Вот и сейчас, стоя в коридоре перед нашей палатой, он распинался перед коллегами о пользе какого-то промывания. Неужели нам клизмы ставил? В таком случае у несчастного пациента есть только две возможности спастись: либо туда насовсем, либо побыстрее очухаться.

– Машк, – прошептал я. Она повернула голову. – А зачем ты красила волосы?

Она пожала плечами:

– Нравилось. Слушай, Валер, помолчи, я спать хочу!

Я возмутился: спала – спала, как спящая красавица, и опять спать!

Но тут снова стало весело: в дверях появились Машкины опекуны. Видимо, кто-то из отделения им позвонил и вызвал в больницу. Ничего они выглядели, стильненько: холеная дамочка с длинными красными ноготками и красной в цвет лака сумочкой, и безупречно упакованный в костюмчик мужичок в очках за ее плечом. Машка скривилась так, что у меня во рту стало кисло.

– Вас сюда я точно не звала! – Видимо, она их узнала.

– Ну что ты, дочка, – заговорила дама, остановившись на пороге и брезгливо выпятив нижнюю, ярко накрашенную губу. – Мы так за тебя переживали и столько денег потратили на всякие пеленки!

– Не переживай, на твои пеленки и памперсы я тратиться не стану. – прохрипела Машка.

– Мы тебя заберем и Васенька, – дама нежно взглянула на спутника, – устроит тебя в один очень хороший санаторий для таких больных, как ты.

– Там свежий воздух и в палате всего пять человек! – Улыбнулся Васенька, показав клыки.

– Дед где? – спросила Маша.

– Умер дедушка в прошлом году. А квартиру, как твои опекуны, мы сдали. Пришлось, доченька, очень потратиться на тебя!

Я не вынес этого и громко сказал:

– Вот видишь, Маш, не только моих родных Боги умом обделили. У твоей мамочки он весь на одежку и мальчика истратился!

– Да, мамочка, – проскрипела Машка, – два года назад ты выглядела существенно моложе!

– Прекратите, молодые люди! – подал голос Васенька.

– Вася, фу, бяка, – продолжила Маша, – это не для твоих нежных ушек. Мамочка, купи ему наушники. Розовые. Хорошие мальчики не должны слушать плохих девочек!

Женщина стояла и хватала ртом воздух. Развопиться ей мешал лишь больничный антураж, призрачность собственной дочери и мой внушительный гипсовый вид. Но тут из ступора вышел Кирилл. Он отлепился от моей руки, посмотрел на меня и зарыдал. Басом. Громко. Потом встал и, возя рукавом по сопливому носу, потопал к Машкиной родительнице.

– Тетечка, – с надрывом заголосил он, – Валерке так больно, так больно! Он встать не может! И писать хочет! Тетечка!!! Помогите!

Машкина мать обвела шальным взглядом палату и вымелась наружу вместе с Васенькой. Я улыбнулся, а Кирюха деловито утер сопли и спокойным голосом сообщил Машке:

– Ты в подъезде на лестнице живешь. И ко мне ходила, когда я болел!

– Точно, – потрясенно произнесла она. – Маленький мой! Спасибо!

– Ага, – кивнул тот и опять прилепился к моей руке.

И тут вернулся Алексей. С кучей бумажек и моей довольной мамой.