Валеркин декабрь

– Я Вас никогда-никогда не брошу! И Валерка тоже. Мы Вас ни за что не оставим одного!

Алексей рассмеялся:

– Старый чудак, домашнее привидение и Валерка с черным носом. Мальчик, а мальчик, а почему у тебя такие большие ушки?

Машка последний раз хлюпнула носом и несмело улыбнулась.

«Так Вы нас не прогоните?» – написала она.

– Мой дом – твой дом! – вытянул к камину ноги Алексей. Машка взвизгнула и бросилась ему на шею.

– Задушишь, девушка! – он все же почувствовал ее объятия.

– Итак, дети мои, продолжим мозговую атаку! – предложил хозяин. А я неожиданно для себя вдруг понял, что у него волосы не светлые, а седые. И мне стало стыдно за какие-то пакостные прежние мысли. Я уткнулся носом ему в ладонь и обрадовался, когда он погладил меня по голове. Машка вообще вместе с блокнотиком подвалилась ему под бок и что-то строчила. Я переполз поближе и посмотрел в лист. Там крупными буквами было написано: “Я знаю, как помочь Валерке!”

– Рассказывай, то есть, пиши. – поощрил ее Алексей.

Она продолжила: «Когда мы ехали сюда в машине, я неожиданно увидела под ее капотом душу маленького белого щенка. Видимо, от удара Валерка влетел в его тело, а щенок попал в машину. Ему весело, он играет с ней, а машина его не обижает. Может, попросить его вернуться в свое тело? Поговорить с ним и с машиной. Она ему сейчас вроде мамы».

– Круто, – хмыкнул хозяин. – Пошли в гараж.

Он надел куртку, и мы втроем спустились к машине. Он включил свет и завел двигатель.

– Говори! – предложил он Маше. Она подошла к джипу спереди и начала что-то шептать, поглаживая автомобиль по капоту.

– Ты видишь, что она делает? – спросил меня хозяин. Я кивнул и тут увидел белую головенку щенка, высунувшуюся наружу. Я рванул вперед, и Алексей поднес меня к машине.

– Ну что? – спросил шепотом. Маша положила на капот блокнот и написала: «Они согласны, только щенка придется оставить в доме и катать в машине. Она за него переживает».

– Скажи им, что обещаю. – твердо сказал Алексей. И тут же призрачный щенок выплыл наружу целиком.

Маша застрочила на листе: «Поставьте Валеру на капот и отойдите».

Меня поставили рядом со щенком.

«Иди в меня, маленький, – позвал я его. – Твое тельце очень соскучилось. Ты же хочешь побегать по земле лапками?»

Щенок посмотрел мне в глаза, кивнул и бросился прямо на меня.

От удара я очнулся на полу рядом с машиной. Маша держала меня за руку.

«Все хорошо?» – спросила она. Я кивнул и попытался встать. По капоту машины бегал маленький забавный щенок.

«У нас получилось!» – написала Маша Алексею.

– Спасибо, родная, – он погладил машину и выключил двигатель. – О сынишке твоем я обязательно позабочусь. Он погасил свет, и мы пошли в дом. В холле мы остановились.

– Теперь я пойду спать, тело не железное, – объявил хозяин. – Завтра едем в больницу. Кажется, я знаю, что делать. – Алексей взял щенка под животик и понес в спальню на второй этаж, махнув нам рукой. – Располагайтесь, ребятки!

Мы с Машей последовали совету и развалились на двух диванах в гостиной у камина. Я пристроил голову на валик и уставился в красный огненный зев.

– А ты почему здесь застрял? – внезапно спросила подруга.

– Неоконченные дела, чтоб их, – в сердцах произнес я, – Кирюху жалко, мать жалко. Найти бы этого гада и удавить!

– Отчима, что ли? – лениво поинтересовалась Маша.

– Его, родимого. Как вспомню перхоть на плечах, блевать хочется. А мать ругалась, что папой звать отказывался.

– Дура она, твоя мать, нашла с кем связаться!

– Да. – Согласился я неожиданно для себя. – Слабая, неуверенная в себе женщина. Бабка ее совсем заездила. Чтобы вырваться, она и нашла этого… Пожалел, гаденыш, – прошипел я. – Облагодетельствовал. Жизни не хватит, чтобы расплатиться.

– Скажи мне, Валерка, – вдруг она перевела разговор, – зачем люди детей рожают? Чтобы потом их ненавидеть? За то, что мешают, за то, что требуют любви, за то, что не встают перед гостями на табуретку и не читают стихи с выражением или просто не вписываются в новую жизнь?

– Не знаю, Маш. Вот Алексей со Светой родили Аленку, чтобы это чудо было в их жизни. Ну, знаешь, как говорят: плод любви. Даже скорей, как апофеоз, как лучшее, что они могли подарить друг другу.

– А нас зачем, как думаешь?

– Маш, а тебе не кажется, что люди вообще очень часто не думают, что делают? Вернее, не задумываются о последствиях своих поступков. Знаешь, как говорили о будущем девчонки в школе? «Выйду замуж за богатого лоха, сделаю ребенка, чтобы никуда не делся, и буду тусить. Венеция, Париж…» Знаешь, мне иногда кажется, что люди – большое овечье стадо. Куда вожак повернул, туда же лезут все остальные. И считают этот процесс единственно правильным. Вот когда-то, давно-давно, – я повернулся к ней лицом, чтобы видеть ее глаза, – один умный вождь доисторического племени вел войны за территории со своими соседями. В племени были сильные и храбрые мужчины, но воины других племен тоже были сильными. И тогда вождь подумал: наши земли становятся обширнее и богаче, множество женщин взяли мы в плен. А мужчин, способных защитить все эти богатства, становится все меньше. И повелел он своим храбрым мужчинам любить женщин, а женщинам – любить мужчин и рожать детей. И выросло это хитрое племя в один могучий и многочисленный народ. Сменилось не одно поколение. Но твердо знали женщины этого племени: появился у тебя мужчина – роди детей, а он, согласно заветам вождя, останется рядом, чтобы охранять свой род от врагов.

– Но мы-то сейчас, вроде цивилизованные люди…

– Глупости, – отрезал я. – Цивилизованные люди не живут инстинктами и заложенными в каменном веке программами. Люди должны учиться думать. Иначе зачем нам голова?

– Вот как раз твой отчим, – начала Маша ехидно, – от заветов Махатмы-то и отступил. Своей головой научился деньги зарабатывать.

– Ну, положим, не головой, а кой чем иным, но смекалки у него не отнять. Маш, пока на земле ведутся войны и гибнут люди, завет древнего Вождя все равно остается актуальным. Задача мужчины защищать и обеспечивать, задача женщины – рожать и создавать реальность, в которую мужчине было бы всегда приятно возвращаться. Просто мир сейчас потихоньку отводят от тех заповедей. И люди не могут понять, куда идти, к чему стремиться. Вместо радости и спокойствия любви, вместо уважения к старшим, вместо бережного отношения к детям нам навязали идолом золотого тельца. И человеки теперь не считают зазорным убивать ради квартир и денег стариков, продавать ненужных детей на органы. Прикинь, родила пару раз, и у тебя квартира! Слабые не вписываются в наш теперешний мир. Они становятся либо ненужной обузой, либо разменной монетой на пути к обеспеченному завтра.

– Армагеддец какой-то. – Передернула Маша плечами. – Ты знаешь, – она села на диване и подалась ко мне лицом, – я хочу, чтобы меня любил такой человек, как Алексей. Он не обманет и не предаст!

– А жену с другом на дороге бросил. – возразил я.

– Он не мог иначе! – Машка вскочила и забегала по комнате. – Он спасал свою дочь!

– Может быть, себя?

– Ты дурак, Валерка! – Она, наконец, остановилась передо мной и, присев на колени, заглянула мне в глаза. – Он до сих пор себе не может простить то утро. Знаешь, зачем он потом воевал? Это не было жаждой крови. Он хотел, чтобы его убили. Понимаешь, он не смог защитить самое дорогое, что было у него в жизни! Как бы я хотела, чтобы меня кто-нибудь так любил! – Она мечтательно прикрыла накрашенные глаза. – Тебе не понять, у тебя мать с Кирюхой есть!

Я встал с дивана и подошел к вскочившей Машке, с опущенной головой застывшей у камина, и обнял ее сзади за плечи.

– Маш, – позвал я ее, – хоть я младше тебя, и, может, кажусь тебе сопляком, но от всей души предлагаю тебе честную мужскую дружбу и свою рубашку.

Она с удивлением повернула голову ко мне:

– А рубашку зачем? Постирать что ли?

– Дурочка, – я своими призрачными руками обнял ее чуть крепче. – Чтобы было куда поплакать в трудную минуту!