Валеркин декабрь

– Скорости! Ветра в лицо. – Она сникла. – Только и осталось, что за соседями ходить.

«Зачем тебе это?» – спросил я.

– Скучно. Я уйти отсюда не могу, зависла.

Она пожала плечами.

– Туда, – она ткнула пальцем в небо, – не берут. Сюда, – она показала на пол, – не пускают.

«Ты – призрак, а я жрать хочу», – грустно подумалось мне.

«А ты могилу свою видела?» – спросил я после нескольких минут молчания. Она ухмыльнулась и тряхнула волосами.

– А нету у меня, Валерка, могилки.

Я удивился: «Как это?»

Она задумчиво посмотрела на свои ногти и, вдруг откинувшись назад, заразительно рассмеялась:

– А мы теперь рядом, Валерочка! В больничке. Твое тельце. Пустая кроватка. Мое тельце. А кругом – приборчики. И вокруг все белое-белое!

Я опять вскочил: «Откуда знаешь? Ты же уйти не можешь, а меня только сегодня сбили!».

Она ласково своей призрачной рукой погладила меня по голове.

– Не парься, у меня с моим телом связь осталась. Я как бы всегда вижу, что происходит вокруг, только не глазами, а вроде всем телом. Не знаю, – задумалась она. – Не могу объяснить. Утром тебя рядом положили – порадовалась! Хоть кто-то знакомый. А уж когда ты объявился на лестнице… Валерка! Я на улицу хочу! На воздух! – Она встала, раскинула руки в стороны и покрутилась на одной ноге. – И я знаю, что делать! – Маша с нехорошим интересом уставилась своими накрашенными глазами на меня.

«Что?» – с тоскливым предчувствием спросил я.

– Пригласи меня гулять! – выдохнула она.

Я поднял брови.

– Понимаешь, – быстро заговорила она, – если кто-то живой пригласит привидение идти за ним, то оно сможет оставить свое место! Валерочка! – заныла она. – Выведи меня отсюда! Второй год на ступеньках сижу!

«Да не вопрос, а родаки твои? Как ты от них уйдешь? Я-то вообще не знаю, попаду ли сюда снова». – Грустно опустил я морду. – «Меня же никто, кроме тебя, в собаке не видит. А вдруг ты не сможешь вернуться?»

– Нет у меня родителей. Вернее, есть, просто каждый живет в новой семье. А здесь – дед. Правда, к себе я давно не хожу. Мы нервов друг другу попортили! Даже сейчас идти страшно. Пусть, наконец, отдохнет от меня. Ну что, братуха лохматый, пошли гулять? – Она нажала на кнопку лифта.

Я выпучил глаза: “Как ты это сделала?”

– Тренировка – наше все! – пропела она, и мы загрузились в лифт.

А потом затормозили перед подъездной дверью.

«Открывай!» – мотнул я головой.

– Не могу, пушистик. – Развела Маша руки. – Мне дальше нельзя. Ты сам должен открыть дверь и сказать «приглашаю».

Я задумался. До кнопки домофона было высоко. Не допрыгну.

«Маш, попробуй меня поднять!» – попросил я.

Она наклонилась и несколько раз попыталась зацепить меня своими призрачными руками. Не получилось. И мы сели рядом с дверью ждать того человека, который бы нас выпустил. Если честно, мне очень хотелось домой. Да только кто меня туда возьмет? А кто бы еще и накормил! Мы с Машей молчали. Она, обхватив колени руками, сидела рядом.

«Как ты умерла?» – спросил я.

Она посмотрела на меня своими голубыми глазищами и пожала плечами.

– Не справилась с управлением. Дорога была мокрой. – Потом подумала и поинтересовалась.

– Тебе и вправду это хочется знать?

Я кивнул.

– Это было поздним вечером. Мы возвращались с рок-концерта из Питера. Моросил мелкий дождик, но дорогу было видно прекрасно. Нас было пятеро. Я ехала последней. Машин было много, но мы легко их обходили. Потом догнали Лексус. Серега с Питом его обошли, а Бата он вытолкнул на встречку. Он еле с автобусом разъехался. А я и еще один наш, Костик, решили помститься. Но джип оказался тяжелее. И я уехала под фуру… Остальное ты знаешь. Кто-то идет! – вдруг вскочила она. – Готовься!

Запиликал домофон, и дверь в подъезд открылась. Я опять сел на попу. Это была моя мама.

Я про все забыл и, радостно взвизгнув, бросился ей под ноги. Мама посмотрела сквозь меня, отодвинула мою тушку ногой и, сказав: «уйди, собака!», спокойно пошла к лифту. У меня из глаз брызнули слезы.

– Ну, разнюнился! – Недовольно покосилась в мою сторону Маша. – Все вы, мужики, так. Наобещаете с три короба, а появится мамочка – сразу к ней под юбку!

Призрачная девушка презрительно посмотрела на меня и втянулась в стену. И я остался совсем один. Сначала очень хотелось повыть, но я сдержался. Что ж, Маша права. Пора становиться мужиком и самому отвечать за себя. Я сел перед стеной и позвал: «Маш! Вернись. Я все прощу».

И почесал левое ухо задней лапой.

Из стены высунулась голова.

– К мамочке проситься не будешь?

Я помотал головой. В этот момент опять тренькнул домофон. Подруга по несчастьям быстренько вылезла из стены и встала рядом. Дверь открылась.

«Машка, за мной, приглашаю!» – заорал я и метнулся из подъезда. Позади мелькнула призрачная тень. Мы остановились на газоне под фонарем и счастливыми глазами посмотрели друг на друга.

– Мы сделали это! – крикнула Машка и запрыгала по снегу, оставляя следы. Я загавкал и поскакал вокруг нее. Она хохотала и ловила руками медленно падающие снежинки. Это было завораживающе красиво: оранжевый фонарь, белый снег и худенькая черная девушка. Жаль, что мы не люди.

– А что в такое время делает на улице один маленький щенок? – Прозвучал из темноты до боли знакомый голос Алексея. Я остановился. Маша тоже перестала кружиться и медленно пошла к моему убивцу.

– Кто это такой у нас красивый? А, Валерк? – Она обошла его кругом.

Тот зябко передернул плечами.

«А это, Маш, дяденька, который меня убил. Только не трогай его!» – испуганно воскликнул я, когда она хищно воздела к его шее руки.

«Сначала он меня убил, а потом целый день спасал. Он знает, кто я».

Маша руки убрала и подошла ко мне. За ней медленно, удивленно разглядывая возникающие ниоткуда отпечатки подошв на снегу, шел Алексей.