Упыриная наука. Дилогия

– Ты только в сознании будь, Раэль, только не теряй сознания! Поговори со мной, поговори! – обращалась ко мне вампирка, – быстрей, мага зовите! Это яд! Ты… …ня …шь? Ра.. …ль? Оч…

– Я не слышу, Лукреция, ты здесь?…

Липкий туман окутал суетившихся вокруг меня вампиров. Лицо Лукреции, заверяющей, кажется, что все будет хорошо, и то покрылось пеленой. Звуки слились в один тягучий гул, и сознание отказало.

Изредка я приходила в себя. То на руках Валена, то на кровати, то в незнакомом месте. Я видела Волка, Аличку, вампира, с которым усиленно спорила Лукреция. Хелену. Я видела многое и многих. Кажется, даже стояла на пороге смерти, только без пресловутого тоннеля. Просто ощущалась легкость и невесомость во всем естестве. Отдаленность от тела и отрешенность от мира, но желание жить втаскивало дух обратно в, отчего начинался сильный жар и бред. Но стараниями приобретенных друзей, одним утром я открыла глаза и недоуменно оглядела незнакомую комнату.

Окон не было. Темный конусовидный потолок с небольшим отверстием наверху. На полу серые мягкие шкуры, на одной из которых лежала я, совершенно обнаженная, стоит заметить. Не прикрытая ничем. В углу курились какие-то дурно пахнущие благовония, от которых голова раскалывалась как орех, под тяжелой лапой троглодита. Во рту пересохло, будто меня за все время не поили водой. И тело… оно совершенно не двигалось.

Словно прочитав мои мысли, в палатку, откинув шкуру, зашел красноволосый мужчина. Конечно, прочитал… амулета, блокирующего мысли на мне не было. Понятно, это банда…. Только что я здесь делаю, по чьей милости и на каких правах? К сожалению, я даже возмутиться по-настоящему не могла. Ни тому, что лежала обнаженной перед каким-то мужиком, ни тому, что мне тут не нравилось, ни тому, что болит голова. Оставалось только гневно мыслить.

Мужчина, размешав в деревянной миске подозрительную кашицу и затушив неблаговония, приподнял мою голову, заставляя выпить разящую разлагающимся трупом отраву. Я сопротивлялась, сжимая губы, насколько это было возможно. Конечно, с таким трудом выкарабкалась, чтобы снова почить? Нет, восставшие из мертвых второй раз на грабли не наступают.

– Тебе станет легче, – просветил он. Естественно, на том свете, поговаривают, вообще легкость небывалая, – после ритуала хочется пить и ты должна пить!

Какого, выдрова ритуала? Куда меня утащили? Что со мной сделали эти чертовы туземцы? Мантыр на эту школу, ноги моей там не будет! Послали курсовую писать. Проблем не будет, устроит тебя маг, все будет прекрасно, тебе понравится! Мне уже очень нравится! А вообще, все василиск виноват! Какого лешего он у меня направление сожрал? Вот выберусь отсюда и объявлю тотальную войну зеленым тварям! Стану истребительницей василисков! Гордой, страшной и неукротимой!

Вампир как-то зябко усмехнулся, а я прикусила мысленный язык, который только что выдал половину моей биографии этому красноволосому упырю.

– Тебе позже все объяснят. Пока приходи в себя. Через пару минут ты сможешь говорить, – жидкость обожгла мне рот, пищевод и горячим шипящим комком разлилась по желудку, – позже начнешь шевелиться – действие яда полностью нейтрализуется. Я вернусь через час, чтобы подготовить тебя ко встрече с Повелителем Братства.

Братства? Еще недавно это была банда!

– Это было недавно, – зачаровано сверкнув зелеными глазами, выдохнул вампир, – Но теперь воскресло могучее братство Волка!

Замечательно, подумала я вслед уходящему вампиру, старательно работая во рту языком и начиная шевелить занемевшими губами. Только воскрешений еще не хватало. Я всегда была уверена, если что-то померло, значит, так ему и надо и боже упаси завидеть воскрешенный вариант помершего. Чем бы оно ни было при жизни. Жил у нас при дворе один милый котенок. Ласковый такой, детишек смерть как любил, всегда у них на руках обитал. Детишки его тоже любили… до смерти. Перестарались с объятиями. Лишившись любимого питомца, они подняли такой вой, что маги решили воскресить котенка ненадолго. Воскреснуть-то он воскрес, и даже внешне на котенка походил, да, сдается, не так уж любил он при жизни детишек, потому как из всей группы детсада осталось в живых только двое. После этого случая был издан указ о запрете некромантии и подъема мертвых. А теперь представьте, если воскресить человека? Как знать, какие у него были обиды, и как он решит за них отомстить, а целое братство? То-то и оно… раз усопло – усопшим ему и быть надобно.

Губы начало легко покалывать, будто я их отлежала. До недавнего времени мне казалось, что это невозможно. Восемнадцать лет прожито, а столько еще не познано… До недавнего времени многое казалось невозможным. Тело еще не слушалось, зато голова приходила в себя, наливаясь теплом, как спеющая слива соками.

Лежать в темной палатке и глазеть на единственную дырку в потолке, представлялось мне весьма заурядным развлечением, потому я решила убраться в какое-нибудь более веселое местечко. Решение – отличное, но результатом оказался лишь вялый поворот головы к выходу:

– Уже прогресс, – протянула я заплетающимся языком и провалилась в сладкую дрему.

– Раэль! – знакомый голос, который даже шепотом пищал, вывел меня из полудремы. А вскоре сверху из дыры показались ручки и маленькая головка.

– Никого, – тихо протянула я, – проходи. Будь как дома.

– Раэль, – усиленно работая крылышками, фея зависла над моим лицом, – твой родительский амулет у меня, за него не волнуйся. Меч тоже в надежном месте. Еще знай, – она оглянулась, чувствуя, что приближается вампир, – они не могут тебя убить. Ты нужна им живой, – взлетая наверх, бросила она, – помни это!

Забудешь тут такой немаловажный факт. О! да это просто развязывает мне руки и язык! К слову, руки мои начали оживать. Об этом сообщило яростное покалывание и подкожный зуд, отчего хотелось в кровь расчесать конечности, чтобы умерить это горящее чесоточное нападение. К сожалению, чесать кости я не умела…

– Ну как самочувствие, лучше? – приветливо осведомился все тот же мужчина.

– Если бы я не лежала перед вами в одеянии Евы или… как это у вас водится, Лилит, и моя голова не трещала, будто барабан, по которому туземцы выбивают ритмы самбы, то я бы сказала да…

– Вижу, лучше, – улыбнулся вампир. – Вообще, если вы начали хохмить, значит, скоропостижно покидать нас не намерены.

– Да я вообще вас покидать не намерена, – обрадовала я. – Я так превосходно душегубствовать умею, когда в славном расположении духа! А сейчас оно у меня славнее не бывает! Выпьем же за это.

Вампир побледнел. А что он ожидал, что я кинусь в ноги Волку, и буду целовать его волосатые ступни за мое славное спасение? Еще не понятно, спасение это или погребение заживо. Да и не по его ли милости я лежала без памяти…

– А сколько я лежала без памяти?

– Два дня, – кивнул вампир, не решаясь больше отпускать в мою сторону каких-либо замечаний и пододвинув мне кувшин с водой, ведь я изъявила желание выпить.

– Превосходно, – утолив жажду, довольно протянула я. – Так может, вы меня уже оденете? – принимая сидячее положение и разминая руками ноги, я намекнула, что как-то мне не комфортно. Вампир смутился, но не от того, что я была совсем не одета:

– Вам не положено.

– Чего? – недоуменно протянула я. – Это как это так не положено?

– Так это вот так и не положено. Встать сможете? Вас Отец ждет.

– Какой отец? – встрепенулась я.

– Наш отец.

– Наш? – нервный хохот. – Не припомню что-то, чтобы мой благородный папа с вампирками якшался. Да и вы, вроде, не полукровка.

Тот выжидательно на меня уставился.

– Полукровка что ли? У нас нет общего отца!

– Теперь есть, – заверил он, начиная нервничать. – Собирайтесь.

– Что мне собирать-то? Все мое при мне, – я на всякий случай проверила, действительно ли все мое при мне и не лежит ли в отрезанном виде рядышком. – Да, все на месте.

– Замечательно, – терпение вампира начинало трещать по швам. – Так вы собираетесь вставать?

– Я? Хех, размечтались. Я больна, так что, ежели ваш Отец желает лицезреть мою особу, пускай сам тащит сюда свои лапы, я даже ногтем мизинца на ноге не пошевелю в его направлении!

– То есть, вы хотите, чтобы я применил силу?

Душевно рассмеявшись, я встрепенулась:

– Ну, попробуйте!

Грозно фыркнув, что, видимо, означало жуткую обиду, мужчина повернулся к выходу и наткнулся на Волка. Перейдя на язык братства, он что-то яростно нашептывал Отцу. Наверняка напраслину разводил. Получив от Волка оплеуху, вампир жалобно пискнул и удалился, бросив в мою сторону ругательство.

– Он не обижал вас? – преклонившись, поинтересовался Волк. Так-с, с какого это перепою он мне кланяется? Они что тут все, белены объелись?

– Он? Нет, скорей напротив. Нехорошо так вышло, – смутилась я притворно, подбирая ноги к груди, чтобы закрыть свои прелести от сверкающего глазками Волка. – Что с нашим договором? Почему я тут? Мне через… – я задумалась и, не осилив математические операции, выкрутилась, – э, мне скоро домой нужно.

– Теперь это ваш дом, госпожа.

– Ты рехнулся, господин? Какой дом? – я в ярости вскочила, уже и не думая прикрываться. – Эй, пустите меня отсюда, не то я ваш лагерь разнесу ко всем бабушкам мира!

Во мне, если без обиняков, заговорил страх. Я неизвестно где, неизвестно что со мной вытворяли эти извращенцы, неизвестно, жива ли я вообще, эльф ли я еще. К тому, же какой-то вампир говорит, что этот красноволосый упырь мой папаша и дом мой тут. На веки вечные – аминь.