Упыриная наука. Дилогия

– С каких пор секс стал грязным делом? – вытирая жирные лапы о чей-то безразмерный халат, который я старательно свернула и положила на травку, поинтересовался бес. Мы с Валеном жалобно покосились на одежду, ставшую полотенцем, а потом на беса и долго соображали, что он сказал, а когда сообразили:

– Откуда ты знаешь?!

– Весь Горлен знает. Новость уже до Оссета долететь успела, наверно сейчас несется в прилежащие долины! Легенда ожила! Как же не знать такое?!

Я начала наливаться краской, представив, как Наставнику сообщают, что я подалась в вампиры, залетела от Сета и на родину не вернусь, потому что меня ждет славное боевое будущее Матери-прародительницы.

– Он врет, – шепнул мне на ухо вампир.

От сердца отлегло. Я уж думала, что мне, в столь нежном возрасте суждено героически заработать первый инфаркт. Улыбнувшись бесу, я спросила:

– Так как ты узнал?

– Ну, хех, мы, наемники, частенько пересекаемся. Тут выпить решили, в Коньке-Хромунке, вот и услышал от одного из банды местного Аль Капоне, что, дескать, отыскали они почти смертную матку, которая даст звереныша, по могуществу не уступающего самому их богу и который свергнет Князя. В общем, она станет его матерью. Или женой, – задумался он. – Мутная какая-то история. В общем, девицей красной, как погляжу, ты будешь?

– Буду, – холодновато я ему ответила, но тот только осклабился.

– И правильно. Нынче видных мужиков надо хватать, а то баб развелось, а мужиков нормальных – раз и обсчитался. А ты, О`Коэн, обзавелся дивчиной? Или твое сердце ограничилось только той прекрасной ведьмой?

– Не будем о ней, – помрачнел Вален, а я поняла, что была какая-то история несчастной любви, разбившая вампиру сердце. Возможно, из-за нее он стал таким холодным и надменным.

– Так, значит, вы Сету рога наставляете? – не угомонился чертенок.

– Тебе, гляжу, уже наставили, – грозно рявкнула я.

– Да мне-то все равно, я даже одобряю, – улюлюкнул Чар, – просто, помнится, сватали тебя за одну…

– Не напоминай, – кажется, вампиру стало дурно. А бес ехидно усмехнулся в ответ на его реакцию, – любишь лишний раз помянуть былое.

– Может, кто просветит? – вопросила я, на что с удовольствием отозвался бес.

– Ему брат решил пассию найти. Вампирка чистокровная, все по регламенту. Да и все при ней. И грудь восьмого размера до колен, и ноги, почти от ушей, толщиной со здоровое такое полено и есть за что пощупать. Борец – сумо. Зверюга, а не женщина. С такой даже ночью без охраны ходить можно. Да только, как говорится, рожей не вышла. Страшная, как смертный грех, – вампир поправил, что обделенная красотой, но бес настаивал, – страховыдло просто! Но Валену-то нашему, как всегда любовь не любовь, а надо – так надо. Долг перед отечеством превыше всего. Мальчик он у нас ответственный и согласился, естественно. Как же народ-то свой подводить, выбора не было.

Вампира начал бить смех. А бес, на мохнатой мордочке которого чарующе танцевали отблески костра и блестели капельки жира, придавая рассказу некоторую таинственность с намеком на трагизм, продолжил.

– Так вот! – живописно жестикулируя и разбавляя тролльим языком, бес вошел во вкус, а рассказчиком он был потрясающим, – встретила она его как полагается. Поскольку задушить выменем сразу не вышло, – вампир сначала активно пытался поправлять едкие словечки Чара, но потом бросил это дело и, вероятно вспомнив, как все было, начал откровенно хохотать, – налила стопарик перцовой для храбрости! Хлопнули! Да только одного, конечно, в такой компании маловато было, но второго не налили. Подоспели пироги, – я мучительно вспомнила, как перед экзаменом сломала зуб, вкусив один из пирожков, вампир подмигнул, что мыслю в верном направлении, – рыбьи. И пара с бараниной. Только, видимо, потроха с костями и мясо она местами-то перепутала. И пироги вышли, что сказать, на диво. Трупная вытяжка первого сорту! Попался нашему женишку с бараньим потрошком и костьми, – вампира взяла новая волна смеха, – куснул, чуть не сломав клык, усердно пыхтел над пережевыванием сухожилий и потрохов, попахивающих нечистотами. При всем этом наш О’Коэн успевал отпускать замечания о прекрасной погоде, замечательных кособоких занавесках, не стираных со времен пошива в прошлом веке и великолепной стряпне не менее великолепной невесты. Нужно было видеть благородную улыбку на его губах при отзыве об обеде и чуть менее благородные позывы в ближайшем сортире. Но и этих мук нашему благородному О’Коэну показалось мало.

Я с уважением и сочувствием покосилась на утирающего слезы смеха вампира.

– Остался он у нее на ночь, как и положено, чтобы разузнать лучше, какая она хозяйка, – судя по задорному огню в плутоватых глазах беса и смеху Валена, ночью было жарко, – только хозяйкой оказалась она диковатой. Я бы даже сказал – шалунишкой! Глубокой ночью, когда женишок спал, явилась она к нему, как страшный кошмар, в прозрачном пеньюарчике, потряхивая всеми прелестями лишних килограммов. И, прежде чем Вален успел забить тревогу, придавила его своим телом, – сдавлено хихикая, я во все уши слушала беса, – бедный наш брыкался, брыкался, все-таки ноша не пудовая, просто так не сбросишь, да и обмяк через полчаса. Не оставив не окрашенного помадой места на бездыханном теле, вампирша спохватилась, что жених ее скоропостижно скончался, не дождавшись свадьбы. Ушла, утирая слезы, а Вален, ожив, вылез через окно и был таков. Только после строгого разговора с братом о своей судьбинушке вернулся-таки, уверяя, что умер от счастья в ее объятьях. Дело шло к свадьбе. Они уже, вроде бы, как и согласились оба на вопрос мага, изъявили, так сказать, волю вступить в вечный союз на земле и на небе, но как пришло время скрепить все поцелуем…

Нас троих пробрал смех, как только мы представили страшную, бородатую и бородавчатую мордашку невесты, закрывшую глаза и протянувшую губы трубочкой.

– Вампир сиганул в кусты и только его и видели. Расстроенная вампирша нашла себе какого-то мракобеса и на нем отомстила за все не прожитые вместе годы разом. И выдрит его как только может.

Последние фразы он говорил с таким трагизмом, будто сам и являлся этим мракобесом. Вампир просветил, что так оно и есть и я уже откровенно скалилась над бесом, в бликах костра смотревшимся немного жутковато. Несомненно, половина в этой истории —выдумка, не думаю, что чистокровная вампирка может быть столь уж страшной и отвратительной хозяйкой, какой ее малевал Чар, но наверняка зерно правды в ней имелось. Мне стало как-то по-отечески жаль Валена. Такая безропотность и податливость воле старшего брата? Мне сложно было понять подобный героизм.

Чарел рассказал еще пару-тройку интересных историй об их славных деньках с Валеном. За разговорами мы и не заметили, как наступил вечер. Даже, я бы сказала, вполне приличная ночь. На небо высыпали звезды, в кустах застрекотали сверчки, а воздух наполнился мошкой, возвещающей, что завтра будет жарко. Повисла пауза, во время которой доедали все, что было еще не доедено.

– Ну, что? Может в «Пышногрудую Сью» завалимся? Потискаем баб за телеса? – заискрился бес, которого Вален полностью поддерживал, – а ты, сеструха мантырья, – я злобно покосилась на Чара, – прости. Дева красная, нам компанию не составишь?

– Вряд ли из меня хороший тискарь баб за телеса выйдет. К тому же, мне бы поспать часок-другой. В последние дни мне с этим как-то не везло, – задумчиво протянула я, погладив ладонью ложбинку, в которой некогда был кулон, – приятно было познакомиться, – улыбнулась я, протягивая руку.

Бес сомнительно на нее покосился и, сжав меня в объятиях, панибратски похлопал по ягодицам, намереваясь еще и ущипнуть за них, но я вовремя дала отпор. Жест был воспринят одобрительно и, можно сказать, меня посвятили в друзья.

– Тоже было приятно, дева. Только рано ты со мной прощаешься, чувствую, еще не раз пересечемся.

– Не думаю, я завтра навсегда покину долину, – с какой-то грустью протянула я, а ведь еще вчера и даже сегодняшней ночью с радостью бы унесла отсюда ноги.

– У-у, – Чар покосился на Валена и усмехнулся, – никак наш строгий страж решил депортировать на родину?

– Это не обсуждается, Чарел! – на удивление холодно и властно отрезал вампир.

– Без проблем, – видимо, бес было хорошо знаком с этой стороной вампира. С холодным, рассудительным и решительным Валеном, который иногда становится приветливо-милым мальчишкой, а иногда и ушлым хулиганом. И всем понятно, что спорить с ним бесполезно, да и откровенно говоря – глупо.

А утро встретило меня все тем же гневным писком на ухо:

– Где ты шлялась сутки напролет???

Баян. Но как сменить мелодию на будильнике – мне было неизвестно. Как еще могло начаться одно из рядовых утров, утер, утр? Гм… что-то денек сегодня начался с ломания языка. Решительно отодвинув фею в сторону, я протерла глаза, пытаясь понять, где нахожусь, нравится ли мне это место и не прикорнуть ли еще часок? Глянув на разъяренную фею, решила, что третий вариант самый безопасный, но проказница насылала на меня бессонницу. Да что там, ей даже насылать не приходилось, на ее писк подоспела даже Лукреция. Как всегда элегантная и бодрая. На ней красовался небесно-голубой сарафан до пола, с шикарным разрезом от середины бедра. Наряд как раз под ее, редкие для вампира, голубые глаза. Светлые, до лопаток, волосы спадали крупными шикарными кудрями, а на губах искрился бежевый блеск.

Боясь даже представить, как я выгляжу, наскоро прилизав ладонями волосы, я выдавила корявую улыбку:

– Утро доброе.

– Так у вас, эльфов, два часа дня – это утро? – ехидно усмехнулась она, присаживаясь на краешек кровати. Не хотела бы появиться вместе с ней на улице – все бы завистливые взгляды только ей в спину, а в мою – сочувственно обреченные. Но подобную красоту просто так не наводят. Сердце мое чувствовало подвох.

– На свидание никак собралась? – улыбнулась я, падая на подушки и сладко потягиваясь.

– Не совсем. Послушай, я хотела спросить, ты вчера ничего странного не замечала?

– Например? – смутилась я, пытаясь вспомнить, что вчера было не странно.

– Хоть убей, но я не помню события ни вчерашнего дня, ни позавчерашнего… помню только похороны, и как тебе плохо стало. Сейчас тебе лучше?

– Лучше, – заверила я, с кособокой улыбочкой глянув на смутившуюся фею, но оно и к лучшему, Лукреция и так настрадалась. – Так куда ты так вырядилась?

– Не я, – улыбнулась она. – Мы!

Я обреченно вздохнула, когда подвох-таки выскочил. Поняв, что все же придется идти с ней по улице и завистливо охать при каждом взгляде на длинноногую красавицу, я нехотя поежилась, прощаясь со сладкой негой дремы.

– И куда мы идем? – затравленно поинтересовалась я.

– Ты не слышала? Вчера у королевы-матери родилась наследница! – ага, а у Сета-батюшки с зачатием наследника обломилось, как символично. – Вся Сирима сегодня отдыхает и гуляет, так что можно развеяться, а завтра мы…

– Я уезжаю сегодня вечером, – решила сказать сразу, чтобы потом не пришлось лгать и закатывать глазки.

– Как? – вмиг скисла хозяйка.