О, Камбр! или Не оглядывайся в полете!..

Коварно сеет козни,

Истории ему не изменить!

Поэму отправили в Миску, и она там так понравилась, что Камбра тут же выдвинули на соискание Государственной премии. И ему эту премию даже присудили, вот только денег пока не дали. Сказали, что в связи с тяжелым финансовым положением… Но зато уж в следующий-то раз – непременно!..

Глава 6. Как Камбр отправился на поляну фей и влип в приключение

Первый день лета в Мукезе всегда встречали звоном колоколов. Считалось, что колокольный звон окончательно прогоняет морозы, а, кроме того, первый день лета совпадает с праздником фей, и каждый мукезец считал своим долгом умилостивить фей, принеся дары и позвонив в колокольчик. Ведь известно: улыбка феи приносит в дом удачу, тогда как хмурый или косой взгляд не сулит ничего хорошего.

В этот же день в Мукезе обычно устраивался грандиозный карнавал, на который съезжались все окрестные феи, глюки и привидения. В лучшие годы на праздник прибывали мороки, фурии и даже заморские джинны, и тогда в городе начинало твориться нечто совершенно невообразимое. Эх, где они, лучшие годы!

С переименованием города летние карнавалы попытались запретить, заменив их демонстрациями, однако жители Мукеза относились к феям с таким почтением и любовью, что с запретом смириться не пожелали и, выбрав красивую поляну лигах в десяти от города (как раз в том месте, где тигровый лес плавно переходит в вечносиний скальник), перенесли карнавалы туда.

Поляна фей, как прозвали ее в народе, была даже на самый придирчивый и искушенный взгляд великолепна. С трех сторон окруженная, будто стеной, зарослями тигрошника и скалки, с четвертой она ограничивалась красивейшим Синеглазым озером. Хрустальный ручей сверкающим шумным каскадом сбегал к озеру по одному из склонов. В центре поляны на естественном возвышении, этаком взгорке, рос громадный листотряс. Сама поляна, огромная, ровная, как стол, вся поросла нежнейшей лайкой (ее еще называют травой счастья), свистящим горошком, тигровым зевом и колокольчиками Хайаны – бледно-серебристыми полупрозрачными цветами, издающими сладостный призрачный звон.

На взгорке вокруг листотряса обычно располагались оркестры и ансамбли, коих в Мукезе всегда было великое множество. А на вершине листотряса устанавливали эстраду в виде летящей длинношеей лейки, на которой всегда выступали съезжавшиеся по случаю праздника многочисленные мукезские, тамарские, симбайские, а иногда даже мискские и леденцовые актеры.

День фей начинался обычно с колокольного звона (уж его-то никто никогда не запрещал, да и не мог запретить при всем желании). Ранним утром с первыми лучами солнца дружно распускались любимые мукезцами и потому в изобилии растущие по всему городу колокольчики Хайаны, наполняя округу нежнейшим призрачным звоном. «Дили-дили-дили», пели колокольчики, и разбуженные ими, разряженные по случаю праздника жители славного града Дурмунурзада выходили на балконы и высовывались из окон с приветствиями и пожеланиями счастья, звоня при этом что есть мочи в колокольцы-погремушки, обереги, дверные колокольчики и вообще во все, что могло услаждать слух мелодичным звоном.

Поднимался невообразимый шум, который постепенно преобразовывался в мелодию народной песенки «Вот фея к нам пришла», и тогда к общему многоголосому хору колокольчиков, колоколец и колоколов присоединялся зычный бас Большого Дона – старинного колокола на сторожевой башне.

Получалось очень мило: «Вот фея к нам пришла», – вызванивали тысячи колокольчиков. «Донн, – подхватывал Большой Дон, – потанцуем вместе мы, дили-дили-донн». «Счастье в дом наш принесла», – радовались колокольчики. «Донн, потанцуем вместе мы, дили-дили-донн», – басил Большой Дон. И все жители Мукеза и окрестностей радовались вместе с колокольчиками и повторяли про себя снова и снова: «Потанцуем вместе мы, дили-дили-дон».

Отзвонив приветственную песнь, мукезцы откладывали колокольчики, доставали припрятанные специально для этого случая подарки и… Феи тут же появлялись в каждом доме, благосклонно принимая дары. Тот, кто вручал подарок, мог загадать одно желание. Самое невинное, разумеется. И к радости всех присутствующих оно немедленно исполнялось.

Город наполнялся удивительными ароматами. В небо взметались тысячи разноцветных шаров, превращаясь затем в диковинных птиц. Над городом клубились разноцветные тучки. Из синих и зеленых сыпался золотой дождь, а из розовых и фиолетовых – зефир в шоколаде и сливочные тянучки. В печках возникали чудесные лакомства, в вазах великолепные цветы или фрукты, кому что больше нравилось. Дети с визгом носились по улицам, собирая конфеты и печенье и голося во все горло «Вот фея к нам пришла…» и «Спасибо, спасибо…».

Все утро в городе царило ликование. Обычный завтрак превращался в маленькое пиршество. Затем горожане доставали карнавальные костюмы, брали музыкальные инструменты, еду, детей и, кто на велодрынах, а кто пешком, отправлялись на поляну фей. Там-то и проходило основное веселье.

Так было всегда, и никакие веяния, указы, а тем более приказы из Миски не могли ничего изменить. В конце концов, мискские власти махнули рукой на непокорных дурмунурзадцев с их карнавалом, решив: пусть все идет, как идет. Славные же жители Дурмунурзада были только рады, что их оставили наконец в покое.

В этом году первый день лета отмечался с небывалой пышностью. Погода стояла отменная, как на заказ, настроение у всех было прекрасное…

Камбр, хоть и не большой любитель буйных празднеств, на сей раз тоже захотел развеяться и посетить поляну фей. Посему он натянул на ухо ярко-малиновый берет, украшенный радужным пером из хвоста гамбургского петуха, нацепил зеленую жилетку и желтые в коричневую клетку брюки и вышел из дома. Весь народ уже схлынул, город был пуст, как коробка из-под конфет.

Пройдя по разукрашенной лентами Мискской и свернув к площади Конформистов, Камбр немного полюбовался собором, который неизвестные художники по случаю праздника разрисовали чертиками, драконами и фуриями, послал воздушный поцелуй стрельчатыми окнам Дворца Разногласий, пошарил немного в каменной чаше возле фонтана Пчелки и, найдя горстку леденцов, чудом уцелевших от прожорливых мальчишек, сунул один в рот. Потом на глаза ему попалась серебряная монетка. «Вот и прибыль, – подумал он, – отлично, куплю на поляне банку бирры и свистульку, повеселимся!» Свернув в переулок, он неожиданно нашел в куче серпантина и конфетти еще одну монетку. На сей раз золотую.

– Ого, – присвистнул он, подкидывая монетку в воздух, – ящик бирры и танцы до упаду. Пожалуй, останется еще и на шоколад.

Он напился из фонтанчика возле шикарного особняка Чиру Пеи – местного финансового воротилы – и решительно направился к космопорту.

Центральное шоссе было пустым, весь народ уже давно прошел и проехал, оставив после себя разбросанные по обочинам ленты, конфетти и серпантин, шуршащими змейками перекатывающийся с одного края дороги на другой и путающийся под ногами. Камбр шагал в гордом одиночестве, предаваясь мечтам о том, как он познакомится с феей и протанцует с ней всю ночь (вещь практически невозможная: феи знакомства с дурканами всячески избегают, что же до танцев с ними, так это вообще из области фантастики).

Подставляя лицо теплому ветру и приветственно махая шляпой пролетающим мимо сциллам, он весело распевал во все горло «Мечты, мечты…» и чувствовал себя счастливейшим дурканином на всей Силизенде. Он уже прошел полдороги, когда его нагнал старый дребезжащий велодрын, груженый сверх всякой меры.

Некоторое время велодрын тащился следом, почему-то не желая его обгонять, хотя Камбр вежливо сошел на обочину, давая возможность столь робкому средству передвижения проехать вперед.

– Э, да это же Камбр! – неожиданно услышал он и обернулся. Круглое улыбающееся лицо водителя и вздернутый нос показались ему удивительно знакомыми.

– Ба! Месс Твоклик?! Откуда?

– Из Миски, – велодрын поравнялся с Камбром и поехал рядом. – На карнавал едем. Ты тоже туда? Так давай к нам. Цепляйся за поручень, подвезем.

«Надо же, Месс Твоклик! – думал Камбр. – Сколько же мы не виделись? Лет двадцать, пожалуй. Как после школы в Миску уехал, так и пропал. А тут надо же!..»

Вообще-то Камбр с Мессом в школе не ладили. Тот при случае всегда был рад подставить подножку или вместо чернил налить в чернильницу клея, за что частенько бывал бит. Твоклик вообще слыл в школе мелким пакостником, но, похоже, все это ушло в прошлое. Камбр встрече обрадовался, предложение ему показалось заманчивым. Кивнув, он встал на свободную подножку и прицепился к багажнику.

– Знакомься, – радостно завопил Месс, выруливая на середину дороги, – рядом со мной Доган, на заднем сиденье Итис, моя подружка, рядом с ней Белал, правда, красавица? А на подножке Тойтик.

Тойтик помахал Камбру рукой и расплылся в счастливой улыбке.

– Рад познакомиться, – пробасил он, – всегда мечтал пообщаться с таким известным поэтом.

– Ну уж, известным, – засмущался Камбр.

Тут велодрын подпрыгнул на кочке, и Камбр вместе с Тойтиком одновременно щелкнули зубами. Это получилось до того громко и слаженно, что девицы зафыркали в кулачки, а Камбр и Тойтик расхохотались во все горло. Смущение первых минут знакомства улетучилось, и Камбр почувствовал себя в этой компании свободно, будто знал их всю жизнь.

Девушки действительно оказались очаровательными созданиями, особенно Белал.

– Очень приятно познакомиться, – медленно, чуть нараспев проговорила она, поправляя платиновые локоны.

– Очень, – Камбр покрепче ухватился за поручни и попытался выжать из себя улыбку. Белал была слишком красива. Слишком…

Итис как любезная хозяйка, мило улыбаясь, начала расспрашивать его о жизни в Мукезе. И при этом проявила такую осведомленность, что Камбр даже поинтересовался, нет ли у нее здесь родственников? В ответ Итис, звонко рассмеявшись, указала на Месса, заметив, что он неисчерпаемый источник ее знаний, и тут же заговорила о столичной жизни, а затем плавно переключилась на погоду и праздник фей.

Завязалась непринужденная беседа. Камбр, почувствовав себя в ударе, беспрестанно острил, Итис и Белал хохотали, Тойтик отпускал глубокомысленные замечания, а Догги громко читал путеводитель по Тамаизе. Один Месс не принимал участия в общем веселье. Он был за рулем.

Управлять подвыпившим велодрыном – занятие, прямо скажем, затруднительное. Этот же был явно навеселе, его тянуло на подвиги, и Месс с трудом сдерживал разошедшийся агрегат от слишком уж рискованных действий.

До космопорта, несмотря ни на что, доехали быстро. До поляны было еще лиги три-четыре, но никакая техника туда не допускалась, а потому велодрын пристроили среди сотен его собратьев и, надев рюкзаки, отправились дальше пешком.

Идти было приятно. Под ногами похрустывали молодые побеги корчужника, проволочник серебрился вдоль тропы, легкий ветерок едва шевелил кустики синей мяты. Длинные, висящие плетями соцветия бананового дуба наполняли воздух сладостным ароматом. Повсюду шныряли губошлепики, клюшки, мелодично посвистывая, стайками перелетали с дерева на дерево. Камбр отобрал рюкзак у Белал, за что был вознагражден восхищенно-благодарным взглядом, и теперь ему, собственно, было не до красот природы, рюкзак оказался на редкость тяжелым.

«Камней она туда наложила что ли?» – думал Камбр, пыхтя и посматривая одним глазом, как Белал и Итис (сбагрившая свой рюкзак Мессу) шалыми крокозябликами носились по тропе, восхищенно взвизгивая при виде какого-нибудь неосторожного губошлепика, рискнувшего показаться им на глаза, или сциллы, усевшейся на ветку стеклянной березы и распушившейся до невероятных размеров.

Весь путь до поляны обычно длился не более часа, даже если приходилось тащить тяжелый рюкзак и идти не слишком быстро из-за обилия малышей и их мамочек, всячески приобщавших своих чадушек к природе. Однако на сей раз поход занял гораздо больше времени. Девицы постоянно отвлекались и умоляли всех сделать привал и подождать, пока они не насмотрятся и не навосхищаются буквально всем подряд.

Сначала Итис увидела крокозябла в кустах смайкла. Компании пришлось сразу же остановиться (Камбр с наслаждением скинул совершенно неподъемный рюкзак) и пытаться выманить крокозябла на тропу. Предприятие выглядело безнадежным: крокозябл уговорам не поддавался, на приманку внимания не обращал и вообще собирался удрать; но тут Камбр взял дело в свои руки. Он потребовал шоколадку (она тут же нашлась в рюкзаке Итис), затем подошел к кокосовой елке, растущей неподалеку от куста с крокозяблом, сел на корточки и пару раз очень противно ме-мекнул, протягивая шоколадку. Кусты смайкла, затрещав, раздвинулись, и крокозябл вышел на тропу. Все схватились за фотоаппараты, крокозябл же невозмутимо прошествовал к Камбру, вежливо взял угощение, моментально его схрумкал, боднул кокосовую елку, так что шишки посыпались, и в два прыжка исчез в лесу.

Восторгам не было предела. В глазах девиц Камбр навсегда стал героем и великим укротителем. А на самом деле все объяснялось очень просто. Пока Месс, Догги и Тойтик прыгали у кустов, пытаясь как-то выгнать оттуда зверя, Камбр, вглядевшись, узнал Тугрика, ручного крокозябла Клинка Донела, а заодно вспомнил, что тот больше жизни любит шоколад. Остальное было делом техники.

Потом девицы увидали перламутровую лисичку, и долго гонялись за ней, потом все слушали, как поет черная маргаритка, потом еще что-то, потом еще… Очередной, и на сей раз последний привал решили сделать, когда до поляны было уже рукой подать. Белал в немом восхищении застыла перед колокольчиком хайаны, и ничто на свете не могло сдвинуть ее с места до тех пор, пока она не насладилась его призрачным звоном.

Наконец вышли к поляне. Сверху (поляна находилась в низине, и к ней еще надо было спуститься по крутой каменистой тропе) было видно все как на ладони. Огромная, ровная как стол, заполненная дурканами и глюками поляна стала похожа на оживший радужный плащ, беспрестанно шевелящийся и сверкающий самыми немыслимыми красками в свете заходящего солнца. Торговые ряды перемежались палатками и шатрами, маленькие лодочки покачивались у берега, громадный листотряс в центре был весь увешан шариками, хлопушками и фонариками. Оркестры и ансамбли, устроившиеся вокруг, играли беспрестанно, и музыка долетала даже до нашей компании.

Покачиваясь и подрагивая длинным хвостом, мимо проплыл здоровенный воздушный змей в виде Дракона, поедающего гигантский бутерброд с сыром. Белал и Итис завизжали от восторга и захлопали в ладоши.

– Мы вперед, – позабыв обо всем на свете, они бросились бежать вниз по тропе, – догоняйте!