О, Камбр! или Не оглядывайся в полете!..

Доктор Бигус долго смотрел ему вслед.

– Как вы думаете, тетушка Меделор, – обратился он к медсестре, – он сказал правду?

– Не знаю, – старушка подошла к Бигусу и выглянула из палатки, пытаясь разглядеть что-то в темноте. – Не знаю. Не похоже, чтобы врал, – она всплеснула руками. – Напасть на фею! Куда же катится мир?!

– Вы правы, тетушка Меделор. Это совершенно возмутительно! Но боюсь, дальше будет еще хуже!..

– Ах, святая Алиса! Как жить в таком ужасном мире?! Но вам нужно взбодриться, доктор. Пойдемте-ка попьем чаю. У меня есть восхитительный скалковый мед.

И они вошли в палатку, плотно закрыв за собой полог.

Глава 7. Как Камбр познакомился со стукалками.

Стало совсем темно, и у самого края Синеглазого озера засветилась горбушка Оды. Едва лучи ее коснулись верхушки листотряса, как взошла Хайана, и небо заиграло самыми немыслимыми красками. Повсюду роились причудливые тени. Оркестры, развлекая зрителей, наяривали «Марш веселых глюков». Глюки дружно маршировали вокруг эстрады, размахивая шляпами и распевая во все горло:

«Воу-воу! бум, бум! Чики-тр-р-р

Яп-яп! Мимикрия у-у-у, у-у-у,

У-у-х ты, бронтокрякл.

Мимикрия, самолет, япы-япы бум ба

Топу-топу, трали-вали! трали-вали! Бррум!!!»

Проорав «Бррум», передние валились на землю, дрыгая ногами, задние валились на передних, отчего вокруг листотряса получалась куча мала. Случившийся поблизости морок напустил сине-зеленого туману, взметнувшегося вверх волнами и протуберанцами, что вызвало новый приступ бурного веселья.

Оркестр заиграл польку-тортильянку, и на ветвях листотряса начали появляться феи-светлячки. То тут, то там внезапно вспыхивали изумрудные огоньки, и все вокруг них в один миг преображалось. Наконец поляна стала напоминать гигантский зал, пушистая лайка под ногами – гладкий паркет, небо – шатер, подсвеченный тысячами фонариков. Прямо в воздухе расцвели сверкающие цветы, наполнив округу чудесным ароматом, оркестры умолки, вместо них зазвучали, запели знакомую мелодию тысячи невидимые хрустальные колокольчики. «Вот фея к нам пришла», – звенело вокруг.

У всех, кто был на поляне, в руках оказалось по бокалу тонки и подносу с пирожными. С легким «хлоп-топ» появились на эстраде феи-хлопушки и феи-топтушки, все как одна пухленькие, розовощекие, востроносенькие, в красных шелковых платьицах, в белых передничках и в туфельках цвета пьяной вишни. Головку каждой украшала высокая остроконечная шляпа, увенчанная шелковой лентой и алым пером кури-кури – самой удивительной птицы на Силизенде (но о ней как-нибудь в другой раз).

Каждая хлопушка держала великолепно расписанный веер. Топтушки одновременно притопнули каблучками, взмахнули белыми платочками, хлопушки развернули веера, и на сцене появились самые красивые и самые таинственные из всех фей Силизенды – стукалки.

Стукалки вообще-то не очень любят общество, предпочитая оставаться невидимками. И даже на общих собраниях фей, которые случаются раз в год по обещанью, свое присутствие обозначают лишь легким постукиванием. К дурканам же у стукалок вообще особое отношение. Не совсем понятно почему, возможно, причины следует искать в глубокой древности, но совершенно ясно, что дуркан стукалки не любят и всячески избегают. Но сегодня, как это ни странно, стукалки изменили своим привычкам и пришли, чтобы принять участие в традиционном танце…

Церемонию возглавляла стукалка (по-видимому, самая старшая, у них, у стукалок, разве разберешь) в длинном лиловом платье и остроконечной, с большими полями, лиловой же шляпе. Она вышла на середину эстрады, взмахнула палочкой и…

Сказочная мелодия разлилась по поляне, все погрузилось в волшебную грезу. Танец фей начался.

Время, казалось, приостановило свой бег. И каждый дурканин попал в тот уголок фантазии, который был милее его сердцу. Там открывалось сокровенное, то, что ускользало в обычные дни, боль затихала, обиды казались мелочными и глупыми, сердца раскрывались навстречу любви, души уносились к звездам и там в немыслимой дали обретали непостижимое знание прекрасного.

Камбр в волшебном трансе танцевал с самой Поэзией, нашептывая ей на ухо самые чудесные строчки самых восхитительных стихов, какие он сочинял тут же. Поэзия, почему-то удивительно похожая на Белал, смотрела на него бездонными черными глазами, смеялась и кивала головой в такт звездной музыке, льющейся отовсюду.

Камбр чувствовал, что вот-вот превратится в луч света и навсегда останется в этих бесконечно прекрасных глазах. Но тут он услышал чей-то нежный и одновременно звонкий голос, который произнес-пропел над самым его ухом:

– А вот это он.

Волшебство куда-то испарилось. Камбр увидел, что стоит на поляне, окруженный феями, и тут же ощутил, что довольно прохладно. Голова снова болела, и ко всему прочему его слегка подташнивало.

Он удивленно огляделся. Впервые его особой интересовались феи, да еще стукалки!

А те внимательно его рассматривали, словно изучали. «Будто под микроскопом», – подумал Камбр и поежился. Феи были невообразимо прекрасными и опасными в то же время.

– Ты уверена, Си? – спросила очень высокая, выше всех на голову, черноволосая фея в лиловом платье.

Си, тоже в лиловом, но с разводами, ростом пониже и с забинтованной ногой, утвердительно кивнула, прищелкнув пальцами. Звук получился сухой и резкий, как удар кастаньет.

Сердце у Камбра сжалось, ухнуло вниз и застряло где-то в животе. Это была та самая фея, которую он вытащил из Стекляшки.

Высокая фея еще раз внимательно осмотрела его с головы до ног и слегка сморщила нос.

– А другой?

– Не знаю, Эй. Похоже, его здесь нет, – Си пожала плечами. – Толком я его не смогла разглядеть… Но, может быть, потом узнаю, по запаху…

– Ладно, – старшая вздохнула, снова сморщила нос и повернулась к Камбру. – Кажется, тебя, дурканин, зовут Камбр Строфанзен?

Камбр кивнул и облизал пересохшие губы.

– Небывалый случай, – протянула стоящая рядом с Эй стукалка в темно-синем с фиолетовой отделкой платье, – дурканин спас фею!!

Остальные зафыркали, как рассерженные балинные кошки.

– Тихо! – слегка повысила голос Эй, по всей видимости, старшая. – Кто-то покушался на Си, – отчеканивая каждое слово, продолжила она, – и едва не убил ее!.. Нам стоит подумать над этим, – глаза ее зловеще сверкнули, и Камбр понял, что ничего хорошего ждать злоумышленнику нечего.

– Однако мы тебе благодарны, – продолжала Эй. – И сейчас можем исполнить два твоих заветных желания. А Си, вдобавок, поцелует тебя.

Си улыбнулась ему, подошла (Камбр даже дышать перестал), нежно обняла и поцеловала в щеку.

– Теперь целый год с тобой ничего плохого не случится, – рассмеялась она, – тебя будет охранять поцелуй феи, – она взъерошила ему волосы и расхохоталась. – Эй, посмотри, этот дурканин такой забавный!

Старшая погрозила пальцем, но все же улыбнулась.

– Я вижу, тебе он понравился… Мы об этом дома поговорим…

«Интересно, а где у них дом?», подумал Камбр, чувствуя себя при этом маленьким мальчиком, стоящим перед камином и в первый раз загадывающим желание.

– У тебя есть еще два желания, – обратилась Эй к Камбру. – Мы ждем.

Камбр осторожно потрогал забинтованную голову (после поцелуя Си боль как будто прошла) и сказал:

– Во-первых, я бы хотел найти Белал и Итис…

– Ну это не сложно, они уже нашлись. А во-вторых?

– А во-вторых, – Камбр немного помялся, – во-вторых, я слышал, вы каждый год путешествуете к морю Румусов, не могли бы вы…

– Вот нахал! – расхохоталась Си.