О, Камбр! или Не оглядывайся в полете!..

Однако темнело, и нужно было как-то выбираться к морю. Камбр поняв, что все-таки заблудился, остановился, пытаясь сориентироваться, и тут увидел тень. Он было подумал, что это какое-нибудь шалое привидение (хотя привидения в лесах не живут, они предпочитают старинные города и отдельно стоящие замки). Но нет, тень принадлежала самому что ни на есть живому дурканину из плоти и крови. Он стоял себе тихохонько за большой игольчатой скалкой и больше напоминал каменное изваяние, нежели живое существо.

– Не пустынник ли это Момбар, – воззвал Камбр, – и не будет ли он так любезен показать усталому путнику дорогу к морю?

Изваяние ожило, вышло из-за скалки и с интересом оглядело Камбра. Полуголый, в изодранных шортах, исцарапанный, в ошметках паутины, он, конечно, являл собой любопытное зрелище. Но и пустынник весьма странно выглядел в своем длинном сером балахоне с капюшоном, надвинутым на глаза.

Так они потаращились немного друг на друга, потом пустынник кивнул, буркнул себе под нос что-то вроде «Следуй за мной» и пошел вперед.

И Камбр пошел. А что ему еще оставалось?

Некоторое время они двигались молча. Потом Камбру стало скучно, и он спросил:

– Скажи, пустынник, что ты тут делаешь?

– Молюсь, – ответил тот, не оборачиваясь.

– И как, помогает?

– Смотря кому, – пустынник резко обернулся и посмотрел Камбру прямо в глаза. Сначала Камбр увидел, что глаза у пустынника желтые, с коричневыми крапинами, а потом… Потом он почувствовал, что исчезает, растворяется в этой желтизне, становится пылью, но взгляда оторвать не мог.

Мир стал иным вмиг. Он был один во вселенной, и вселенная отвечала ему.

– Разве обязательно следовать судьбе? – спрашивал он. – Все предопределено, и изменить невозможно?

– Я не отвечу на твои вопросы, – громыхало вокруг, – ты должен искать ответы сам.

– Но что же движет нами, мной?..

– Ты любопытен. Иногда не в меру.

– А что есть жизнь? И как узнать…

– Думай!

– А феи?! А Золотой дракон? А… Да мне жизни не хватит, чтобы все узнать. И где искать…

– Дурачок! Ты хочешь все сразу и ничего постепенно. Познание – не тарелка супа, выхлебал, и все стало ясно. Нет-нет, так не бывает. Однако тебе дано многое, больше, чем твоим соплеменникам. Ты должен искать и думать. Тогда, возможно, из тебя что-то и выйдет… путное. Ты понравился мне, малыш. Пожалуй, мы еще соприкоснемся… как-нибудь.

Камбр открыл глаза. Он был один на тропе возле самого лагеря. Костерок на «домашней» полянке разгонял сумерки. Феи, тихо переговариваясь, порхали вокруг. Камбр шагнул к ним из зарослей, и они закружились вокруг, приветствуя его.

– Мы беспокоились, – мягко упрекнула его Эй, – садись к костру, сейчас будет чай.

– Да он голоден! – воскликнула Си и сунула ему в руки тарелку с чем-то горячим и остро пахнущим. – На-ка, поешь. Где это ты пропадал?

– В деревню ходил, – Камбр присел на бревно у костра и быстро заработал ложкой. – Ужасная вкуснятина! Что это?

– Рагу из спичек с овощами, – ответила Ди.

– М-м-м! Никогда такого не ел! Можно добавки?

– Конечно, не ел! – заметила довольная Си, накладывая ему еще. – А где это ты так исцарапался? Тебя что, серебрянки драли? А грязный-то какой, будто весенний чвакл!

– Нет, это я заблудился немного и нарвался на черного мохнонога. А потом мне встретился пустынник Момбар и вывел к вам.

Эй и Си многозначительно переглянулись, но ничего не сказали, а Джей отобрала у него тарелку и велела перед чаем быстренько вымыться в море.

Камбр послушно пошел к морю и долго плавал в прохладной воде, громко фыркая, и постанывая от удовольствия. Вода вокруг него светилась, обрисовывая контуры тела, и ему казалось, будто он плывет в жидком свете. Это было так приятно, что Камбр никак не хотел вылезать. Но тут пришла Си и поинтересовалась, не утонул ли он и собирается ли пить чай, все уже давно его ждут.

Пришлось вылезти. Царапины, промытые соленой водичкой, тут же запылали огнем, и пока Джей лазила в аптечку, искала лекарства, а потом смазывала его спину, руки и ноги Камбру пришлось немного поскрипеть зубами.

Только-только они напились чаю и тихо разговаривали о том о сем, только-только Ди достала флейту, а Си – гитару и кастаньеты, как совсем рядом раздался звон тамбуринов, колоколец, треск барабанов, гудение рожка, и на поляну высыпали фурии – штук десять не меньше.

«Ну все. Прошай покой», – с грустью подумал Камбр.

– Воу! Кого мы видим! Родственницы!! – завопили фурии и полезли обниматься. – Эй, милашка, как ты хорошо выглядишь! Си (чмок), дорогая (чмок-чмок)! Воу! Это же Ди! Ди, ты стала совершенной дылдой (чмок-чмок-чмок-чмок)! Малютка Джей! Как поживаешь?!! А это у вас кто?! О, дурканин! Неужели?! Живой дурканин!!! Сестры, что это с вами случилось?! Воу! А он милашка! Какие глазки! И губки!.. И плечи!.. И… Поцарапанный он у вас только. Его что, серебрянки драли?.. Кстати, у нас для вашего дурканина есть сюрприз! Ну-ка, ну-ка, угадай с трех раз!.. Сюрпри-из, Покажись-ка! Выходи-выходи! Не стесняйся!

Фурии расступились, и к свету вышла… Кто бы вы думали? Ну?.. Ну! Неужели не догадались?!! Конечно же, это была Белал.

Глава 9. Как Камбр влюбился

Да-да, это была Белал. Та самая Белал, красота которой так поразила Камбра на празднике фей, опустив очи долу, подходила, вернее сказать, подплывала (ибо как еще можно назвать столь плавные и грациозные движения) к костру. В его неверном свете она показалась Камбру не просто прекрасной – восхитительной, обворожительной, загадочной, утонченной, соблазнительной!!! Стукалки рядом с ней выглядели бледными тенями, фурии – раскрашенными куклами.

Белал тоненькая, стройная, как стеклянная береза, и гибкая, словно серебрянка, казалась несилизендским существом. Ее пышные белокурые волосы, стянутые тонким изумрудным шнуром в пушистый хвост, мягко светились, глаза, когда она взглянула на Камбра, показались ему яркими звездами, затмившими своим сиянием все вокруг… ну вы понимаете, Камбр совершенно потерял голову. И дар речи, кстати. Дух его воспарил куда-то поближе к Оде и восторженно витал там, а сам Камбр молча таращился на Белал. Она же, одарив всех присутствующих милой и застенчивой улыбкой, недолго думая, уселась рядом с Камбром и первым делом попросила у него чаю. Камбр встрепенулся – божество заговорило с ним – и немедленно помчался на кухню добывать чай и хрустики. От волнения он превратился в неуклюжего монстра и вел себя там ну совершенно как мордоворот в посудной лавке. Устроив на кухне полнейший кавардак, он, широко улыбаясь, с видом победителя вернулся к костру, держа в одной руке пакет с хрустиками, а в другой – бокальчик с чаем, который бережно подал Белал, за что был вознагражден восхищенно-благодарным взглядом, и дух его снова воспарил.

Феи весьма мрачно поглядывали на него, но Камбр уже ничего не замечал, не видел и не слышал, кроме Белал. Она же, попивая чаек и уплетая хрустики, болтала о последних мискских новостях и о том, как здорово она путешествовала с фуриями.

Фурии меж тем, обменявшись шумными объятьями с феями и пересказав им все сплетни: брюквусские, мискские и дорожные, собрались уходить. Притихший было табор вновь зашумел, загалдел. Старшая подошла к Эй опять обняла ее и, чмокнув в щечку, шепнула в самое ухо:

– Не будем вам мешать. Тут недалеко заброшенное жилище пустынника Момбара. Похоже, сам пустынник куда-то съехал, а место вполне приличное. Там и остановимся…

Си и Ди отозвали в сторонку одну из фурий:

– Послушай-ка, Й-И, как оказалась с вами эта девица? Разве вы не получили письма? Кей должна была написать вам.

– Конечно, получили, – Й-И почему-то понизила голос и оглянулась. – Но поздновато. Так вышло. Сейчас долго объяснять. Приходите к нам, поговорим. – И тут же пронзительно заверещала на всю поляну. – Посмотрите-ка на этих двоих! Воркуют, как лопушки. Бела-ал! Пойдем-ка, устраиваться будем. Завтра наговоритесь.

Белал с явной неохотой прервала разговор, виновато улыбнулась и, сунув пустой бокал в руки ошеломленному Камбру, шагнула в темноту.

Фурии исчезли так же неожиданно, как и появились. Но наступившая тишина уже не радовала Камбра. Песни фей потеряли былое очарование. Ночь перестала казаться чарующе-волшебной, а многочисленные царапины на спине опять начали зудеть и ныть. Камбр попробовал было пожаловаться Си, но та сердито фыркнула, наводя порядок на разгромленной кухне. Тогда он полез в палатку. Однако уснуть так и не смог. На спине лежать было совершенно невозможно, царапины категорически возражали, а на животе спать Камбр не привык. Вот и крутился, с боку на бок, вспоминая Белал.

То ему грезились ее волосы, так соблазнительно пахнущие голубой ромашкой, то глаза, темные, бездонные, в которые он проваливался и летел, летел, очертя голову, незнамо куда, то представлялись ее круглые аккуратные коленки и шрам тонкой стрелкой протянувшийся по левому бедру, такой ровный и прямой, что хотелось провести по нему пальцем, а потом целовать, целовать каждый миллиметрик этого восхитительного шрама, то слышался ее нежный голосок, столь чарующе-сладостный, что хотелось слушать только его, то виделись узкие розовые ладошки и гибкие тонкие пальчики с перламутровыми ноготками. Пальчики эти нежно касались его щеки, и он трепетал от страсти. А перекатившись на другой бок, он увидел… О да, увидел… ее груди маленькие и упругие, очертания коих лишь угадывались под мягкой тканью блузки… Он стоял перед ней на коленях, а она медленно-медленно расстегивала верхнюю пуговку на этой самой блузке, и… дыхание его замирало, а сердце медленно бухало в груди, будто гигантский колокол.

Но каждому кошмару приходит конец. Вот и этот, высосав из Камбра все жизненные соки, уполз с первыми лучами солнца во тьму леса. Камбр вылез из палатки совершенно измочаленный, как после тяжкой работы, с черными кругами под глазами. Си так и ахнула, увидев его. Не отвечая на ее расспросы, он поплелся к морю… И тут увидел Белал. Она сидела на большом круглом валуне, со всех сторон омываемом морем, и бултыхала ногами в воде.

И откуда это у Камбра только силы взялись?! Минуту назад он был больше похож на привидение, чем на живого дурканина, а тем более поэта, и на тебе! Чудесное превращение! Это уже не доходяга, это романтический рыцарь, разве что без коня. Наши вам бурные аплодисменты, господин Камбр Строфанзен!

Разбежавшись, Камбр бросился в воду и поплыл своим знаменитым стилем камбрюнником. Надо заметить, стиль этот – собственное изобретение Камбра и весьма отличается от обычного брюнника. Скажем так: это некое вольное сочетание крольника и брюнника с элементами тролльника, но выглядит весьма эффектно. Отплыв подальше (все это, разумеется, проделывалось на виду у Белал), он нырнул и через минуту вынырнул с очень красивой раковиной дьеббы аж с тремя витыми концами и букетом морских цветов. Затем элегантно развернувшись, Камбр все тем же камбрюнником поплыл к валуну.

Сложив свои богатства у ног прекрасной дамы, сей рыцарь, мокрый, но довольный, выпрямился и был вознагражден за свои подвиги несравненной улыбкой и приглашением посидеть рядом. Чем и неприминул воспользоваться. Так они сидели и болтали о всякой всячине (болтала преимущественно Белал, а Камбр безмолвно внимал своему божеству, глядя на ее пухлые алые восхитительной формы губки и замирая от восторга) до тех пор, пока фурии не позвали девушку завтракать. Тогда и Камбр, почувствовавший в тот же миг, что проголодался, отправился на свою стоянку.