О, Камбр! или Не оглядывайся в полете!..

– Стойте! Вы же потеряетесь!.. Встретимся у водопада, – кричал им вслед Камбр, но девицы уже умчались и вряд ли слышали его.

– Ну вот, – огорченно развел руками Месс. – И как мы их теперь найдем?

– Не расстраивайся раньше времени, – махнул рукой Камбр, заражаясь бесшабашным весельем карнавала, – найдем. Пошли вниз, ребята.

Они спустились и сразу же попали в водоворот танцующей, вопящей, галдящей, прыгающей – в общем, веселящейся изо всех сил толпы мукезцев. «Эй, Камбр, привет! – неслось со всех сторон. – Камбр! Иди к нам! Эй, Камбр, неужели это ты?! Будешь сегодня выступать?»

Камбр только улыбался, раскланиваясь и стараясь при этом не упустить из виду своих спутников.

– Да ты, я вижу, местная знаменитость?! – удивился Догги.

– Ты что! – услышав его, оскорбился Тойтик, – вовсе даже и не местная! Он же известный поэт! В «Лире Дракона» прошлым летом его поэму напечатали. «Фея и Листотряс» не читал? Все наши девицы с ума посходили. Как там… – Тойтик встал в позу и начал вдохновенно:

«Смотрите!

Это сказочная фея!

Глаза, как омут,

Темный омут ночи…»

Но тут на него прямо из толпы со страшной скоростью вылетел какой-то глюк, и пришлось срочно прервать декламацию и убираться с дороги пока цел.

– Надо же, – хмыкнул Догги, – а я и не…

Откуда ни возьмись появился взлохмаченный больше обычного Руфус и завопил на всю поляну:

– Камбр, дружище! Как я рад! Ты где остановился?! Еще нигде?!! Ну так пойдем со мной! Пойдем скорее!

– Руфус, Руфус, постой. Не тарахти. И не ори ты так, я пока не оглох! – Камбр остановился и снял с плеча осточертевший рюкзак Белал. – Во-первых, я не один. Эй, ребята, где вы? – он оглянулся в поисках своих спутников. – Вот, познакомься. Ну, Месса-то ты, надеюсь, помнишь?

– Твоклика?! Помню, помню. Как дела, Месс? Давненько тебя не видел! Когда приехал?

– Да сегодня, мы только на праздник…

– А это Доган и Тойтис, Мессовы приятели. Так?

– Очень приятно, Руфус, – они обменялись хлопками (кстати, обычный вид приветствия. У дуркан, видите-ли, принято не пожимать руки, а энергично хлопать друг друга по ладоням).

– Можешь звать меня Догги. Меня так все зовут.

– А меня – Тойтик.

– Отлично! Берите ваши вещи и – за мной.

– А как же девушки? – Месс поглядел на Камбра.

– Девушки? – Руфус, подхвативший один из рюкзаков и уже собиравшийся исчезнуть в толпе, приостановился. – С вами девушки?

– Ну да, – кивнул Догги, – Белал и Итис, но они удрали от нас и, наверное, потерялись…

– Ничего, найдутся. Пошли, места всем хватит.

…Оказалось, что Руфус нашел весьма уютный уголок, где почти не было торговых палаток, но зато бил чудесный родник, чистый и холодный, такой, что зубы сводило. Здесь он и поставил свой огромный ярко-оранжевый шатер, в котором уже расположились Топу Коламеи со своим многочисленным семейством: четырьмя женами, тремя детьми и двоюродной сестрой, которая стоила их всех вместе взятых, подружка Руфуса Люка, по-видимому, решившая не выпускать его надолго из виду, и Эддигг Сориц, или Несчастный Дигги. Вообще-то Эддигг был вполне нормальным парнем, но все, к чему он прикасался, норовило разрушиться, рассыпаться или испортиться сразу и навсегда. Короче, Эддигг был фатальным неудачником. Прозвище Несчастный прилипло к нему намертво. Впрочем, к Дигги мы еще вернемся, а пока…

Месс, Догги и Камбр быстренько поставили рядом с шатром свою палатку цвета ночного неба, закинули туда вещи и отправились искать Итис и Белал.

Солнце совсем скрылось за синими верхушками скалок, и небо из голубого превратилось в бледно-аметистовое. Появились первые звезды. Эй, ребята, ребята, поторопитесь! Скоро взойдет Хайана, и тогда невозможно будет никого отыскать в сумасшедшей пляске теней.

На крылатой эстраде уже во всю шел концерт. Камбр послушал немного, как Дебель Фряк исполняет (да портит, портит… Ну, конечно, Камбр, ты абсолютно прав, портит. Куда ему до Санда Максинса) известный шлягер «Под звуки колокольчиков Хайаны», и отправился к водопаду. Так, на всякий случай…

И как все-таки удивительно устроена жизнь! Вот не пойди Камбр к водопаду и… А ведь что-то даже подсказывало ему: нечего, мол, тебе там делать, взвигов только кормить… Однако Камбр к водопаду пошел.

Народ весь собрался у эстрады в ожидании главного события карнавала – «Танца фей». Зрелище это, надо сказать, совершенно завораживающее, но, к сожалению, в обязательную турпрограмму не входит, и потому мало кто из землян (и прочих гостей) сподобился его лицезреть.

Так вот, все собрались у крылатой эстрады, и уголок поляны возле водопада (самый красивый, кстати, по мнению многих), куда направился Камбр, был пустынен и тих. Даже кляксы, обычно в изобилии толкущиеся вокруг и постоянно устраивающие мелкие потасовки из-за крошек печенья, которым их угощали дети, улетели на Синеглазое озеро качаться на волнах. Лужица, в которой совсем недавно плескалась ребятня, взбаламучивая воду, уже успокоилась и вновь стала прозрачной настолько, что, казалось, протяни руку и достанешь до дна. На самом-то деле Стекляшка, как называли лужицу мукезцы, была хоть и маленьким, но глубоким водоемом, и не каждый дурканин мог позволить себе плюхнуться в нее с разбега.

Взвизги у водопада вились серой тучей и сразу набросились на Камбра, будто только его и ждали. Не обратив на них никакого внимания, он сел на скамеечку у воды, повернувшись к Стекляшке спиной, тупо уставился на свой ботинок и задумался.

Тут-то все и произошло. Сначала он услышал чей-то вскрик, потом громкое «плюх» и странные шаги по гравийной дорожке. Обернулся и тут же получил в лоб. Ого! Вот это удар! Все равно, что с разбега врезаться в стеклянную березу! Сознание Камбр, правда, не потерял, но некоторое время ничего не видел, кроме искр, и соображал, видимо, очень плохо, потому что, очухавшись, никак не мог понять, почему стоит на коленках и зачем выщипывает возле скамейки лайку. Тут он услышал совсем рядом громкое щелканье кастаньет, отчаянный писк и плеск. Опершись на скамейку, Камбр попытался приподняться с колен и с ужасом увидел, что в Стекляшке тонет фея. Картина была настолько неправдоподобной, что он застыл с открытым ртом. Феи не тонут, это знают все, даже грудные младенцы. Они прекрасно плавают, а кроме того, в случае опасности могут в любой момент исчезнуть и появиться в другом месте, однако приходилось верить своим глазам: фея тонула, барахтаясь у самого берега из последних сил.

Начисто забыв о жуткой головной боли и противной дрожи в коленках, Камбр ринулся на помощь. Нырнув в озерцо, он подхватил почти совсем невесомое тельце и вытащил на берег. Фея едва-едва мерцала бледно-фиолетовым светом. Прозрачные крылышки ее смялись и бессильно обвисли. Глаза были закрыты, похоже, она уже не дышала.

– Помогите, – закричал Камбр, холодея от мысли, что уже поздно, – помогите, врача!

Подняв на руки мокрую, почти без признаков жизни фею, он помчался в ближайший медпункт.

– Святая Алиса, что это с ней случилось? – захлопотала старушка-медсестра, когда Камбр, ворвавшись в медицинскую палатку, осторожно положил свою ношу на стол. Фея, правда, уже не выглядела умирающей, но дрожала и тихонько всхлипывала.

– Я ее выловил в Стекляшке, тетушка.

– Ах, бедняжка, – запричитала старушка, сурово посмотрев на Камбра, будто бы это он был во всем виноват. – Да как же это, да что же на свете-то делается!.. И это в самый что ни на есть праздник!

Причитая и охая, она быстро достала из шкафа теплые мохнатые полотенца, завернула в них фею, напоила ее крепким горячим чаем с черным скалковым медом и осмотрела ее распухающую на глазах ногу. Закончив осмотр, старушка быстро позвонила по телефону и строгим голосом велела позвать ей доктора Бигуса.

Доктор Бигус явился через пять минут. Фея к тому времени почти совсем оправилась, но на вопросы отвечать отказалась наотрез, только таращила на всех свои громадные васильковые глаза и фыркала, как испуганная балинная кошка.

– Растяжение, – осмотрев ногу, сделал вывод доктор. – Сейчас холод, потом тепло и повязка. И про танцы, милочка, придется пока забыть. Да-с. Где это вас угораздило?

– Молчит, она, сердешная, – поспешила сообщить медсестра, – разговаривать не хочет, боится, видно, а вот он, – она ткнула пальцем в Камбра, дожидавшегося неизвестно чего в углу палатки, – говорит, что вытащил ее из Стекляшки.

– Да? Гхм, – хмыкнул доктор и уставился на Камбра, – а вы, дружок, похоже, тоже пострадали? Ну-ка, ну-ка, подите-ка сюда. Кто это вам такую шишку наладил?

Камбр только пожал плечами. Голова болела немилосердно, потому он безропотно позволил доктору осмотреть себя, покорно выпил какую-то горькую микстуру и мужественно терпел, пока ему делали укол, мазали лоб йодом и бинтовали.

– Ничего, ничего, – приговаривала старушка, когда он морщился и вздрагивал, – потерпи, любезный, потерпи, до драконовых именин заживет, только крепче будет.

– Вот и славно. А теперь… – доктор Бигус повернулся к фее… но она исчезла. Он только руками развел. Вот и лечи их… Камбру надавали болеутоляющих порошков, велели не прыгать, головой не трясти, а сразу лечь спать и в ближайшие пару недель избегать столкновений с твердыми предметами. После чего он потихоньку побрел искать свою палатку.