Северянка

– Мы, – сказали в голос лешачи.

– Ваши сабли и мечи очень понравились князю. Но он не хочет их вам отдавать. Разбойники его в обратном уверяют, чтобы, хотя бы, на первые бои разрешил воспользоваться. Имейте в виду, – девушка подала одеяла и шкуры, – ночью холодно, берите. Посуда ненужная есть?

– Да, вот, – Изяслав достал грязные горшочки и ложки, – Ярослав, передай, пожалуйста.

Рагнеда взяла посуду и подошла к Смеяне. Девушка окинула княжну лучистыми глазами и залилась краской. Но никто на это не обратил внимания. Рагнеде показалось все это странным, но глядя на реакцию окружающих, она тоже не стала зацикливаться.

– Смеянка, а банька когда поспеет? – спросил один из бойцов, что отдыхали после ужина на соломенных лежанках.

– К вечеру. Как у кого-то бой заканчивается, тот сразу же идет. Затем другой и так дальше.

– По одному? – Рагнеда удивилась и обрадовалась. Ее мучил вопрос о том, как она будет умываться и переодеваться при всех.

Борис пояснил почему:

– Раньше часто бывало, что бойцы меж собой не ладили. В бане чаще всего и убивали друг друга. Чтобы деньги за воинов так быстро не пропадали даром, Святополк дал указание мыться по одному. А то отвалит кучу золота за бойца, а его раз и другой прирезал.

Уже становилось поздно. Время шло к полуночи, а мужчины все никак не могли наговориться. Рагнеда улеглась рядом со Светозаром на мешках с соломой, накрылась шкурой и быстро заснула – усталость взяла свое.

Проснулась княжна рано. Все еще спали, кроме Шуна – он сидел у очага и пытался что-то сшить. Рагнеда встала и подошла к нему, уселась рядом, облокотившись спиной о стену. Отблески пламени плясали на руках и лице трудяги.

– Ты всю ночь не ложился? – спросила княжна.

Шун улыбнулся, но ничего не ответил. Рагнеда продолжала смотреть на него:

– Мне кажется, или мое присутствие здесь тебя злит?

– Нет, это не так. Просто я пытаюсь понять зачем ты здесь. Ты еще ребенок. Какой с тебя воин?

– Я не ребенок. Мне уже двенадцать. Светозар говорил, что лешачи с этого возраста уже сражались с врагами.

– А ты хоть раз бился по-настоящему? – Шун посмотрел девушке в глаза. – Ты хоть раз был на войне, когда враги на твоих глазах убивают женщин и детей? Что ты знаешь о битвах? Это не развлечение – там можно легко потерять отца, брата или друга… свою жизнь, наконец. Ты еще юнец, тебе хочется подвигов, но тебе здесь не место. У тебя была возможность помогать на кухне, вот и надо было пойти. На арене ты ничего хорошего не найдешь. А проливать зря кровь не стоит. Посмотри на них, – Шун кивнул в сторону спящих бойцов, – если выйдешь против некоторых из них, тебя как комара раздавят, и пикнуть не успеешь. Но это еще не самое страшное. Князь любит диковинки, ему привозят чудищ со всех концов света. И лучших из воинов он выставляет против таких тварей. После сих боев еще никто живым не возвращался. И хуже всего то, что никому из этих людей доверять нельзя, – он снова указал на спавших. – Каждый из них хочет выделиться, заслужить внимание и покровительство Святополка. Ради этого любой из них пойдет на предательство своих товарищей.

Рагнеда слушала его, а внутри у самой все разрывалось от боли. Он думает, что она еще пороха не нюхала? Что не видела смерть родных и близких, друзей, детей и женщин? Так хотелось все ему рассказать, но это означало бы провалить все и раскрыть себя. Тем более Шун сам только что сказал – нельзя никому доверять. Хотя с виду и не скажешь: все меж собой кажутся дружными.

Шун заметил что внутри собеседника идет какая-то внутренняя борьба. А он всего лишь хотел спасти этого глупого мальчишку от жестокости и разврата, вправить мозги и наставить на путь истинный.

– Я еще не убедил тебя? – спросил китаец.

Рагнеда посмотрела на него и после нескольких секунд молчания ответила:

– Ты ничего обо мне не знаешь. И не учи меня жизни. Я уже не маленький и достаточно повидал – могу за себя постоять.

Шун лишний раз убедился, что упрямство – самая непобедимая на свете вещь, и Ярослава не остепенить. Мальчишка слишком решительно настроен остаться. Не стоит тратить свои силы на бессмысленную борьбу, лучше снова заняться шитьем.

– А людям, Шун, доверять надо. Иначе жить тяжело. Я верю, что ты отговариваешь меня из лучших побуждений. Но я сам решу где мне и как поступать.

Немного помолчав, Шун тоже ответил:

– Мой младший брат тоже рвался в бой, как и ты. Он сражался хорошо. Был самоуверенным. Он тайком пробрался в отряд и отправился с нами на войну. Когда его раскрыли, было слишком поздно – мы уже далеко ушли от дома. Да и враг напал. Брата убили. Ему было всего тринадцать. Я находился в двух шагах от него на поле боя, но все одно не успел, – Шун замолчал и продолжал шить. Хотя зашивать уже было нечего.

Княжна поняла каково ему, но от плана мести ее никто не сможет отговорить. Оба так и сидели молча, думая каждый о своем, пока остальные не начали просыпаться.

Смеяна принесла пару кувшинов с водой.

– А где твоя сестрица? – спросил Борис, когда девушка поливала ему на руки. – Давненько ее не видать.

– Целых три дня. А ты уже соскучился? – спросил Изяслав. Между бойцами прокатился смешок.

– Она теперь у других бойцов прислуживать будет, – ответила Смеяна.

– У других? – удивился Борис.

– Да. Князь купил у заезжих заморских торговцев четырех женщин. Они так дерутся, словно дикий зверь, загнанный в угол.

Рагнеда и Светозар переглянулись: если бы раньше знали, княжна могла бы находиться с этими девицами. Но, ведь, и разбойники об этом не знали, что князь надумал женщин на побоище выпускать.

– Вам пора тренироваться, а я пока у вас прибирусь.

Стражники ждали у дверей. Когда все бойцы умылись, их повели на «поле смерти» – как меж собой многие называли арену. Но сначала посетили оружейную палату, где каждый мог выбрать оружие по себе. Богатство выбора очень удивило лешачей: сабли, кинжалы, мечи, тамагавки, топоры, катаны и многое другое колющее, режущее. Рагнеда все никак не могла подобрать клинки по себе – то тяжеловато, то рукоять неудобная, то нет пары для одного оружия… Или княжна была слишком придирчива и капризна, или тут действительно для нее ничего нет. Своих сабель тут она не нашла, решила остановиться на парных кинжалах персидской работы. Ей нравилось восточное оружие: изящное, красивое и острое. А самое главное – удобное для маленьких ручек девушки.

При дневном свете можно было лучше рассмотреть всех, с кем предстояло находиться достаточное количество времени. Тела бойцов мало бывали на солнце. Об этом говорила их бледная кожа (Бес и Шун были исключениями).

– Взял какие-то ножики, – сказал невысокий мускулистый боец. – По своему размеру выбирал? – сказал он с издевкой.

– А размер не имеет значения, – ответила княжна. – Может, проверить хочешь?

– Берендей, оставь мальца в покое, – сказал Борис.

Но тот не унимался:

– Пальчик боишься поранить?

– Смотри, потом не хнычь – сам напросился, – Рагнеда поняла, что ей устраивают проверку. Как она себя поставит, так к ней и будут относиться.

А Светозар опасался за свою ученицу: Берендей был опытнее и сильнее. Да и выбрал он топорики. Рагнеда, по своему обыкновению, перевернула кинжалы лезвиями вниз, образуя стальной щит предплечиям.

– Понеслась? – спросила она у забияки.

– Понеслась, – радостно крикнул он и ринулся в атаку.

Княжна ловко уворачивалась от смертоносных ударов соперника. Он и не думал ее жалеть или отрабатывать с ней удары. Он бил всерьез, стараясь ранить. Рагнеда же давала отпор, орудуя кинжалами быстро и точно, не давая Берендею опомниться. За минуту она искромсала его рубаху в лохмотья, не задев при этом кожу. Берендей остановился, в изумлении разглядывая лоскуты ткани, что были некогда рубахой, а теперь свисали с него.

– Что, утерли тебе нос? – смеялся Изяслав.

– Ах ты, маленький поганец! – разозлился Берендей и кинулся на княжну.

Рагнеда не растерялась – поддела ногой песок и сделала выпад ногой.