Имаго

Рана на голове сильно кровоточила и пульсировала. Стремясь заглушить неприятные ощущения, я прижала к ней пакет с замороженным горохом, вытащенный из морозилки. Хорошо хоть не лицом ударилась – вот бы завтра на работе посмеялись… Я подошла к окну, устало посмотрела вниз и обомлела, сосредоточенно сведя брови. Кто-то стоял на тротуаре, задрав голову. Стоял недвижимо, словно статуя.

И у меня вдруг появилось тошнотворное ощущение того, что смотрел этот «кто-то» именно на меня.

ГЛАВА 2

Неголодный клиент

Уборка, как известно, лучший способ занять мысли – так всегда считала моя мама. Именно поэтому, сорванная с постели в несусветную рань из-за зацикленного, невероятно страшного кошмара, я решила удариться в разгребание хлама, коим была забита вся моя чудесная квартира: в ажурную пластиковую корзину для белья летели трусы, найденные в самых неожиданных местах, чулки, футболки, бюстгальтеры, пижамы и все-все-все. Все находки были выгружены в древнюю машинку: дисплея на этом чуде не было, как и «иллюминатора» – все просто неряшливо забрасывалось сверху и засыпалось порошком. А потом полтора часа гудения и механической агонии. Красота.

Вопреки всем увещеваниям домохозяек и покойной матери в частности, уборка не помогла. Голова все еще гудела, как гонг, поэтому я решила воспользоваться планом «Б», беспроигрышным в большинстве случаев. Держа в одной руке бутылку диетической колы, второй я схватила телефон и спешно пролистала контакты до буквы «G». Пошли гудки, после которых раздался тонкий писк и сработал автоответчик:

– Эмм, привет, вы дозвонились Женевьеве Фиоре, ну, типа, вы не дозвонились, конечно, но вы пытались. Короче, оставьте своё сообщение и бла-бла-бла. А теперь тут должно пискнуть…

Я нетерпеливо покрутила в руке бутылку с колой, стирая конденсат. Раздраженно сбросив звонок, снова набрала.

– Эмм, привет, вы дозвонились… Алло?

Голос электронной Женевьевы Фиоре сменился настоящей, и я радостно улыбнулась:

– Ciao, signora! Come stai?

– Bene, grazie. И я синьорина, а не синьора.

– Простите, простите, – я была так рада слышать её, что вмиг забыла о щемящей головной боли и надвигающейся тяжёлой смене. Действительно помогает. – Как оно?

– Bene, bene, я уже сказала, – засмеялась Джи в ответ. – Все хорошо, спасибо. Ты так давно мне не звонила!

– Были некоторые дела, – я нервно помассировала донышком бутылки мягкий живот, – Но сейчас все отлично. Не хочешь сегодня встретиться в «Давилке»?

– Даже не знаю, – с сомнением сказала Джи, – у меня тут…

– Что?

– Мужчина! – прошипела Джи в телефон, и обе мы залились смехом.

Я ударила бутылку горлышком об стол, и крышка отлетела в неизвестном направлении. Ой.

– Ты опять открываешь пиво о кофейный столик? – поинтересовалась Джи.

– Это была кола. Хватит с меня пива, иначе я буду гадкая на вид, как тесто. Какой он, Женевьева?

– Кто?

– Не прикидывайся. Ты знаешь.

– Ну-у, – я знала, что она улыбается, – он очень красивый. И играет в какой-то гаражной группе…

– Ему шестнадцать?! – ужаснулась я.

– Двадцать один.

– Но ведь тебе двадцать семь!

– Ну и что? Он красивый, отличный любовник и интересный человек…

Я усмехнулась, посасывая горлышко бутылки. Джи в своём репертуаре. Ищет принца на белом коне, а попадаются одни пажи на осликах.

– А у тебя как дела?

– Нормально, – соврала я. Но подругу не обманешь: чуть дрогнул голос – считай, пропала.

– Лив?.. – голос Джи стал гневным, но в нем все равно просматривалась тревога.

– Все хорошо, правда! – занервничав, я сделала большой глоток колы и закашлялась. – У меня были проблемы, но я сильная девочка. Я справилась. И я скучаю.

Грязный прием. После каждого «я скучаю» Женевьева сбивалась с мысли и уносилась в ностальгию с ее кисельными берегами. Сама она этого никогда не замечала.

– Я тоже! – расстроено воскликнула Джи. – Мы с тобой сто лет не отрывались вместе!

Я задумалась, припоминая последний раз. Довольно скучная поездка в поход? Да, она самая. Тогда Джи была увлечена неким бородатым хипстером, приехавшим из Л.А. в Сиэтл. Это было невероятно романтично – разбить лагерь в лесу, неподалеку от дикого озера, но я одна видела, насколько сомнительна эта идея. Хипстер оказался недурен выпить, но костер разжигать совершенно не умел, поэтому несколько дней мы питались начос и холодными консервами. По утрам у Джи горели глаза, а у ее мужчины – трубы.

– И все же я думаю, ты что-то скрываешь, – голос Джи стал тихим. – Лив, тебя обижает какой-нибудь мужчина? Не бойся, просто скажи мне, мы вместе пойдём в полицию и…

– Издеваешься? Обижает мужчина? – я опустила бутылку, нервно вычерчивая взглядом параболы на потолке. – Просто…

– Ну?

Я подошла к окну и с замиранием сердца взглянула вниз, на тротуар. Бурлящая толпа, цветистые люди, клены за витыми оградками – и ничего подозрительного.

– Вечером я увидела одного человека, который стоял внизу и…

Я осеклась. Фраза «смотрел с земли на меня, живущую на восьмом этаже» звучала более чем глупо. Она звучала безумно.

– Лив?

– Да, я тут, – я снова бросила короткий взгляд вниз и, прижавшись спиной к окну, сползла по нему на пол. – Мне просто показалось, что он смотрел прямо на меня.

– С земли? – уточнила Джи.

– Да-а, – я замялась, – это было так странно. Будто бы он видел именно меня.

На другом конце телефона повисла тишина.

– Женевьева?

– Прости. Просто это звучит очень странно. И ты не позвонила в полицию?

– То есть стоило позвонить и сказать, что у меня под окном, а заодно ещё и под окнами остальных этажей, стоит какой-то человек и смотрит вверх? Как-то глупо, ты не находишь?