Жизнь на гранях миров

– Нет! – воскликнула Юсан-Аминах и схватила его за руку. – Ни в коем случае, нет! Вы были нужны моему сыну! Вы спасли будущего императора!

Он удивлённо вскинул брови:

– Постойте, а как же Гастан? Ведь он – старший?

Юсан-Аминах взглянула с лёгкой улыбкой:

– Поговорите с ним сами. Он здесь, и весть о том, что вы вернулись, наверняка достигла его ушей.

«Хорошо, подожду…» – подумал врач.

Слуги внесли напитки, расставили столик. Всё было по-прежнему, словно никто из них не перенёс ни войны, ни ужасов, связанных с ней. «Надолго ли? – думал Игорь. – Насколько прочен мир?» Юсан-Аминах расспрашивала о Ласоро, и он отвечал, очень сдержанно, пока она не догадалась, что ему трудно об этом говорить. «Конечно, всё, что касается его родины, – тайна».

– Как ваша жена? – вдруг спросила она.

Игорь склонил голову:

– Благодарю. Благополучно.

– А ваши дети?

Улыбнулся:

– Ещё не родились.

Юсан-Аминах ответила на шутку мягким движением губ, и Игорь почувствовал, как дрогнуло сердце. «Нет, нет! – он отвёл глаза. – Не хватало ещё, чтобы я вышел из этой комнаты предателем». Слегка нахмурившись, опять взглянул на неё. Всё, пора уходить. Хотел встать, но что-то удержало, остановило незримо…

Они замолчали. Прошла минута, две, и вдруг в наступившей тишине Игорь понял то, о чём Юсан-Аминах никогда не сказала бы вслух: что ей остро не хватало его. Участия, поддержки, доброго слова, сказанного так, как было принято раньше между ними. Он услышал это в воздухе, ощутил в напряжении пространства. Поднял глаза – и понял, что не ошибся. «Ты так нужен мне! – говорил её взгляд. – Ты был нужен всегда, но в эти дни – особенно».

– Больше я не уеду, – мягко улыбнулся врач, отвечая так, будто слова прозвучали, – и не исчезну надолго.

Юсан-Аминах замерла. Догадалась, что он прочёл…

– Но сейчас мне нужно видеть Гастана.

Игорь поднялся.

– Когда вы привезёте его? – спросила мать.

– Ласоро? Как только смогу, – у дверей обернулся: – Но вы уверены, что здесь безопасно? Что всё действительно закончилось?

Она повела плечами:

– Никто не знает, что готовит будущее, и вы сами, если не ошибаюсь, сказали мне об этом однажды. Астара изгнан, но говорят, что собирает новую армию. В любом случае мы должны быть готовыми к войне. И всё же место императора – рядом с его народом. Эта страна принадлежит моему сыну.

– Не волнуйтесь, он скоро вернётся. Я и сам не хочу, чтобы спасение стало для Ласоро изгнанием.

«Всё непросто, – подумал врач, – я спасал мальчика, юношу. Теперь ему предстоит стать мужчиной».

– Гастан сейчас занят тем, что обучает солдат, – продолжала Юсан-Аминах, – он всерьёз озабочен нашей расслабленностью.

– Он всё делает правильно, – ответил Игорь и добавил: – У вас замечательные сыновья.

Она просветлела:

– Да, замечательные. Для меня большая радость иметь таких сыновей.

Игорь поклонился и вышел, и не заметил глубокого взгляда, которым проводила его Юсан-Аминах.

Дворец оказался меньше столичного, но лучше утеплён: тут и там виднелись камины. «Конечно, здесь горы, наверняка зимой холоднее, – отмечал Игорь, идя вслед за слугой в покои Гастана, – не так много ковров, проще, но очень живописный». Он опять задумался о войне. Почему все миры идут по одному и тому же пути? Это что – неизбежно, пока человек не вытравит из себя последние ноты агрессии? А сразу стать людьми сложно? И почему эта чудесная, милая планета одних делает тонкими и возвышенными, а других – бесчеловечными и жестокими?

«Бог сотворил человека по образу и подобию Своему, но внутри осталась жить мерзкая дарвиновская обезьяна. Я против этой теории, но если не принимать всё буквально, то в чём-то, возможно, Дарвин был прав». Внезапно Игорь остановился. «А ты? – спросил он себя. – Ты сам далеко ли ушёл от обезьяны? Минуту назад ты говорил с женщиной, которая потеряла сына, и не нашёл ни одного слова утешения! Ни единого тёплого слова! Она, может быть, и не ждала от тебя этих слов, но разве ты не мог, хотя ненадолго, оставить привычную суровость в обращении с ней и стать просто другом?» Он развернулся и стремительным шагом направился обратно. Слуга растерянно побежал следом.

Войдя к Юсан-Аминах, Игорь понял, что та плакала. «Грубый чурбан! Она начала плакать, как только ты закрыл двери!» Подошёл решительно и, ни минуты не сомневаясь в том, что делает, обнял её. Она замерла, а потом подняла руки и робко ответила на объятие.

– Простите, я ничего не сказал матери. Мне очень больно, и я скорблю вместе с вами, – негромко произнёс он.

Её голова склонилась к его груди. Молчание.

– Я напугал вас? – он отодвинулся и посмотрел ей в глаза.

– Нет, – удивили.

Он вытер слёзы, блестевшие на её щеках. «Как много говорит объятие! – подумал Игорь. – Она дорога мне, а я дорог ей…»

– Вы вернулись, чтобы утешить меня? – тихо спросила Юсан-Аминах.

Он не ответил, лишь крепче прижал к себе, а потом ласково поцеловал её голову.

– Мне не хватало вас, – прошептала она.

«А я почти забыл о тебе», – подумал он. И – не смог солгать, просто улыбнулся. И по тому, что улыбка вышла виноватой, она догадалась.

– Ничего. Я – не самое главное, о чём вы должны были думать, – нежно, без тени упрёка проговорила Юсан-Аминах и очень бережно прикоснулась к его руке: – Благодарю вас за то, что вернулись. Идите, Гастан наверняка уже ищет вас.

«Совсем другое дело, – подумал Игорь, выйдя от Юсан-Аминах. И усмехнулся: – Почувствовал себя человеком! Но – осторожнее, чтобы дружба не перешла в близость. Тебе за этим следить! Хорошо, хорошо…»

Ощущение, наполнявшее его, было мягким, и он ещё раз окунулся в волну этого блаженства: будто, утешив её, он утешился сам. «Почему, отдавая, мы получаем? И зачастую намного больше, чем отдаём? Это касается и материальных благ, и даже, как вот сейчас, душевного тепла. Мне стало радостно, и не потому, что я обнял женщину: ничего сексуального не было в этом объятии. Но возникла особая тишина, умиление…»

Он улыбнулся – и тут же едва не был задушен, потому что его схватили чьи-то мощные руки.

– Гастан!

– Ты слишком долго идёшь ко мне!

– Задержался у твоей матери.

Принц, заметно посвежевший, с загорелым лицом, отодвинулся и внимательно посмотрел на врача: