Индийский фильм

Мы созвонились, и он сообщил, что теперь он без машины, свою машину он срочно отдал в ремонт, и попросил меня завезти бумаги к нему домой. Я еще подумала тогда, что, видимо, он конкретно нуждается в деньгах, прямо почувствовала это: я ему только аванс отдала, и он сразу сдал машину в ремонт, а раньше, без моего аванса, он не мог это сделать. Планировалось, что я просто привезу документы к его дому и отдам во дворе. Я это заранее обговаривала с ним, дабы избежать недоразумений вроде чая.

Я еду, а он сидит дома и по телефону объясняет, как ехать. И я, чтобы как-то скрасить путь, задаю вопросы.

– А у вас есть дети?

И думаю, что он сейчас скажет «да», а дальше я спрошу, сколько, возраст, и понеслось.

А он говорит:

– Нет, нету.

И я услышала по голосу, как ему это неприятно, услышала его боль, что у него нет детей. Блин, думаю, задала некорректный вопрос. И величина моей бестактности, по моим ощущениям, равнялась примерно такому:

– А вы ходите на танцы?

– Нет, нету у меня ног. Я инвалид.

И сразу возникла пауза и вместе с ней напряжение. Дальше уже я спрашивала только про дорогу: куда, где завернуть.

Я приехала. Встала на парковке. Позвонила.

Он подошел, такой серьезный, сел в машину на пассажирское место рядом с водительским, забрал документы. И говорит:

– Давайте я вот эту землю, три сотки, которые у дороги, помогу оформить, добавить к основному участку. Стоит сорок тысяч рублей. Поговорите с хозяйкой.

Все так коротко, серьезно, по-деловому.

Я говорю:

– Хорошо, я поговорю с хозяйкой.

И он повернулся ко мне и добавил:

– Если не будете со мной работать по этому вопросу, я этот клочок земли оформлю на себя, и вы будете аренду мне платить. Всегда. Так как трасса воды и канализации пойдет через этот участок.

Я офигела, и глаза мои сделались круглыми. Это шантаж. Это, в натуре, человек напал. Воспользовался информацией, которой я ему не могла не сказать как специалисту, как инженеру. И вот так он себя повел. Более того, он понимает, что у нас тут «незаконка», и работа идет, и вложены деньги, и я свинтить с этого никак не могу. И внутренне мне так страшно, что это незаконно, а тут он еще влез и меня шантажирует. А он вхож в администрацию, дверь пинком открывает. И я понимаю, что он может сейчас пойти в Архитектуру, начать информировать, настраивать против меня. У меня вот это все в голове. Я сижу и судорожно думаю: «Что делать? Что делать? Что делать?» (Это у меня в восприятии все так опасно, на самом деле ничего незаконного я не делала и не собиралась делать, просто не было разрешения на строительство, и всё.)

И он мне говорит:

– Давайте так: если четвертого мая я позвоню и вы скажете мне, что работать со мной по этому вопросу вы не будете, я оформлю участок на себя.

Я открываю бардачок, достаю пачку сигарет. А я ведь пыталась бросить. Три дня уже не курила.

Он такой:

– Вы что, курите, что ли? Фу-у.

А я подкуриваю, прямо при нем, понимая, насколько ему это неприятно, и говорю:

– А вы меня шантажируете, что ли? Фу-у. Хрен с тобой бросишь курить. Вот это сейчас что было?

Он говорит:

– Всем жить надо.

Я не помню, отвечала я ему что-то на это или нет; видимо, от шока отшибло память. Я сидела, курила, и меня трясло. (Видели в кино? После эпичного сражения главный герой, укутанный одеялом, сидит в машине скорой помощи, свесив ножки. Там еще всегда в такой момент двери в машине открыты нараспашку и мимо проносят подстреленных бандитов. Так вот, одеялом укутывают потому, что когда человек в стрессе, у него идет череда спазмов. Капиллярные сосуды оказываются зажаты, и становится жутко холодно и трясет.)

Потом он сказал:

– До свидания.

Дверь открыл и ушел.

А я осталась курить в машине, как-то приходить в себя, если можно так выразиться.

Нет, я, конечно, все понимаю, но какой гад, а?! Какая наглость! Это капец просто. Я к человеку обратилась, я ему, как доктору, все рассказываю. И я тоже думаю: «Вот я дура, зачем я с ним вообще связалась? Я же видела, что он опасен, он гопник, только взрослый. Уголовник стопроцентный, переделанный. Беспринципный, ради денег – на всё». Я решила так: открытый конфликт не пойдет. Раз такая непростая ситуация, думаю, с тобой надо как-то иначе поступать. Я же не могу просто уйти: я ему аванс отдала, у нас договор. Надо свое забрать и как-то съехать. А как? Когда он хочет продолжения, причем таким образом. Я вообще конфликты не люблю, а особенно в такой ситуации. Мне же нужно работать. Что делать? Что делать?

Я сижу, соображаю дальше. Что делать? Это вот как так можно было поступить? А?

(Вот здесь уже совершенно ясно: когда в тебе страх, является враг. Мой внутренний страх родил его. Вопрос о детях был в точку. Мысль задать его была сугубо подчиненной моему страху. Ничего случайного нет… Я должна была заставить человека напасть. В тот момент, когда я его спросила о детях, я уронила его вниз. Ну не в ад, конечно, но в том направлении. Иметь детей было его заветной мечтой, он всегда хотел, но у него не получалось. С разными женщинами не получалось. Я это выяснила гораздо позже. Но на тот момент я знала все это и так. Моментально, только по его интонации, когда он сказал: «Нет, нету».

Ужасно поступают, когда хотят уравнять. Когда нужно уравнять. У него нет, а у нее трое. «Я несчастный, а она смеется». (Это вообще может не осознаваться, он может так вообще не думать, рефлекторно нападет. Это природный механизм. Из области высокого давления в область низкого перемещаются потоки воздуха, и получается ветер. Иногда это ураган.) Если даже случайно уронить достоинство, значимость человека вниз, то автоматом окажешься сверху, и он ощутит это давление на себя сверху, и только чтобы не чувствовать этого дискомфорта, дернет тебя вниз, и если у него хватит сил, то сдернет. Или по-другому: эмоциональный всплеск любого цвета, звучания, частоты дает точно такой же эмоциональный всплеск у другого человека. Сила эмоции разная. В этом все дело. Между этими всплесками — рефлекторный поступок и дополнительные подчиненные всплески.

Я точно помню выражение его лица в момент шантажа. Он как бы не верит, что он это делает; а далее он уже просто стал отстаивать свою позицию, притягивать объяснения, почему он так поступил. Я знаю абсолютно точно, что люди влияют друг на друга. И вот эта фраза – «находясь в здравом уме и твердой памяти» – настолько условна и абстрактна. Я ему как бы внушила мысль шантажировать меня. Сначала я смеялась с ним, как недалекая, легкомысленная баба. Потом надавила на больное. Потом внушила, как «напасть». Согласно страху. Он же не кинулся меня насиловать. Страх с бумагами – и напал он соответственно. А далее наложение шаблона. В моих глазах уголовник мог поступить именно так: 90-е прошли давно, и гоп-стоп по нынешним временам выглядит вот как-то так. Насчет вопроса про детей, тут есть один немаловажный нюанс. В момент, когда я услышала ответ на свой вопрос про детей: «Нет, нету», я испытала чувство вины за некорректный вопрос. Следовательно, я должна была понести наказание. Это как просьба, пожелание. Это всем известно, как «просите, и дано вам будет». Это закон настройки человека. Самонастройки. Вот все вышеперечисленные мысли, факты, чувства и события – всё это слоями расположено гораздо ниже основного настроения, которому всё это и подчиняется: страх опасности стройки плюс серьезная взаимосвязь с еще одним очень сильным вопросом, связанным с другой моей просьбой, но об этом позже.

Не рассматриваю себя как единственного дирижера, вовсе нет. Я вижу всю многогранность и взаимосвязи на разных уровнях. Вертикальные и горизонтальные линии. От одного факта до другого, от одной эмоции у меня до другой эмоции у кого-то. От слова к делу. И так далее. Все-все в этих связях. И всё так закономерно, всё так просто и сложно одновременно. И я как детектив в кино: залепила всю стену гипотетическими фактами и рисую красным жирным фломастером векторы направления изменений. И чем больше я думаю об этом, тем больше мне открывается. Мужик этот очень хотел иметь детей, он в церкви молился, все просил. Человек должен чего-то очень сильно и беспрепятственно захотеть. Беспрепятственно – это очень важный момент. Препятствие – сильный блок. Это выглядит как некий спазм. Два противоположных посыла – «хочу» и «нельзя». И «нельзя» выражается иногда как расплата за грехи, чувство вины, далее закрепляется повтором. И чем дольше длится это противостояние, тем сложнее убрать. Это смахивает на застарелую мозоль, на хроническое заболевание.

Состояние мое на тот момент я вижу так: фокус внимания сместился с крайне страшной ситуации со стройкой на страшного мужика. Теперь и днем и ночью я думала только о нем. Всё внимание ему и энергию туда же. Причем фокус сместился так: фиксация на одном объекте, затем состояние расфокусировки, замешательства, шока и установка нового фокуса. То есть настройки хорошо сбиваются именно шоком. Следовательно, если нужно установить новую программу или перенести фокус внимания, сначала надо сделать человеку шок.)

Моя борьба

Я позвонила Лене, кадастровому инженеру. Говорю:

– Прикинь.

Рисую ей ситуацию.

Она говорит:

– Ого. А как выглядит?

Я рассказываю:

– Спортивного телосложения. Довольно среднего роста, примерно метр семьдесят пять, может выше. Темноволосый такой, только бритая башка. Немного восточное что-то в нем есть. Наглый такой, и шарфик на шее еще такой пижонистый голубой поверх светлого пиджачка.

Она говорит:

– Остап Ибрагимович (Бендер), что ли?