На реальных событиях

Я вернулась к месту так быстро, как могла. Мне хотелось закончить с этим, интерес, который я испытывала к этой игре, угас и сменился диким раздражением. Так происходит, когда ты разлюбил того, кто рядом и милые мелочи, которые доводили тебя до экстаза становятся мухой в 30 градусную жару.

Камеры были плотно закрыты, как и люки. Я знала, что Васильева убила себя. В моих мечтах оставшиеся делают тоже самое и я спокойно строю новую, интересную жизнь. Скорляк оставил органы рядом с трупом, мне они были не нужны, я просто разнообразила тела, которые найдут сыщики. Моя тележка без труда погрузила Васильеву. В камере Узича послышались непонятные шорохи. Кажется, его демон берет вверх, это заставило меня улыбнуться. Я спрятала конверт с новым посланием за кирпич, чтобы не ходить сюда снова. Воды им хватит, а еда… Голод сделает их слабее и сговорчивее. Возможно, кто-то умрет и не заставит меня приходить сюда еще раз.

Средь бело дня я спрятала в сарае проститутку и выбежала на улицу, чтобы помечтать о Денисе прежде, чем сяду за очередную главу. Своими обагренными руками я касалась его подзагорелой кожи и мысленно просила прощения за очередное осквернение. Это будет моя последняя игра, клянусь, клянусь.

Глава 9.

Иван Васильевич стоял возле тела Ирины Васильевой, попивая крепкий черный кофе. На часах было четыре часа, самое лучшее время дня, когда спадает жара, но солнце все еще виднеется над горизонтом. Облака уже начали розоветь, непривычно рано для августа. Киров вспомнил свой охотничий домик во Владимирской области, где он не был целую вечность. По молодости они с сыном часто устраивали там мужские посиделки. Кругом только лес, и они двое. Это был маленький мирок, где можно говорить открыто, рядом нет женщин, прохожих. Счастье было так близко.

– Василич, я вам говорю, что-то тут нечисто, – Слава как всегда был нетактичен и восхищен. – Все органы изъяты. Но не похоже на торговцев.

– Потому что это наша психопатка, – он мог бы поклясться на Библии, что это так. Снова истощенное тело, снова помойка рядом. Непонятно чем вырезаны внутренности, но это не скальпель или нож. Никто не заботился о целости добычи. Так что шоу чистой воды и постановка так себе. – Мне нужны улики. Делайте все, она должна проколоться.

Я в это время весело мчала в сторону своего дома. То, как я обвела вокруг пальца полицию и общественность больше не вызывало восторга или утоления чувства справедливости. Теперь это были лишь легкие круги на поверхности воды.

Ветер беспощадно трепал мои волосы, я уносилась по раскаленному асфальту все дальше от места, где оставила след своих старых грехов. Если у Оззи Осборна есть возможность забыть о своем бурном прошлом и стать примерным семьянином, почему я не могу сделать тоже самое? Их осталось четверо. Всего четыре раза проявить осторожность и все, что я сотворила будет лишь частью истории.

Главной проблемой оставалась моя неспособность писать. Как натура увлекающаяся, я не смогла заставить себя сделать что-то больше одного бездарного вымученного абзаца. Мой редактор, на чьи звонки я не отвечала, писал смс за смс с требованием предоставить материал.

Желание все бросить и окунуться в теплую волну внимания Дениса было высоко, но я заботилась о себе 30 лет и справлялась неплохо. Всегда одна, всегда сама с собою. Сейчас ничего не изменилось, я все та же сильная и независимая девушка, просто нашелся мужчина, которому я доверяю. Почему? Да просто так.

Я подумала, что могла бы начать любовный роман, но издательство это не одобрит. Я стала популярна, будучи Криро, беспощадный и безэмоциональный человек, описывающий свои убийства без лишних соплей. Никаких психологических рассуждений, никакого трудного детства. С книгой все оказалось гораздо сложнее. Было два пути: убить сотню людей или начать рассказывать подробнее. Сил и желания на первое у меня не было. Я думала, что забавы ради поиграю в Джона Крамера из Пилы, но получилось скверно. Мне было тоскливо и вдохновение пошло своей дорогой.

Вернувшись в дом, я поставила кофе и включила ноутбук. Моцарт как никто успокаивал мои нервы, остужал голову. Передо мной был листок под номером 21, и я не могла напечатать даже букву. Солнце уже село, две чашки стали грязными, но все внутри меня протестовало. Я нашла двести срочных дел: протереть стол, ответить Денису, найти картинку для заставки. Все что угодно, лишь бы не возвращаться в этот плохо пахнущий подвал. Не в силах бороться с ленью, я бросилась к телефону.

– Здравствуйте, Людмила, – из трубки донесся недовольный крик. Она искала меня слишком долго и так и не получила желаемого. – Да, да, прошу прощения, – я закатила глаза и положила телефон на стол, чтобы дать возможность ей выпустить пар. Как только звуки стихли, я преступила к разговору. – Знаете, книга у меня совсем не идет. Я подумала, что стоит сменить концепцию. Может, что-то легкое, романтичное. Или более магическое, что-то из ряда фантастики. Как считаете? – стоило попытаться повернуть ход истории.

– Как здорово вы придумали, – ее язвительная интонация вывела меня из себя. – Бросим идею, которая сделала вас звездой интернет пространства и начнем что-нибудь с нуля. Вы не успели издать даже одну книгу, а уже позволяете себе творческий кризис? Знаете, что? Мне все это надоело! Я не ваша нянька, не должна искать вас по всей Москве, – я пыталась отвечать, но она не дала мне шанса. – Если до конца недели у меня на почте не будет первых 70 страниц, я передаю дело юристам и крутитесь, как хотите. Ах да, размер неустойки за несоблюдение условий контракта составит два миллиона. До свиданья.

Короткие гудки. Я была в ярости. Да кто она такая, чтобы так говорить со мной? Я выбежала из дома, забыв закрыть дверь. Это просто невозможно, я убью ее. Телефон остался в доме, звонки Дениса прошли мимо. Я мчала так быстро, как позволяла мне машина. Светофор заставил меня прийти в себя. Я ударила по тормозам и съехала на обочину под ругань водителей. Что я творю? Я же собиралась завязать!

По возвращению домой меня страшно лихорадило. То жарко, то холодно. Я не понимала, что происходит с моим телом, но с ним точно что-то происходило. Я открыла все окна, впустила воздух и села за все еще горящий ноутбук. Строчка за строчкой, абзац за абзацем. Мой воспаленный и раздосадованный разум выдавал все, что я испытывала, когда решала чью-то судьбу. Власть пьянила меня, но настоящий контроль я отдала в руки мужчины, которого толком и не знаю. В прошлый раз это закончилось бедой. Почему-то я верила, что в этот раз так не будет. Но кто может знать насколько опасно мое настроение? Я не могла понять, как вышла из дома, уехала. Не было ничего, кроме ярости, которая пульсировала внутри и повторяла: «Убей! Убей!»

В таком состоянии я написала 20 страниц. На большее меня не хватило, я упала в забытие.

Марина Разузнаева то и дело поправляла очки. Уже не один час она провела за материалами, чтобы найти какие-то факты. Слава сидел возле нее, причмокивая кисло-сладким соусом лапши в коробочке.

– Ты всегда питаешься едой на вынос? Нельзя что ли сварить себе суп? – девушка не отрывала глаз от монитора, отчеты лаборатории выдавали почву, которой пестрит вся центральная часть России. Ничего примечательного, кроме явных смятений и растерянности Хозяйки.

– Когда мне кашеварить? – брюнет почесал голову. – Что там у тебя?

– У Хозяйки все под контролем. Я имею ввиду, к ней не подобраться по следам или веществам. Но она не в состоянии совладать со своими чувствами. Интерес, который разжигал в ней желание убивать, погас. Она разочарована и хочет закончить, как можно скорее. Есть некий сдерживающий фактор, который не позволяет просто бросить все. Поэтому скоро начнутся всплески агрессии и как следствие – ошибки. Нам укажут путь.

– Ты это все узнала как? – молодой человек был впечатлен. Впервые он посмотрел на Марину, как на профессионала высочайшего уровня.

– Такова моя работа, – нежная улыбка и она повернулась лицом к тому, кому бы никогда не призналась в симпатии. – Я принесу для тебя суп завтра. На таком пойке ты долго не проживешь…

Киров застал эту милую сцену в дверях и почувствовал раздражение. На работе необходимо соблюдать официальный тон, ну или хотя бы приличия. Каждый день умирают люди, оставшееся сидят и ждут своего часа. Это не время для интриг или флирта. Укор пропитал его взгляд, отчего ребята засмущались и начали плести чушь о всевозможных вариантах развития событий.

– Мне не интересно ваше мнение, я просил факты. Они у вас есть? – Иван Васильевич знал, что эти люди делают все возможное, но сытый не поймет голодного. Влюбленные были для него осами, летающими над вареньем. К сожалению, если ты чего-то лишен, ты не можешь смириться с наличием этого у других. – Я так и думал. Что остается?

– Она что-то не просчитает, вот увидите. Если только уже это не сделала, – Марина пыталась оправдаться за свой будущий служебный роман.

– Да, когда умрет еще один человек. Отличный план, – он хлопнул дверью, уверенный, что напьется виски и все это станет ему безразлично.

Юля Власова сидела на подобие койки и вновь перебирала варианты своего спасения. Их было четверо. Она последняя женщина. Теперь от гибели ее отделял только Узич, но если падет и он, ей ничего не останется, кроме смерти. Молчалин и Скорляк были сильнее ее, жестче. А еще они были мужчинами, а здесь солидарность была выше похоти. Хуже всего, что ни с кем не поговорить наедине, ничего не спланировать так, чтобы об этом не было известно остальным. Один сюжет фильма за другим, хоть где-то должна быть польза, какой-нибудь план, небольшая надежда.

В это время Петр Узич, которого все сбросили со счетов, как самого недееспособного, позволил Зверю внутри сделать небольшой лом из части кровати и выламывать закодированную дверь снова и снова. Не слишком умно, но делать было нечего. Вся камера была покрыта металлом, никаких зацепок.

– Ничего, ничего, не Боги горшки обжигали, – голос внутри был самодовольным и уверенным. – Даже если механизм не замкнет, мы придумаем что-то еще. Завтра утром ты будешь не здесь, ты будешь свободен.

Александр Молчалин, который заметил изменения в соседней камере, напрягся. Что Власова будет следующей, а за ней Петр, он не сомневался. Но дальше они останутся вдвоем и шансы не на его стороне. Конечно, Саша «Топор» занимался боксом по молодости, но очень посредственно. Его не раз нокаутировали те, кто ниже ростом и меньше весом, такой вот позор. А чиновник был кровожаден и силен, сразу видно. А еще, он хотел выжить любым путем. Что делало его присутствие крайне опасным. Он еще раз вспомнил жену, которую позволил растерзать ради спасения других. Да нет, ради своего спасения. Эгоистичный мальчишка, мыльный пузырь, который подкреплен был лишь рукой своенравной женщины. Теперь все как на ладони, не получится быть в стороне и поучаствовать лишь в раздаче регалий. Ему нужно сражаться и за его спиной только страх смерти.

Валентин Скорляк, который был негласно признан самый явным победителем моей игры, ждал следующего задания с особым трепетом. Груз совести был для него чем-то диким. Это позволяло освободить достаточно места в мозгу для полезной информации. Правда сейчас все это казалось бесполезным. Хорошо продуманная, ветхая камера с современными замками и недоступными люками. Как отсюда сбежать? Нет, его не страшило убийство трех оставшихся человек. Ожидание момента, когда он проломит голову сучке, которая затащила его в это помойку. Она не позволит ему уйти, но он и не спросит. Сделает то, что считает правильным – отомстит. Так было всегда, так будет и теперь.

Я проспала час. Слишком мало, чтобы выспаться, слишком много, чтобы уснуть опять. На улице было жарко и мне показалось, что в комнате пахнет органами Васильевой, которые я оставила в катакомбах. Ужасное чувство мокрого белья заставило меня подняться. Я дошла до кухни, автоматически поставила кофе и заметила горящий экран ноутбука. Я написала 40 страниц, но не стала читать их. Я никогда не перечитывала написанное, считала это лишним. Или боялась посмотреть в лицо правде. Кристина Романова, 30 лет, серийный убийца. Такова моя суть, от которой я пыталась отмыться Денисом. Вот только его любовь не делает меня другим человеком, даже если я хочу этого больше всего на свете.

Сделав бутерброд из почти сухого хлеба, я села за комп и продолжила историю. Свобода, которую подарили мне мои убийства, в итоге сковали меня сильнее общественных норм. Вот и скажите, что расплаты не бывает.

– Что-то в ней меня настораживает, – Дарья Викторовна домывала посуду и чувствовала, как черные глаза племянника буравят ее спину.

– Что ты имеешь ввиду? – Денис крутил в руках телефон, ожидая моего сообщения. – Думаешь, она позарилась на мое небольшое имущество?

– Не надо сарказма, – женщина повернулась. Она знала, что интуиция всегда была ей верна, но в глубине души надеялась, что это всего лишь волнение. Я ей нравилась, но моя темная суть не могла остаться незамеченной для опытной женщины. Бедная, ей и не снилось, какие вещи я успела натворить. – Просто что-то есть подозрительное. Не знаю, как объяснить, но ты меня понял.

– Да, но мне все равно, кто она, откуда. Готовит она или нет, кого любила или ненавидела. Для меня важно только сейчас, только это.

– Я тебя услышала, – Дарья Викторовна закончила разговор, но они оба понимали, что тема на этом не закончена. Более того, Денис был уверен, что его тетя начнет действовать, как только сможет получить в руки телефон. Он не сказал мне об этом, потому что был уверен, что нет ничего непоправимого в моем прошлом или настоящем. Как же он ошибался.

Слава Моряк рассматривал Марину, пока та перебирала волосы, вчитываясь в очередной отчет. Ложью было бы утверждать, что он не видел женщины красивее или сексуальнее. На его широкие плечи вешались самые разные барышни, любых классов и форм. Но было в этой Разузнаевой что-то такое, что его притягивало. Блестящий ум или легкое покраснение на щеках, когда она видит его. Может даже неуклюжесть, из-за которой каждый поход в столовую заканчивался стиркой в туалете.

– Ты замужем? – простой по натуре, как кирпич, Слава не думал, уместны ли его вопросы и высказывания.

– Нет. А что? – сердце замерло. А вдруг он сейчас предложит что-то такое, отчего нельзя отказаться влюбленной.

– Хотел пригласить тебя на свидание. Не знаю, сегодня по-другому взглянул на тебя. Может, что-то дельное выйдет, – Слава видел, как вытянулось лицо девушки. – Что?

– Ты хоть имеешь представление о том, что такое флирт?

– Не, это не мое. Если нравлюсь, соглашайся. Нет, все равно соглашайся, я не отстану просто так. Что скажешь?

– Скажу, что мне не помешает кофе и еда.

Они вышли на притихшую улицу. Тусклые зеленые фонари создавали магическую темноту. Марина старалась был как можно грациозней, но выходило плохо. Напряженное молчание никто не решался нарушить. Кофейня им. Оскара Дюрана была одним из самых популярных мест на Мясницкой улице. Небольшое заведение с духом Франции и обаятельными сотрудниками.

Ни одна девушка не съест на первом свидании столько, сколько хочет. Особенно, если у нее есть лишний вес. Разузнаева хотела ограничится кофе и сэндвичем, но Слава заказал ей десерт на свой вкус. Спорить она не стала, но мысленно порадовалась. Сладкое помогало ей сосредоточиться, а сейчас важно было найти какую-нибудь зацепку.

– Что у нас с Хозяйкой? – Моряк пил черный кофе не потому, что любил. Скорее из-за антуража и Кирова, который заменял воду этим горьким напитком.