Охотник

– Преувеличил чуток, это он любит! Не триста. Лет сто пятьдесят, не больше.

Макс решил не удивляться.

– Мы так долго не живём. По вашим меркам мы не успеваем достичь нормального детского возраста. Проживаем лишь младенческий период.

– Всё не так просто, Максим, – посерьёзнел Иннокентий. – Есть обычные люди, которые живут семьдесят – восемьдесят лет, а есть… Что за чёрт!

Перед машиной мелькнула на мгновение розовая вспышка. Если бы не ремень безопасности, от резкого торможения Макс точно врезался бы лбом в ветровое стекло.

– Что случилось?

Новый знакомый вышел из авто, подошёл к краю глубокого провала, обозначенному горкой ломаного асфальта. Постоял немного, потом вернулся в машину.

– Опять дорога раскопана. Утром ехал, ничего не было! Ладно, не страшно. Объедем.

Он включил заднюю передачу и оглянулся, выруливая на боковую дорогу. В полумраке блеснули, фосфоресцируя, серые глаза.

Тёмной лентой потянулась дорога. По обеим сторонам молчаливо возвышались запорошенные белым огромные ели. Потоки снежинок, выхваченные на миг из ночи светом фар, походили на звёзды, летящие навстречу. Макс ещё раз подивился суровой красоте здешних мест.

Снег пошёл гуще, крупными хлопьями, залепил стекло. Беззвучно заработали дворники, безжалостно сгребая в сторону рыхлую сверкающую массу.

Оставшийся путь до города они молчали или перебрасывались редкими, незначительными репликами. Макс почувствовал, что устал от обилия впечатлений одного лишь дня. А что будет дальше? Представить трудно.

Город ошеломил обилием света, разноцветных, зазывающих, предлагающих, напоминающих не забыть о покупке плакатов. Машин, самых разных, было такое огромное количество, какое Макс не видел за всю жизнь. И людей было много, несмотря на поздний час. На одной улице столько, сколько, наверное, во всём их городке.

Иннокентий вёл машину уверенно, при этом думая о чём-то своём. Рефлексы, однако, его ни разу не подвели. Ориентировался он прекрасно, то и дело сворачивал куда-то; когда надо, притормаживал, когда надо – прибавлял газу.

Остановились они перед высоким домом, совершенно необозримой длины: он плавно изгибался и тянулся куда-то в темноту, где свет фонарей таял меж деревьями густого сквера. Машина была поставлена на стоянку под домом. Оттуда же лифт вознёс их на последний этаж.

Квартира у Иннокентия была небольшая, двухкомнатная, но Макс бродил по ней, как по музею чудес. Столько было всего, поражавшего воображение, столько разной техники, назначение которой и угадать-то было трудно, а здесь она совсем не выглядела предметами роскоши, не выставлялась на показ хозяйского благополучия и предприимчивости. В конце-концов Макс плюхнулся в низкое мягкое, почти такое же, как в автомобиле, кресло, обхватил руками голову и почувствовал, как накатывает отчаяние. Оптимизму волхвов вполне можно было слагать гимны! Они отправили совершенного дикаря и профана в мир, не просто чужой, а с иной культурой, уровнем жизни, полный непонятных, враждебных звуков, запахов, от которых начала болеть голова, среди которых трудно было дышать, особенно на улице! Удивительно, что язык понятен, хотя и изобилует множеством незнакомых слов, интонаций и непривычных ударений.

Как в этом чудовищном мегаполисе, переполненном светом, шумом, людьми, найти таинственную книгу, о которой не должен никто знать, ввиду секретности и опасности информации, хранящейся в ней?! Абсурд! Это невозможно! Ходить по улицам и спрашивать, что ли всех подряд? Или дать объявление в газету? Нашедшему, мол, будет мерси от души, так как наградить более нечем.

Вспомнилась Весна в момент прощания. В длинном белом, расшитом причудливым орнаментом платье она не походила на ту немного сумасбродную, отчаянную спутницу его похода. Скорее, на какую-то лесную нимфу. Голос стал мягче, во взгляде вместо упрямства появилась лёгкая, как вуаль печаль, словно ей открылась некая грань тайного знания, запредельной мудрости, на фоне которой всё прочее суетно, тщетно и мелко.

Закатное солнце золотило волосы, окружало её прозрачным ореолом. Он ещё подумал, как она прекрасна в это мгновение!

– Я верю в вас, Максим! У вас всё получится, и вы вернётесь. Я буду ждать, – она ободряюще улыбнулась. Потом пронёсся беззвучный вихрь, Книга исчезла с подставки, в глаза плеснуло ослепительным светом, и волхвы, всё такие же молчаливые и сосредоточенные, одновременно ударили в пол своими посохами…

Предприятие было обречено в самом начале. На что они надеялись? На что все надеялись?!…

Вошёл Иннокентий, умытый, улыбающийся, переодевшийся в домашний свитер и джинсы. В машине Макс плохо разглядел его в полумраке. Да ещё тень от шапки падала на лицо…

Кеша был не то, чтобы безобразен, но внешность имел неординарную: лысый череп в синих прожилках вен, светло-серые глаза в обрамлении тёмных кругов, тонкие губы, удлинённый подбородок, выдающийся вперёд, нос с аристократической горбинкой, тоже немного длинноватый по классическим канонам. Худобу скелетообразной фигуры подчёркивал просторный свитер, из ворота которого торчала по-детски тонкая шея.

– Что не располагаешься, как будто на минутку заскочил? Дело у нас с тобой трудное и долгое. Так что, чувствуй себя, как дома. Куртку в прихожей повесь. Кроссовки там же можешь снять. Тапочки имеются. Давай, вобщем, действуй. Ты чего это сник? Не понял я. Или простудился? В кедах – да по сугробам, да в мороз! Знаешь, что? Прими-ка ты горячий душ. Иди. Там всё есть.

С этими словами он вытолкал Макса в ванную.

Минут через двадцать, когда Макс, смыв с себя запахи экзотических трав, вернулся в комнату, хозяин уже сервировал маленький столик возле дивана.

– Садись. Плотно наедаться на ночь не будем, а немножко закусить не помешает… Ого! – Иннокентий увидел на голых плечах гостя глубокие зажившие рубцы. – Кто это тебя так?

– Зверь один. Помесь льва, волка и медвежьего капкана.

– Интересный мир, весёлые зверушки!..

– Хищники – не самая большая проблема. Есть кое-что похуже.

– И что же это?

– Деревья, – Максим аккуратно повесил влажное полотенце на батарею. – Деревья огромные, как горы и занявшие половину мира.

– Ладно. – Иннокентий налил немного коньяка в изящные округлые бокалы. – Мы это ещё обсудим. А пока, давай – за знакомство. – Как, говоришь, называется твой город?

– Старо-Климовск.

– А Москва у вас есть?

– Да. Но мы называем её просто Центром.

– Тогда – за твой город!

Уличный шум, несмотря на поздний час, не стихал и отчётливо слышался через двойные рамы больших окон, не поглощаемый ни деревьями внизу, ни высотой этажа. Иннокентий его, шум, то есть, не замечал, а непривычного Максима он слегка раздражал, напоминал о скоротечности времени и чужеродности всего окружающего.

Ночное небо мигнуло розовой вспышкой.

– Что это? Зарница? – Максим подошёл к окну. Внизу, далеко за сквером, нёсся поток машин, похожий на реку в изображении художника-сюрреалиста – с омутами, заторами, завихрениями, местами спокойного, глубокого дна…

– Трамвай, наверное, – Иннокентий о чём-то сосредоточенно думал и отвечал несколько рассеянно. – Иногда контакты искрят, такой фейерверк бывает!

– Ты один живёшь? – Макс вернулся на диван.

– Один, – Кеша грустно улыбнулся. – Девушки во все века и времена предпочитают красавцев-атлетов вроде тебя.

– Ну, не такой уж ты страшный.

– Дело не в этом. Я могу навести иллюзию, что-то вроде гипноза, и выглядеть для всех, как олимпийский бог, но мне хочется, чтобы во мне ценили, прежде всего, не внешний лоск, а душу, внутренний мир, ум, – он наложил в тарелку крабового салата. – Ты чего не ешь?

– Спасибо. Аппетита нет. И настроения тоже.

– Брось, не думай. Всё будет нормально, – он снова разлил коньяк. – Давай, за будущее. Чтобы оно было.

Потом они разговаривали. Долго разговаривали. Макс рассказывал, Иннокентий то сидел, то ходил по комнате, задавал вопросы, слушал, думал. Потом Макс незаметно для себя задремал. Иннокентий не стал его будить. Принёс одеяло, укрыл гостя, убрал остатки ужина и сел за компьютер. За компьютером и застал его Макс, когда проснулся. Часы показывали четыре утра. За окном по-прежнему чернела ночь, кое-где подсвеченная уличными фонарями, и по-прежнему неумолкаемо шумящая.

– Доброе утро.

– Привет, – Кеша, не отрываясь взглядом от экрана, что-то набирал на клавиатуре. – Отдохнул?