Охотник

– Да. Если бы мы знали, могли бы лучше подготовить тебя. Но, по крайней мере, ты получил эликсир жизни, который заживляет раны, помогает справляться с болезнями, обостряет зрение и слух. Только действие его недолговечно и прекратится на десятый день, но больше и не потребуется.

– А если в конце пути вообще нет воздуха? Или температура градусов пятьсот? Или то будет мир одной воды без суши?

– Не стану обнадёживать, всё может быть. Всё может случиться. Но выбора нет ни у тебя, ни у нас.

– Но почему я? Разве среди вас не нашлось никого, достойного великой миссии? Никого, вооружённого знаниями, магией может быть? Или нет достаточно смелого, готового взять на себя ответственность за спасение мира?

– Выбор не случаен. Есть у нас и достойные, и мудрые, и ответственные. Есть те, кто умолял послать их, а не пришельца. Мы не столь уж слабы и беспомощны, как ты думаешь! Но есть несколько «но». Одно из них – запись в Скрижали о том, что охотник, явившийся из страны внизу, изменит судьбу мира.

– Я предполагал, – кивнул Максим, – что вы почитываете, время от времени эту книжицу. Кто же удержится от соблазна узнать судьбу? Избранные! Посвящённые! Простому смертному – не тронь! А вот вам – совсем другое дело!

– Да, – согласился волхв, – Мы – Посвящённые. Ноша эта нелегка, поверь. Мало кто желает идти в волхвы, даже имея природный дар, ибо доля наша связана с отказом от многого, что доступно обычным людям и любимо ими. Мы читаем Скрижаль. Ты прав. Иногда в судьбоносное время, в трудное время, мы читаем её. Там ответы на многие вопросы. Это благо, но и большая ответственность. Мы не принимаем за людей решения, не управляем судьбами. Не уподобляемся Богу. Каждый вправе поступать так, как велят сердце и разум. Мы лишь даём советы…

Но сейчас другой случай. Никто не заставит тебя силой пойти и вернуть Скрижаль, но, если откажешься, мир исчезнет. Готов ли ты взять на свою совесть миллионы жизней?

* * *

«На дальней станции сойду. Трава – по пояс!..» – соловьём заливался певец, ещё вчера популярный. Сегодня же записи его охотно транслировала только радиостанция со словом «ретро» в названии.

Илья чуть усмехнулся. Пейзаж за окном пусть не скорого поезда, а всего лишь пригородной электрички резко контрастировал со словами песни: глубокие сугробы местами полностью скрыли кустарники нижнего яруса леса. На ветвях елей и сосен, пригибая их к земле, лежал густой пушистый снег.

Ватага молодых людей с рюкзаками, лыжами и радиоприёмником весело галдела за пару рядов от Ильи. Больше, кроме них, никого в вагоне не было. Не очень-то рвалось городское население в холодный декабрьский вечер на природу.

– Парень, закурить не найдётся? – один юнец лет пятнадцати подошёл к нему. Илья полез в карман, шевельнул пальцами в магическом знаке и достал пачку «Кэмэла», ничем не отличающуюся от настоящей, но совершенно для организма безвредную.

– Держи. Бери всю, у меня есть.

– Спасибо, – мальчишка явно остался доволен.

– Далеко собрались, ребята?

– На турбазу «Лесной приют». Здесь недалеко.

– Я знаю, где это. Остановки три ещё ехать.

– Не, мы тут выйдем, и – через лес. Так ближе.

– Вряд ли, – покачал головой Илья, – Быстрее не получится. Здесь граница Заповедного леса.

– Ну и что? – удивился пацан. – Мы не браконьеры, зверей стрелять не собираемся. Просто пройдём напрямик. Это не запрещается.

– Что ж, – не стал спорить Илья. – Удачи вам.

Вышли они из вагона все вместе.

– Постарайтесь, хотя бы держаться края, – посоветовал Илья. – Не заходите далеко.

Весёлая ватага разобрала лыжи и, сверившись по компасу, покатила вглубь леса. Ил покачал головой и пошёл в другую сторону, где у самой границы, отмеченной огромными величавыми елями, приютился небольшой деревянный особнячок, обнесённый скромным штакетником, не в пример высящимся километром дальше массивным кирпичным заборам.

Толкнул калитку. Пожилая женщина в шубе, платке и валенках чистила дорожку к дому снеговой лопаткой.

– Здорово, мать. С чего это ты занялась таким неблагодарным трудом? Дунула бы разочек, ни снежинки бы не осталось.

Женщина глянула на него из-под низко надвинутого платка, ничего не сказала и продолжила грести снег. Илья терпеливо ждал возле калитки.

Отставив, наконец, лопату, дама прошлась метёлкой по чистой дорожке, приводя последнюю в идеальный порядок.

– Ну? – строго спросила, отряхивая снег с рукавичек. – Чего надо?

– Ягулечка, я замёрз. Давай в доме поговорим.

– А кто ты таков есть, чтобы я тебя в дом пускала?

Илья устало вздохнул, но произнёс-таки длинную фразу-пароль. Лицо женщины смягчилось.

– Так бы и давно. И необязательно было мёрзнуть, коли бы сразу всё сказал. Пойдём. Лопату захвати. В сенях поставишь.

– Нет, вот ты ответь, – Илья пристроил лопату и вошёл в просторную комнату, – бюрократия – это последнее твоё хобби или часть профессии?

– Что тебе не нравится? – дама вошла следом. Вместо старой неказистой шубы на ней был розовый мохеровый пуловер и кожаная юбка – мини. Модная короткая стрижка переливалась совершенно невероятным, густо-лиловым цветом. Илья улыбнулся.

– Ну, ты даёшь, мать! А чего же валенки не сняла? Они как-то не вяжутся с твоим супер обликом.

– Ноги, – пожаловалась Яга – А бюрократия не бюрократия, порядок должен быть.

– Американское кино, да и только!

– А ну тебя, – махнула рукой Яга. – Не я придумала. Самому и жалуйся, коли недоволен. Чаю будешь?

– Нет, спасибо. Мне бы дотемна добраться. Ключ нужен.

– Вот всегда так! – Яга пошарила в кладовке. – Вспоминают, только когда нужна. А просто так в гости зайти – не дождёшься.

– К тебе зайдёшь! – хмыкнул Илья. – И лопатой получишь! Снеговой!

– Лопата – это так, для гимнастики, для разминки, – Яга явно не расслышала всей фразы. – Не всё ж за работой сидеть! Хотя и дел хватает. Вон, час назад сигнал был: границу леса нарушили! Непорядок!

– Пацаны молодые совсем на турбазу пошли. Не трогала бы ты их.

– Порядок для всех един! Не положено, значит, не положено.

Яга вынырнула из кладовки с длинной палкой, покрытой засохшей мелкой хвоей.

– Погуляют до утра вокруг старого пенька, в следующий раз не сунутся.

– Замёрзнут! А с ними две девушки.

– Ладно, – смягчилась Яга. – До утра не буду держать. Дойдут затемно. Но попугать придётся, чтобы впредь неповадно было. Ты ведь наверняка предупредил?