Охотник

– Провести кое-какие исследования. Проверить гипотезу.

– Есть гипотезы, ради которых стоит рисковать жизнью?

Весна пристально взглянула на него.

– Риск в наше время столь необычен? Вы тоже рискуете. Гораздо чаще, чем другие, учитывая специфику вашей работы.

– Вы правильно сказали: это моя работа. А вас что гонит?

– Тоже работа, работа, в которую не верят, не поддерживают, даже запрещают.

– Столь абсурдна гипотеза?

– Выглядит таковой. Дело в том, что Деревья изучали долго и много, да, но с позиции неких аномальных природных образований, радиологических мутаций или чего-то в этом роде. Пытались найти средство справиться с ними, использовать, уничтожить, но никто не пытался понять, не столько причину возникновения, сколько их самих, как представителей некоего разума.

– Да? Тогда сравнение "глуп, как пень" обретает совсем иной смысл.

– Иронизируете? Впрочем, примерно так к моей гипотезе отнеслись не только вы. Были мнения и раньше, что некие гипотетические инопланетяне взращивают базу для своих потребностей, не считаясь с населением планеты, но никто всерьёз к этому не прислушивался.

– А вы так не считаете?

– Я считаю, что инопланетяне тут ни при чём. Деревья – порождение самой Земли, либо её разума, либо сами как представители новой расы, пришедшей на смену нам, как мы когда-то, то есть млекопитающие, пришли на смену динозаврам.

– Разве такое возможно?

– Почему нет? Они лучше приспособлены к жизни, неуязвимы, не нуждаются в пище, в защите от внешних проявлений экосферы.

– Это ещё не делает их разумными. Или, по-вашему, они сознательно вытесняют нас как вид, как конкурентов?

– Не совсем так. Какую конкуренцию человеку составляют муравьи? Разве мы считаемся с ними, осваивая новые территории? Мы их не замечаем. Для Деревьев мы – куда меньше, чем муравьи для нас. И пока мы не сделали ничего, доказывающее право на жизнь с Их позиции. Они нас просто не видят. Приспособимся, ну что ж, наше счастье. Нет – значит, не повезло. К сожалению, многие сейчас склоняются к решению ничего не предпринимать, предоставить природе самой сделать выбор, предполагая в гордыне, что, коль человек – венец творения, то рано или поздно все остальные склонятся перед ним. Или же наоборот: раз сопротивление бессмысленно, принять конец с достоинством, без эпатажа и суеты.

К сожалению, сторонников идеи о том, что разум должен понять другой разум, по крайней мере, попытаться понять, не нашлось. Институт не дал разрешения на экспедицию. В помощи мне было отказано. Тогда я решила действовать самостоятельно. И постаралась принять меры, благодаря которым ответственность целиком легла бы на меня, ведь без определённого содействия не обойтись, по крайней мере, в начале пути.

– И для начала вовлекли в неприятности Управу охраны города?

– Управа не пострадает. Если перед кем я и виновата, то только перед вами. Не учла вашу проницательность. Недооценила Охотника.

– Что вы надеетесь найти? Ваша гипотеза предполагает нечто конкретное? Некий ментальный центр среди веток и листьев? Или нашли способ измерения и систематизации каких-нибудь импульсов, излучаемых Деревьями и лучше всего фиксируемых наверху? Деревья в своё время штурмовали не раз и не два. Многие исследователи так и не вернулись. Остальные не обнаружили ничего интересного.

– Я знаю. Но может они не там искали, и не то? Мне кажется, что слишком рано прекратили исследования, отказались от дальнейших попыток понять.

– Значит, вы полны энтузиазма?

– Не совсем. Нельзя это в полной мере назвать энтузиазмом. Скорее, отчаянной попыткой. Может, последней вообще, прежде чем Деревья окончательно нас победят, но пока есть неразрешённые вопросы, хочу найти ответы. Пусть это покажется неумным, расточительным даже, но я не готова сдаться. Сегодня, по крайней мере.

Надеюсь, вы не осудите меня и простите за все неудобства, которые я вам доставила.

Некоторое время Макс молчал, покусывая тонкую горьковатую веточку, которую собирался было подложить в гаснущий костерок.

– Уже поздно, – сказал, наконец, и бросил ветку на угли. – Предлагаю немного поспать. У нас завтра трудный день…

– Согласна, – Весна повозилась, устраиваясь поудобнее.

– … и я иду с вами.

– Что? Я не расслышала.

– Всё вы расслышали, Весна. Но повторю: я иду с вами.

– Это невозможно!

– Почему? – Макс покосился на спутницу, привставшую от удивления.

– Вы ранены!

– Вы всерьёз думали, что я вас брошу тут одну?

– Но ваши плечи!..

– Заживут, – отрезал он.

– Если я произвожу впечатление беспомощной особы, которую надо постоянно опекать, то заверяю вас, я кое-что умею и....

– Я видел, – кивнул Максим. – Не в беспомощности дело. Точнее, не совсем в ней. Возможно, у меня нет вопросов к Деревьям, но согласен, что сдаваться рано. Не знаю, где и как, но выход должен быть. Я чувствую. Если ради этого надо пропутешествовать сколько-то километров вверх, значит, пойдем вверх.

– Но ваша работа?..

– Моя работа – защищать людей. Вы тоже к ним относитесь.

– О! Благодарю!

– Не стоит, – кивнул он. Весна засмеялась.

Максим много раз видел Деревья вблизи, но никогда не пытался штурмовать исполинские стволы, напоминающие больше стены гигантских городов, изъеденные ветрами и временем, покрытые трещинами, а местами совершенно ровные и гладкие, только что не полированные.

Альпинизм не входил в число его пристрастий, соответствующих навыков не было. Тем не менее, он упорно карабкался вверх, цепляясь за подходящие выступы, шероховатости и старался не смотреть вниз.

Весна на сей раз шла впереди. Она довольно уверенно управлялась с альпинистским снаряжением, которое взяла с собой и которое составляло основу содержимого её рюкзака. Попутно давала указания своему бывшему командиру и страховала его на опасных участках пути. К счастью таких было немного, и подъём проходил довольно гладко, без затруднений.

Вышли затемно, лишь только-только начинался рассвет, а к полудню, миновав выступающие над землёй части корней, перешли на ствол. В какой-то момент Максим едва не сорвался, когда из глубокой трещины, больше похожей на вертикальный овраг или вход в туннель, вылетела стая птиц с длинными, тонкими, острыми клювами. Стая лавиной хлынула вниз с громкими криками, но людей атаковать не стала, обогнула по короткой дуге и, едва не задевая их кожистыми крыльями, унеслась прочь.

Солнце поднималось всё выше. Начало ощутимо припекать. От пота раны саднило. Макс терпел, полз вверх, да изредка ругался сквозь зубы.

– Смотрите!.. Вон там, прямо под облаком, видите?..

Весна показывала куда-то вдаль, в сторону, где зеленое бесконечное море листвы сменило пустыню. Макс пригляделся. Среди веток торчал наружу толстый белый стержень.

– Обломок чего-то. Похоже на… Точно! Это хвост вертолёта! Старый совсем…