Чарующий апрель

«Что же она сейчас видит?» – подумала миссис Эрбутнот.

– Мы в руках Божьих, – убедительно сказала миссис Уилкинс, повернувшись к ней.

– О! – воскликнула миссис Эрбунот, и с ее лица ушла улыбка. – Что случилось?

Миссис Эрбутнот проснулась сегодня с восхитительным чувством облегчения. Ей даже Фредерик не снился. Впервые за долгие годы ей не снилось, что он рядом, что они близки, и впервые она проснулась без горького сожаления, что это был лишь сон. Она спала как младенец, а проснулась уверенной в себе, а утренняя молитва состояла из одного лишь «Спасибо». Поэтому ее и смутили слова о руках Божьих.

– Надеюсь, ничего не случилось? – с тревогой спросила она.

Миссис Уилкинс посмотрела на нее и рассмеялась.

– Как забавно, – сказала она, целуя ее.

– Что забавно? – спросила миссис Эрбутнот.

– То, что мы здесь. И все это вокруг. Все чудесно. Это так забавно и так восхитительно, что мы здесь. Смею предположить, что когда мы наконец попадем в рай – тот самый, о котором так много говорят, – он не покажется нам ничуть прекраснее.

Миссис Эрбутнот снова расслабилась и спокойно улыбнулась.

– Разве это не божественно? – спросила она.

– Вы когда-нибудь в жизни были так счастливы? – спросила миссис Уилкинс, взяв ее за руку.

– Нет, – ответила миссис Эрбутнот.

Никогда не была, даже в первые дни любви с Фредериком. Потому что то, другое, счастье всегда сопровождалось болью.

– Давайте пойдем и посмотрим на это дерево поближе, – сказала миссис Уилкинс. – Я не верю, что это просто дерево.

И рука об руку они пошли по коридору, и мужья их не узнали бы, так молоды были их лица, и вместе они встали у открытого окна, и когда они, налюбовавшись чудесным розовым цветом иудиного дерева, побрели дальше по саду, вдруг увидели сидящую на парапете с восточной стороны, глядящую на залив, чьи ноги были окутаны лилиями, леди Кэролайн.

Они были поражены. Так сильно, что ничего не сказали, и продолжили стоять рука об руку.

Она тоже была в белом платье, без шляпы. Когда они впервые увидели ее в Лондоне, ее шляпка была надвинута почти на нос, меха подняты до ушей, они даже не заметили, насколько она красива. Тогда они просто думали, что она отличается от других женщин в клубе, потому что все они и все официантки, проходя мимо, постоянно поглядывали на нее, пока они сидели в уголке и разговаривали. Но они никак не могли представить, какая она красивая. Чересчур красивая. Все в ней было чересчур. Светлые волосы были слишком светлыми, прелестные серые глаза были слишком прелестными и серыми, темные ресницы – слишком темными, белая кожа – слишком белоснежной, алый рот – слишком алым. Она была экстравагантно изящной – простая как струна, но не без изгибов в самых нужных местах. Она смотрела на залив, и ее силуэт был четко виден на фоне голубого неба. Залитая солнцем, она играла ногами среди лилий и других цветов, не заботясь о том, что может их повредить.