Ловцы снов

Внутренности ратуши мне запомнились плохо. Свет кое-где горел, но по большей части, помещения были погружены во тьму. Марсен проводил нас сквозь них, держа в руке светящийся сонотиций. Изощрённый же у звукомагов снобизм, подумал я. Чем проще звукомагическая штучка и чем меньше она умеет, тем больше применений ей может найти звукомаг. В этом плане, конечно, чиави однозначно проигрывают.

Мы довольно быстро дошли до лифта. Пока ехали вверх, Эгле, до сих пор хранившая укоризненное молчание, поинтересовалась:

– Получается, любой звукомаг может просто прийти, усыпить охрану и пробраться куда угодно?

– Не любой, – возразил Марсен так скромно, что вторая, непроизнесённая часть фразы – «только такой крутой, как я» – практически засветилась в пространстве.

В следующий момент он помрачнел. И будто постарел.

– Этот звукомаг ещё должен знать соответствующую колыбельную, – медленно произнёс Марсен, глядя на табло с цифрами этажей. – Я её знаю, потому что её автор был… – Он чуть дёрнул головой, – …потому что её автор – мой друг. И я знаком с каждым, кого он мог научить этой колыбельной. Кстати, он – один из твоих доноров, Эгле.

Я вспомнил, как Марсен перечислял мне имена.

– Фиро Чимата? – Авторитетно спросил я.

– Не угадал. – Марсен чуть улыбнулся. – Ян Ленц. Тоже субъект без руля и тормозов, но потише Фиро. Ну, временами.

Не угадал. Ну да, конечно, что же это я, в самом деле. Наверняка лапочка Марсен дружит с половиной звучащего мира. За оставшуюся жизнь небось ещё со второй половиной подружится. Как-то я об этом не подумал. Ничего удивительного, мне-то такой круг знакомств не светит.

– Так, вот только давай сейчас обойдёмся без этого? – Неожиданно Марсен повернулся в мою сторону. – У людей может быть много друзей, а может и вовсе их не быть. Это никого однозначно не характеризует. И никак не относится к una corda. Многое зависит от среды, в которую ты попал, а тут очень редко получается сознательно выбирать. И очень легко ошибиться.

– Это сейчас что было? – Ошарашенно спросил я. – Ты же не…

– Нет, я не читаю твои мысли. – Марсен устало потёр лоб.

– Вот, опять!

– Да по физиономии твоей недовольной всё прекрасно видно. Успокойся.

– Я тоже подозревала, что ты что-то такое думаешь, – застенчиво призналась Эгле.

Вот жуки. Уже даже думать слишком громко нельзя, кошмар какой. Ещё бы. Одна резонирует с любым моим чихом, второй вообще является причиной любого моего чиха. Выбрал я себе, конечно, компанию.

Тем временем, лифт достиг последнего этажа. Марсен снова зажёг свой сонотиций. Подошёл к лесенке, ведущей в башню, поманил нас за собой.

С высоты Ленхамаари был ещё прекраснее. Уличные фонари мерцали, из-за этого очертания города дрожали и переливались. Я медленно подошёл к промежутку между зубцами башни и посмотрел вниз. Так странно. Кажется, я никогда не смотрел с такой высоты. И, похоже, у меня нет страха перед ней. Не могу сказать, что высота мне нравится сама по себе. Но, по крайней мере, мне нравился этот вид. Сколько, оказывается, у нас красивейших крыш. А если сильно прищуриться, то уличные фонари сливаются в сияющие линии.

Марсен был абсолютно прав, обзор тут хороший. Отсюда можно было найти взглядом каждый из флюгеров, на которые мы вешали фонарики. Если знать, куда смотреть. Вот этим я и занялся – попытался сориентироваться.

– Обалдеть… – Едва слышно выдохнула Эгле, становясь рядом.

Она вытянула руку и раскрыла ладонь, словно подставляя её ночному лёгкому ветерку.

Марсен уселся под одним из зубцов, прислонился к нему спиной и прикрыл глаза. Ветерок немедленно прилетел и к нему, дунул в лицо, взъерошил волосы. Стало немного завидно. Я тоже хочу быть любимой кошкой ночного ветра.

Едва успев додумать до конца, я ощутил прохладное дуновение на левой щеке.

Ну надо же.

– Мы чего-то ждём? – Спросил я.

– Угу.

– А чего?

Помните, я говорил, что ненавижу привычку Марсена таинственно улыбаться? Так вот, это ещё ужаснее, когда у него закрыты глаза.

Ладно уж. Простым смертным тут тоже есть чем заняться, раз великие звукомаги изволят дрыхнуть.

Мы с Эгле ещё немного поглазели вниз. Потом я увидел, как одна из светящихся линий гаснет. Вторая, третья, четвёртая. Не прошло и пяти минут, как город затопила тьма. Единственными источниками света остались редкие окна и сонотиций Марсена.

– Это ещё зачем? – Поинтересовалась Эгле, обращаясь к Марсену.

– Что? – Он приоткрыл один глаз.

– Фонари. Уличные фонари. Зачем их выключать?

Марсен усмехнулся, поднимаясь на ноги:

– Оставь мэру записочку, может, ответит. Летом в половине второго все уличные фонари гаснут. – Он перевёл взгляд с Эгле на меня и обратно. – Нет, вы что, правда не знали?

– Не знали, – отозвался я. – Теперь будем знать. Ты лучше скажи, мы ждали этого? Пока фонари погаснут?

– Точно. – Марсен встал у другого проёма, подышал на пальцы. – Вы же уже нашли все флюгеры?

– Да, – сказала Эгле.

– Почти, – сказал я.

Эгле скорчила мне рожицу.

Секунду спустя я услышал, как Марсен берёт дыхание. Он чуть развёл руки в стороны, словно обнимая ночь.

Всего лишь струны, ритм и голос, но сколько же это было звука. Тёплое сияние музыки смешалось с ночной темнотой, сделав сумрак мягче и легче. Весь воздух в городе, до самых-самых крыш, а может, и до неба, весь воздух в городе стал ночью и музыкой.

В этом сумраке вдруг проклюнулся крошечный красный огонёк. На гитарном аккорде в сильной доле следующей фразы – синий, чуть подальше. Правее – зелёный. Слева – оранжевый. И снова красный. Жёлтый. Ещё один зелёный. Ещё один синий. Оранжевый.

Я стоял и смотрел, как загораются фонарики. Я знал эту песню, и сейчас она звучала внутри меня. Я слышал, как моя кровь пульсирует, точно-точно в такт.

Я не знал, это ли называется счастьем. Но, наверное, именно это и было гармонией.

Глава 13. Монстры

Всё-таки, великому нашему звукомагу понадобилось дня два на то, чтобы выспаться после всех гулянок. Эгле мне потом объяснила, что звучать за несколько инструментов – это немного хлопотно. Ну да, в общем, я помнил, что до возрождения Мелодии Духа такими штуками вообще никто не баловался. Не могли. Правда, мне всегда было непонятно, как это соотносится с Мелодией Духа.

В эти два дня мы с Эгле гуляли одни, приключения себе придумывали сами, и вот к началу второго дня я был вынужден признать – втроём интереснее. А может, мы уже просто привыкли к Марсену и разучились сами себя развлекать. Хотя нет. Я помнил, какая была скучная неделя перед нашей первой встречей. Таким образом, вечер второго дня у нас ушёл на то, чтобы попасть самолётиком в форточку окна дома, где жил Марсен. Обычным бумажным самолётиком, не заколдованным. Так что это было отличное развлечение на пару часов. Ну, просто чтобы Марсен не чувствовал себя забытым и одиноким. Кейн был прав, кое-что я мог узнать и сам. И вот я узнал несколько важных вещей: Марсен любит внезапно исчезать и внезапно появляться, а чего он не любит – долго сидеть на одном месте. Мы решили, что два дня – достаточно долгий срок, чтобы успеть заскучать. Как-то не задумались, что отдых ему, возможно, требуется в том числе и от нас. На третий день, когда Марсен соизволил перестать дрыхнуть и начать жить по-человечески, я был почти рад его видеть. Ну, некоторое время. Потом он снова задал бешеный темп, зверюга такая. Конечно, он всё равно нас щадил. Да и мы оба, я и Эгле, не хотели сдаваться при первой же возможности. Второй возможности сдаться у нас не было, а когда мы всё-таки выдыхались, тут-то и оказывалось, что мы победили. Кого – непонятно, но ощущения были именно такие.

Мы бесцельно шатались по городу и ввязывались во все игры, которые нам предлагали. Один раз чуть не дошло до перестрелки на водяных пистолетиках. Мы облазили все подворотни и исчеркали карту города разноцветными метками. Правда, к тому моменту, как решили составить легенду карты, поняли, что половину забыли. Мы ушли дальше обжитой набережной, дальше дикого пляжа, и открыли новые земли. На новых землях стоял заброшенный форт. В планах у нас было присоединить его к нашей территории и устроить там штаб. Только для этого надо было придумать быстрый способ передвижения («развить инфраструктуру», как гордо выражалась Эгле). А то мы полдня туда только добирались. Так эти изверги стали учить меня ездить на велосипеде. Эгле считала, что изверги – это я и Марсен, мы учили её плавать. Почти научили, только она пока нырять боялась.