Ловцы снов

– Точно. Будь у меня хоть сколько-нибудь серьёзные намерения по отношению к тем подонкам… или, скажем, ты был бы немного слабее – тебя порвало бы резонансом на первой же фразе. Нам очень повезло, что всё обошлось.

Так вот почему я никогда не слышал среди его песен ни одной, которая хотя бы напоминала что-то боевое.

Ну ни фига ж себе. Оказывается, мы всё это время действительно были практически беззащитны? Причём не только мы с Эгле, но и сам Марсен?

– Конечно, ты был не в такой уж плохой форме, – словно в ответ моим мыслям, начал он. – Рядом с тобой можно было творить не только заклинания для подзарядки. Так что мне в любом случае было чем порадовать шайку Кори Мита. В конце концов, я мог бы их просто усыпить. Потом вызвать полицию. Потом унести их жертву на безопасное расстояние. Потом унести вас.

– Да ладно, – отозвался я, – это звучит как «слишком много возни». Я вот тебя просто слушаю, а уже устал.

Марсен покосился на меня с подозрением.

– Шутить пытаюсь, не дёргайся, – пояснил я. – Надо думать, тебе раньше не приходилось во всём быть виноватым?

– Приходилось.

Да ёлки-палки. Хотел его подбодрить, а у него лицо сделалось, как у престарелой ящерицы.

– Расскажи? – Попросил я. И поспешно добавил: – Но если не хочешь, не рассказывай.

Тяжело вздохнув, Марсен взлохматил волосы. И просто сказал:

– Ян.

Я сразу понял, о ком он говорит. Ян Ленц, тот, кто написал ту колыбельную. Марсен тогда сначала упомянул его в прошедшем времени, а потом сам себя поправил.

– Вы поссорились?

– Нет. Его убили.

Ровный голос. Спокойствие, похожее на то, с каким только что закрывал дверь Кейн.

– Ладно. – Я прикрыл глаза. – Ты всё равно расскажи. Но потом. Рано мне, наверное, про такое слушать. Давай лучше о чём-нибудь хорошем. Вот, например… Эгле в порядке?

Марсен медленно кивнул:

– Да. Ей, конечно, тоже нелегко пришлось. Но она хотя бы привыкла резонировать. Другой вопрос, что резонировать ей пришлось со всеми сразу. С насмерть перепуганной девчонкой. Со мной – а я очень разозлился. С тобой – ты едва не стал чистым звуком, ручаюсь, это было больно. С теми засранцами.

– Я бы свихнулся, – признался я.

– То-то и оно… – невесело хмыкнул Марсен.

Мы помолчали.

– А та… девочка, которую они поймали? – Спросил я. – Живая хоть?

– Вполне, – рассеянно откликнулся Марсен. – Вроде бы её даже уже выписали. – Он встряхнулся. – Я пойду. К тебе скоро вернётся Кейн.

Почему у меня такое чувство, что он уходит насовсем?

Неужели Кейн велел ему больше к нам не приближаться? Да ну, чушь какая. Это же невозможно. Кому-то из нас придётся безвылазно сидеть дома. Кейн, конечно, может попробовать меня заставить… но если у тебя есть ушибленный на голову друг, а его мама способна смастерить что угодно из чего угодно, то высота второго этажа – смехотворная помеха. И звукомагия тут ни при чём. А что касается Марсена, то он мог всё. Только не сидеть в четырёх стенах дольше часа. Наверное, под угрозой заточения он бы смог уравнять наш мир с Изначальной Гармонией. Или чего там у адептов Мелодии Духа ожидается в конце ВСЕГО.

Я повозился, устраиваясь поудобнее.

Значит, в тот момент, когда мы хотели посмотреть, как Марсен воздаёт банде Кори по заслугам, он делал неимоверно сложный выбор. Между нами и беззащитной девчонкой. Вернее, нет. Никакого выбора он не делал. Он просто увидел человека в беде и пошёл его спасать. Просто. Очень просто. И теперь это он во всём виноват, хотя на самом деле мы, двое придурков.

– Теперь мне будете рассказывать, что гулять по ночам нельзя? – С вызовом спросил я, когда Кейн прицеплял датчик к моему запястью.

– Для человека, умирающего от una corda, ты чересчур буйный, – спокойно отозвался Кейн. – Если хочешь знать моё мнение, то я так и скажу. Моя бы воля – я бы любой ценой изолировал тебя и Эгле от Марсена. Но я слишком много знаю о звукомагии. И о вас троих.

– И что теперь?

Кейн пожал плечами, отворачиваясь.

– Я… порекомендую вам держаться друг от друга подальше. И ещё кое-что. – Он вдруг поднял на меня свои холодные светлые глаза: – Я – не Марсен. Я готов пойти на подлость, если это спасёт жизни моим пациентам.

– Это на какую же подлость? – Я хотел, чтобы это прозвучало насмешливо, но у меня не получилось.

– Например, – скучающе начал Кейн, – напомню Марсену, как погиб Ян Ленц. Он ведь говорил тебе?

– Упоминал, – уклончиво ответил я.

Кейн медленно покивал.

– Конечно, я прекрасно понимаю, что Марсен тут ни при чём. Все это понимают. Но вот незадача – все, кроме самого Марсена. Он до сих пор думает, что мог бы встать на пути смерти Ленца.

– А он бы мог? – Осторожно спросил я.

Кейн поморщился. Вместе с этим в моём восприятии пошла рябью и маска мерзавца, которого ему довольно успешно удалось изобразить. Я ведь правда поверил.

– Я не знаю, Сим, – устало сказал он. – Думаю, что нет. Я даже думаю, что Ян Ленц сам хотел бы умереть. Мы никогда не узнаем, почему это произошло. Просто потому, что он достиг своего предела? Или понял, что так сможет спасти жизнь Марсена?

Да что там, чёрт возьми, у них случилось?

– Так или иначе, я уверен, что Изначальная Гармония предоставила Ленцу выбор. И он его сделал. Сознательно. Всё-таки, это был звукомаг невероятной силы. Его жизнь не могла прерваться так нелепо.

– Но Марсен так не думает?

Когда Кейн снова взглянул на меня, я окончательно запутался. Сейчас на меня снова смотрел мерзавец.

– Видишь ли, Марсену слишком нравится жить. Поэтому он ни за что не поверит, что кто-то из его друзей добровольно ушёл раньше срока. И если доказать ему, что всё случилось именно так, то он отнесёт эту смерть на свой счёт. Решит, что не смог защитить Ленца от небытия. Дальше всё совсем просто.

Голос Кейна постепенно терял интонации, пока не стал совершенно бесцветным.

– Например, ещё я убедительно докажу ему, что твоё диминуэндо прогрессирует исключительно из-за резонанса с боевым заклинанием. Потом вставлю в разговор пару слов о Ленце. Даже попытаюсь успокоить. Скажу – подумаешь, одной невинной жизнью больше, одной меньше. Поверь, Марсен после этого к вам двоим и на пушечный выстрел не приблизится. Он сможет услышать вас гораздо раньше, чем вы его. А его практически невозможно найти, если он сам этого изо всех сил не хочет.

Честно говоря, это всё действительно звучало фантастически скверно. Я счёл за лучшее печально сникнуть и замолчать.

Но когда Кейн уходил, я не сдержался и показал фигу закрывающейся двери.